Глава 23
Не верьте разной внешности и характерам. Все подруги — одинаковы
Франц вышел распорядиться о напитках. Тетушки весело щебетали, почти по-собственнически обсуждая владения Хоффа и возможный профит от этого союза для семейных магазинов Бизо, а я пыталась понять, рада или нет произошедшему.
С одной стороны, Франц был удивительно милым, эдакий романтический герой, принц местного разлива. Я помню, какие взгляды на него в саду бросали девушки.
Почему-то считается, что только парни обращают внимание на девушку, которая нравится многим. А, дескать, у женского пола такой тяги к выбору и конкуренции нет.
Мне кажется, что в отличие от мужчин у нас просто векторов интереса больше. Женский пол более разнообразен в предпочтениях. Если мужчины почти всегда обращают внимание на хорошеньких и чуть реже — на веселых, то нам нравятся разные парни: кому-то умницы и гении, кому-то харизматичные шалопаи, есть фанатки циников, восторженные ценительницы романтиков. Встречаются девушки, полные восторгов от наделенных властью, но существуют и дамочки, которые и сами обожают кем-нибудь помыкать, потрясая кто сковородкой, кто чековой книжкой.
Мы все удивительно разные, с собственными вкусами и пристрастиями. Например, в нашей компании юристом работала дама, которая при выборе мужа руководствовалась особой любовью к кривым волосатым мужским ногам. Могла их в курилке воспевать часами под скептические переглядки подружек. В итоге счастливо вышла замуж и со словами «А начхать!» водрузила на заставку монитора самую волнующую часть тела возлюбленного супруга, украшенную символом брачного порабощения и полного смирения самца — а именно ноги мужа в теплых тапках.
Вот, положа руку на сердце, если бы дело размножения доверили только мужчинам, они бы передрались за пару красоток, написали бы транспарант «Жизнь — боль», чтобы сообщить свой философский надрыв всему миру, побратались и в итоге организовали бы глобальную пьянку, переходящую в бардак, чтобы наутро обнаружить себя или в депрессии, или на войне, или в обнимку с красивым парнем прямо под наполненным смыслом транспарантом.
Нет уж, именно мы, девушки, решаем в итоге, как развиваться миру, и даем шанс самым разным мужчинам оставить свой след в истории.
Но бывают и исключения, когда в одном мужчине собирается слишком много привлекательных черт.
Взять, например, Франца. И умница, и красавец. Магом он не является, зато личный капитал позволяет ему нанимать любого мага на выбор. Красив. Чего греха таить — волнует теплым касанием.
С другой стороны, Виктор не то что касанием — одним только присутствием волнует. О-о…
Я вспомнила о Торвале и залилась румянцем. В памяти возникло его лицо, сначала с ироничной усмешкой, потом с горящими глазами.
Кому-то понравится романтик Франц, другой — грубиян Виктор. А я родилась на свет жадной и разносторонней. Оба же хороши по-своему.
Но. Меня напрягала идея вводить в заблуждение молодых людей, чтобы через полгода бодро свалить в неизвестность.
Это все равно что встречался бы со мной дома парень, а через полгода, наблюдая как я примериваю на голову фату, сообщил бы, что сваливает жить в Америку и «Спасибо, что ты была рядом, милая, это было хорошее время».
А может быть… поговорить с батюшкой, тетушками и перестать вводить в заблуждение местных молодых людей, никому не давать надежду, тихо учиться в Академии, выяснить, кто меня пытался столкнуть с лестницы и кому не дают жить Бизо, а потом вернуться домой?
— О, какой красавец! — сказала тетя Клара. — Мистер Торваль — один из самых видных мужчин, которых я видела в своей жизни.
Внизу раздались приветственные крики. Я посмотрела вниз и увидела Виктора, величественного, гордого, с абсолютно невозмутимым выражением лица. Он шел вдоль первого ряда стульев у арены вместе с двумя спутниками, пожилой парой, которую я уже встречала с ним в парке в несколько нестандартной ситуации у кареты.
Торваль был одет в костюм с кожаными элементами, на плече висела большая сумка, напоминающая охотничью. Его собеседники нарядились по-местному ярко, особенно леди, чью полненькую фигуру украшало синее платье с крупными драгоценными сверкающими бантами.
Дойдя до мест, расположенных прямо перед сценой, Виктор и его знакомые остановились, оживленно заговорив между собой.
— Мне б лет сто долой, — мечтательно сказала Гвендолин, — так бы и съела этого оборотня вместе с хвостом. Но сначала чтоб в ножках повалялся, песни любви под окном попел. У него, наверное, голос хороший. Помнишь, Кларочка, его мужественное и зовущее «Еще-о-о-о!».
Сестра перевела на нее лорнет, демонстративно изучая в упор.
— Была ты, Гвенни, в юности с придурью, и сейчас ничегошеньки не изменилось…
— Время надо мной не властно, — гордо заявила тетя Гвен, поправляя буклю.
— Какие сто лет? — оторопела я.
Обе тети воззрились на меня, одновременно развернувшись.
— А сколько, ты думала, нам лет?
— Клара, девочка так комплимент сделала. Прими достойно, не таращи глаза. Фира, спасибо. Ты такая душечка.
Гвендолин похлопала меня по руке. Клара покачала головой и вдруг всполошилась:
— Ой, Гвен, они пересаживаются!
Что-то случилось внизу, что расстроило моих родственниц из этого мира. Зашуршали атласные юбки, защелкали нервно закрывающиеся и открывающиеся лорнеты.
— До начала еще минут двадцать, может быть, сейчас сходим?
Они склонили головы и возбужденно зашептались.
Я тоже посмотрела вниз и от увиденного чуть не протерла таза, не может быть.
К Торвалю, гордо держа хвост трубой, шествовал Дух. Из пасти у него висел кусок домашней колбасы.
Кусок был длинный, размеров немалых и натурально мешал коту передвигаться в толпе. Дойдя до оборотня, кот воровато заозирался, помял лапой поставленную на пол сумку и аккуратно сложил на нее колбасу. А затем сел рядом.
— Чтоб тебе хоть раз стало стыдно, — с тоской произнесла я, уже представляя, как визжит испуганный женский голос: «Откуда этот ужасный наглый кот?»
А Торваль, прекрасно знакомый с Духом, которого навязала мне судьба, конечно же, громогласно объявит: «Ужасный? Тогда это питомец мисс Фионы. У них даже кот — Бизо. Фиона, где вы? Заберите ваше животное!»
Дух внизу недовольно посмотрел на большие банты на подоле платья миссис. Банты были украшены драгоценными камнями и отличались немалыми размерами, являясь результатом чьей-то взрывной дизайнерской фантазии. А еще — качались прямо перед кошачьим носом.
Дух, глядя в другую сторону, невинно шлепнул лапой по банту. Тот закачался интенсивнее.
Кот покосился на подрагивающие и сверкающие банты. Затем подтянул лапой ближайшее украшение… и аккуратно отгрыз его у основания.
