— Что им сказать?
Троица с другой стороны тут же сообщила, что передать.
— Дик, они говорят, что ты не волк, а обезьяна.
Уж не знаю, в чем оскорбление, по мне, так с эволюционной точки зрения почти комплимент. Но Дик пошел пеной и начал срывать с себя платочный галстук.
— Что им передать, уважаемый?
— Я им сейчас сам все скажу! — заорал Дик, разрывая на себе жилет. — С дороги, мисс!
Ты моя лапа. Какой молодец. И правда, что это мы тут стоим, мешаем настоящим мужчинам разговаривать?
Это как в профессиональном боксе. Сначала надо пооскорблять друг друга, чтобы было потом за что в морду дать.
Теперь волкам сложно будет «быстро выяснить иерархию». Когда обе стороны перешли после моего небольшого вмешательства с неспешного шага на агрессивный бег, я схватила Ханну за руку и сдернула ее с тропинки в траву.
Оборотни замолотили кулаками, показывая уверенный опыт драк.
— Что теперь будет! — испуганно стонала Ханна, держась за щеки.
— Сзади, Томасы! — закричала я, размахивая зонтиком при виде того, как за спины братьев забежал и стал на четвереньки третий участник с другой стороны. Вот же тормоза! Джона толкнули, и он, споткнувшись о присевшего волка, полетел кубарем.
Почему-то «болелось» больше за братьев. В конце концов, я их знаю. Дик вообще у отца учится, да и била я его, считай, хорошие знакомые.
— Они не из Томасов, это торвальцы. Томасы — фамилия, — растерянно поправила меня Ханна.
— А вторые? — с интересом спросила я.
— Тузовцы.
— И все волки?
— Клан один, две партии власть делят.
Контрольный пакет, значит, не оформлен. Бывает.
О, на Джона насели сразу двое тузиков, непорядок. Я выскочила на дорожку и кольнула одного из них острым концом зонта.
— А-а-а-а! — закричал тузик. И обернулся. Этого было достаточно блондинистому Томасу, чтобы отправить оставшегося второго в полет точным ударом в челюсть. Хук!
Я с удовольствием показала Джону большой палец. Он неуверенно показал мне его в ответ.
— А что это означает? — с интересом спросили из ближайших кустов.
— Палец основной, большой. Показываю ему, что он настоящий мужчина и все у него большое.
Понятия не имею, о чем сигнализирует большой палец, но есть правило — на спорные вопросы отвечай быстро и уверенно, потом скажешь, что это был вариант, а экспертный статус будет уже завоеван.
Ханна с интересом посмотрела на Джона и облизнула губы. Тот, осклабясь в ответ, зазевался и был свален прыгнувшим на него тузиком.
— Вали тузиков! — закричала я, начиная переживать за братьев.
Сама в драку не полезу. Там, где дерутся пять здоровых мужиков, получить случайный веский аргумент по лицу — весьма высокая вероятность. Меня тетушки потом соломкой нарежут и больше из дома не выпустят, если с фингалом приду. И не объяснять же, что синяк — лучше изнасилования.
Нет уж, к лицу благонравной леди только старомодное искусство партизанской войны, которого с 1812 года не чурались даже аристократы. И я опять в выпаде изо всех сил ткнула острым концом зонта в ягодицу одному из тузиков. Зонтик крякнул и согнулся.
— Да твою ж в ж…, женщина! — завизжал этот нахал. И тут же схлопотал от Дика. За то, что выражается при дамах, и вообще — оппонент. Рыжий оглянулся и показал мне большой палец.
— А чего это он ВАМ большой палец показывает? — раздался сбоку любопытный голос.
— Хвастается, — неопределенно ответила я.
— Не хвастается, а говорит, что у вас тоже все… большое, — уверенно сказали из других кустов.
Даже не знаю, отрицать или радоваться. Знак большого пальца явно приживется в этом мире.
От входа зазвучали пронзительные свистки. И на поле боевых действий появились полицейские в белых мундирах.
— Опять ты, Дик, — застонал один из них, молодой усатый парень. — Да не выберут уже Виктора, смирись.
— Вяжите его, — распорядился седовласый страж порядка с огромными усищами и туго стянутым кительным ремнем животом, — опять Псих драки затевает.
Безобразие какое. Сейчас прямо на моих глазах заберут Томасов, а мы останемся с остальными тремя хулиганами. Вот что такое дурная слава — не разбираясь, просто «вяжите», а Томасов, между прочим, всего двое было. Несправедливо!
— Офицер! — громко сказала я. — Я свидетель и пострадавшая. Эти джентльмены дрались все вместе и виновны впятером!
— Пострадавшая? — опешил седой и осторожно осмотрел меня на предмет повреждений.
Судя по всему, местному правосудию еще не знакомы миллионные иски за моральный ущерб. Что ж, пора цивилизовать этот мирок.
— Да девки сами подставные! — заскулил вдруг один из тузиков, держась за зад. — Одна деньги дала, чтобы мы ее подругу помяли. А сами торвальцев в засаду позвали. Это нечестно!
Я сжала губы и развернулась к Ханне. Та отступала спиной к кустам и отрицательно мотала головой.
— Всю компанию в кутузку! — устало сказал седоусый. — Там и будем разбираться.
Я хотела выпрямить спину и задрать подбородок, но, о чудо, именно так я все время и стояла. Гордо, надменно, как подобает истинным Бизо.
— Мисс? — осторожно обратился ко мне молоденький служака.
— Ведите, — по-королевски кивнула я и протянула ему сломанный зонтик. Оружие же сдают при задержании?
Глава 11
От сумы и от тюрьмы не зарекайся
Нас всех посадили в одну камеру. Точнее, часть комнаты за решеткой, так как для девушек просто не оказалось подготовленного места для задержания. Поэтому, пока оформляли бумаги, мы рядком сидели на длинных лавочках вдоль стены длинной полутемной камеры.
Я отсела подальше от Ханны, но она не теряла надежды на реабилитацию.
— Фи, ты все неправильно поняла. Молодые люди тоже меня неправильно поняли, — нудела она жалобно.
— Я неправильно поняла? Да мне совершенно понятно все объяснили, во всем признались.
— Мы не признавались, — огрызнулся один из тузиков. — У нас вообще, может быть, другие планы были.
— И какие планы? Изнасиловать хотели?
— Да не дождешься! — возмутился волк. — У меня и денег таких нет. Нынче изнасилованье — развлечение только для богатых, а девушки все меркантильные пошли. Ничего ради идеи. Она, — тыкнул в сжавшуюся Ханну, — мало денег дала, только на помять-попугать. Исполнили бы по договоренности, ко всеобщему удовольствию. Но вы нечестно поступаете…
— Я хотела позднее за подмогой побежать, чтобы ты потом меня больше ценила. Ничего бы не сделали, зато мы после этого подружки навек бы стали.
