Если ваша нейронная сеть, которая отвечает за реакцию на угрозу, сверхреактивна, то вы становитесь сверхбдительным. Нервная схема сенсибилизируется, и поэтому даже сравнительно незначительное событие вызывает более сильную реакцию.
Когда нас захватывает эмоциональный стимул, активируется амигдала, объясняет доктор Блэр. Поскольку амигдала связана с префронтальной корой – областью мозга, которая выполняет функции программирования и контроля, например, принятие решений, – импульс амигдалы «борись или беги» будет сужать фокус внимания, сосредотачивая его на угрозе, тем самым деформируя нашу способность интерпретировать реальные угрозы в окружающей среде
[22]. В конце концов этот процесс разрушает нашу способность к рациональному выбору; мозг превращается в стража ограниченного назначения.
«Если вы попадете в ситуацию, и отреагируете на угрозу сверх меры, – говорит доктор Блэр, – то вы будете очень раздражительны. Но если область, ответственная за принятие решений, относительно интактна, то вы сохраните способность выбора, рационального мышления и адекватного реагирования. С другой стороны, если эмоциональные оттенки будущих последствий неясны, то вы можете сорваться и наброситься на человека».
Исследуя роль захвата в проявлении жестокости, я не собираюсь оправдывать вредное или преступное поведение; интенсивные чувства обиды, страха, ярости или оскорбления не оправдывают подобного поведения. Многие из нас умеют справляться с негативными эмоциями, или, по крайней мере, подавлять их, пока не пройдет их острый всплеск. Мы прикусываем язык. Мы уходим. Мы колотим боксерскую грушу или отправляемся на многокилометровую прогулку. Мы можем вести себя импульсивно в какой-то момент, но обладаем способностью останавливаться, прежде чем зайдем слишком далеко. Другими словами, большинство из нас восстанавливает равновесие после того, как оно было потеряно. Захват замыкает накоротко способность мозга связывать сложный диапазон эмоций с действиями и последствиями.
Когда мы рассматриваем роль захвата в насилии, один из самых сложных вопросов заключается в том, почему люди, на которых действуют одни и те же стимулы, могут реагировать совершенно разными способами – некоторые проявляют жестокость, другие реагируют нормально. Один человек может страдать от дискриминации и не только удерживаться от мести, но и направлять свой гнев в продуктивное русло; другой зацикливается на своей обиде, пока мысли о мести не становятся непреодолимыми. Воздействие сходного стимула в прошлом играет определенную роль в формировании этой реакции. Если с вами обошлись несправедливо, высмеяли или осудили, это повышает восприимчивость к кажущемуся пренебрежению или несправедливости. Такая повышенная восприимчивость, в свою очередь, предрасполагает человека к смещению внимания, подавляющим чувствам и в некоторых случаях к мучительному и страстному желанию причинить вред. Предыдущее воздействие определенных стимулов, а также наши предыдущие реакции на такие стимулы могут порождать суженный фокус и навязчивые мысли, которые лежат в основе некоторых форм агрессии и жестокости.
Наша реакция на салиентные стимулы также зависит от опыта и идей, которые захватили нас, включая этические и моральные ценности. Если моральные убеждения одного человека могут удержать его от акта насилия, то другой станет верить в обоснованность насилия.
Убийство Роберта Кеннеди
В мае 1968 года СиБиЭс выпустило документальный фильм «История Роберта Кеннеди», в котором приводились факты о помощи, оказанной сенатором Израилю. Убийца Кеннеди, Сирхан Сирхан, свидетельствовал впоследствии, что этот фильм перечеркнул все его представления о Кеннеди. Сирхан сказал на суде, что он долго думал о Кеннеди, как тот поддерживал «неудачников и все такое… малоимущих и подонков общества, и он хотел помочь самым бедным людям… и самым слабым». Тем не менее кадры, на которых Р.К. в Израиле «помогает праздновать израильтянам… и правящим силам государства Израиль», действовали на нервы: «Ко мне это прицепилось… выжигало меня изнутри, хотя в то время мне нравился Роберт Кеннеди». Возбужденный из-за этой передачи, Сирхан нашел новую цель, к которой с жаром устремился. «Пока я смотрел телепрограмму, мне хотелось драться».
Сирхан родился в Иерусалиме в 1944 году. Его родители были христиане, но во время арабо-израильского конфликта 1947–1948 годов жили в мусульманском окружении, в Старом городе. «Евреи выкинули нас прочь», – рассказывал он позднее. Вскоре после этого Сирхан стал свидетелем гибели своего брата. Мальчика задавил грузовик, под которым тот пытался спрятаться от снайпера. В ужасе от ежедневных бомбардировок и разрушений вокруг, Сирхан превратился в тревожного и замкнутого подростка, усвоившего жесткий этический кодекс для суждения о своих и чужих поступках.
В двенадцать лет Сирхан переехал в Соединенные Штаты вместе со своей семьей и решил забыть о травмах, нанесенных войной. Как и многие иммигранты, он пытался преуспеть в новой стране. Однако потерпел неудачу и в учебе – Сирхан был исключен из городского колледжа Пасадены, – и на работе, где успел сменить ряд малоперспективных должностей. Он стал сторониться общества, ожесточился и был зол на всех; Сирхан считал, что он лучше многих, и все глубже погружался в фантазии о мировом признании, не имеющие ничего общего с реальностью.
Пока Сирхан сидел без работы, он взахлеб читал книги по истории Палестины и арабо-израильского конфликта, публикации Арабского Информационного Центра и материалы по сионистскому влиянию на внешнюю политику США. Он стал смотреть на себя как на жертву дискриминации и прочно отождествлял себя с меньшинством и бедными.
Когда Кеннеди приблизился к тому, чтобы стать кандидатом в президенты от своей партии, ярость Сирхана усилилась. Запись в дневнике от 18 мая, 9:45 утра, звучит как заклинание: «Мое решение устранить Р.К. все больше превращается в непоколебимую одержимость… Р.К. должен умереть. Р.К. должен быть убит. Роберт Кеннеди должен быть убит до 5 июня 1968 года».
Отмеченная дата представляла собой годовщину начала Шестидневной войны между Израилем и арабским миром. Для Сирхана она означала «начало атаки Израиля, агрессии Израиля против арабского народа… Она вызвала во мне нечто, не поддающееся описанию, – я испытываю те же чувства по отношению к сионистам, какие вы – к коммунистам».
Двадцать шестого мая 1968 года Сирхан прочитал заметку в газете Пасадены «Независимые звездные новости». Заметка была написана ведущим автором, Дэвидом Лоуренсом, который критиковал внешнюю политику Р.К. и указывал, что Кеннеди благосклонно относился к «воссоединению» Израиля и к «рассоединению» Вьетнама. «Кандидаты в президенты получили голоса, – писал Лоуренс, – но некоторые из них не осознают собственной непоследовательности. Только позавчера сенатор от Нью-Йорка Роберт Кеннеди произнес речь в Лос-Анджелесе, поддержанную протестантами, католиками и иудеями. Эти группы населения неуклонно поддерживают курс Израиля, направленный против Египта и арабских стран». На следующий день газета напечатала фотографию Роберта Кеннеди, беседующего с Неве Шаломом в Портленде. Текст, сопровождавший фотографию, гласил, что Кеннеди обещал послать в Израиль военные истребители.
