В свете новых приоритетов Крису стало ясно, что его ранняя социофобия и гиперчувствительность – «не что иное, как потворство меланхолии и эгоизму, и от этого вам действительно нужно держаться в стороне».
Когда Крис стал отцом, ему открылась простая истина: депрессия – это тренировка мучений, полностью сосредоточенных на себе. Любое твердое решение требует перенаправления внимания в другую сторону.
Освобождение
История Изабеллы
– Мои родственники не хотели меня отпускать, – сказала Изабелла, когда мы обсуждали ее детство. – В крайнем случае, я могла выйти замуж и переехать в соседний дом в семнадцать или восемнадцать лет и жить жизнью респектабельной итальянской девушки.
Но сама Изабелла хотела для себя не этого; даже в раннем возрасте она знала, что хочет жить, как она это называла, «жизнью разума». Теперь Изабелла живет в Нью-Йорке, где счастлива, и работает литературным редактором, но ее путь к этому был долгим и тернистым.
Изабелла рассказывает, что много лет она любила чтение и литературу, но не чувствовала себя слишком умной. Частично такое мнение было обусловлено родителями, людьми старой закалки, которые считали, что у ее интеллектуальных изысков нет будущего и этот путь не принесет удачи. Они не обращали внимания на школьные достижения дочери, в том числе на ее способность к французскому языку, который она начала изучать в шестом классе.
– Я быстро все схватывала и преуспевала, – с улыбкой говорит Изабелла.
Кроме французского, она любила английский и взахлеб читала. Ее страсть к гуманитарным наукам стала своего рода бунтом.
– Это был словно маленький грязный секрет – любовь к французскому языку в итальянской семье. А также изучение литературы.
Изабелла хотела поступать в Мидлберри, небольшой либеральный колледж, где обучали искусствам; там она могла бы заниматься литературой и иностранными языками. Но, когда она поделилась со своим отцом, он не разделил ее стремлений.
– Он сказал: «Что ты собираешься делать с языками? Преподавать? Кому это нужно?» Мне было неприятно, потому что я любила языки и литературу, но мои родители не понимали ценности этих предметов и не поддерживали меня.
Мечта о Мидлберри развалилась, Изабелла отправилась в один из университетов южных штатов.
– Это было так далеко, как только возможно, от моей семьи, но и не дальше Калифорнии, куда бы меня все равно не отпустили, – вспоминает Изабелла.
Во время учебы в колледже, хотя она и занималась тем, чем хотела, ее чувство интеллектуальной неполноценности расцвело пышным цветом. Сидя на лекции и слушая профессора, воспевающего лирику Платона, она с болезненной ясностью поняла, чего всегда боялась.
– Тогда это случилось в первый раз… Я думала: «Я не умная. Я просто не умная. Что мне теперь делать?»
В унынии от внезапного прозрения, ощущая себя в изоляции на Юго-Западе, Изабелла решила перевестись в один из колледжей Среднего Запада, хотя ей все еще хотелось в Миддлбери.
Теперь она выбрала курсы, которые одобрил ее отец: сначала медицину, а потом бизнес. Получив посредственный балл по органической химии, она решила, что недостаточно сообразительна для естественных наук, и направила силы на экономику и бизнес. Эти дисциплины она быстро освоила, но удовольствия не получила. Французский язык сохранял для нее свою неотразимую привлекательность.
– Ничего не сказав отцу, я решила получить диплом по французской литературе. На этом курсе я почувствовала себя, как дома; я опять была счастлива.
Во французском она преуспевала, но другие курсы были для нее почти не интересны, и в конце концов она не набрала достаточно баллов для получения квалификации. В отчаянии, она просила администрацию позволить ей проучиться еще один семестр, удвоив нагрузку, и, в случае успеха, два последних триместра, чтобы получить диплом.
– Я действительно удвоила нагрузку, и все предметы относились к международным дисциплинам, искусству, истории и литературе, – вспоминает Изабелла. – Они мне нравились, и я освоила их.
После колледжа Изабелла переехала в Париж, где проходила стажировку в качестве бухгалтера. Эту работу она получила благодаря другу. Она начала встречаться с историком, который занимался американским искусством и архитектурой. Он называл ее «маленькой Элизой Дулиттл».
– Обычно он говорил мне: «Почему ты так мало знаешь?» Я отвечала: «Не знаю, просто все пропустила». Он не мог поверить в мое невежество.
Хотя это служило подтверждением ее худших опасений о себе, удар был смягчен добротой и терпением молодого человека. Когда они решили вместе вернуться в Нью-Йорк, все изменилось. Они быстро расстались, и Изабелле пришлось поступить на скучную должность бухгалтера в одной компании. Он добросовестно исполняла свои обязанности, и через четыре года руководство предложило оплатить ей получение лицензии. Изабелла испугалась, что, приняв предложение, накрепко свяжет себя с компанией, и отказалась.
Она испытывала некоторые затруднения с определением дальнейшего карьерного пути, и тогда она «самой себе проговорила» путь к обучению французской литературе по магистерской программе в Университете Нью-Йорка. И снова она почувствовала себя не на месте, и снова расписалась в несостоятельности.
Никто не может заставить тебя чувствовать.
– У них был свой круг, куда я не попала, – вспоминает Изабелла свою учебу в Университете Нью-Йорка. – Я думала: вот она, моя мечта, но я ошиблась. Или, если говорить точнее, мой письменный французский не соответствовал. Чтобы освоить программу, я должна была вернуться в языковой класс. Просто смешно: я могла написать критический обзор, но структура предложения страдала. Однажды я пришла домой после занятий и сломалась. Несколько дней я плакала.
Изабелла не могла начинать все с нуля и ушла.
Во время злоключений с выбором карьеры и попытками найти себя Изабелла вышла замуж. С самого начала было ясно, что этот брак неудачен. Ее муж вел двойную жизнь и вскоре получил положительный результат на ВИЧ. После месяцев, проведенных в страхе узнать о таком же диагнозе, Изабелла перевела дух: невероятно, но ВИЧ у нее не нашли. В 26 лет она развелась, но не знала, сможет ли восстановить чувство собственного «я». Изабелла обратилась к психотерапевту, чтобы разгрести беспорядок, в который она превратила свою жизнь.
Почти как по заказу ей на голову свалился «странный, харизматичный, эксцентричный» писатель, который начал ухаживать за ней. Джонатан был «белая кость», учился в университете Лиги Плюща, и вдобавок был честолюбивым романистом.
– У него была бурная жизнь, но он был интересным человеком и очень привлекательным мужчиной, – рассказывает Изабелла. Она добавила, что они ходили в один спортзал почти год, прежде чем он собрался с духом познакомиться с ней.
Изабелла считала Джонатана воплощением эрудированности, каким всегда хотела быть сама. Ее семья недооценивала Джонатана из-за неуклюжего поведения в обществе, но Изабелле он казался тем человеком, которого она всегда искала. Джонатан не только избавил ее от эмоциональных мук, он предположил, что она могла бы работать в издательстве, и потом познакомил с приятелем из этой сферы. Изабелла получила свою первую работу в издательстве в 1988 году.
