Отделенный бант котяра домовито положил рядом с колбасой.
— Фира, у нас небольшой разговор с подругами. Останешься в ложе или спустишься с нами на минуту?
Тетушки приняли решение и торопливо собирались на выход.
— Конечно, я с вами, — быстро согласилась я.
Ситуацию с котом внизу необходимо было решить как можно быстрее, пока бедная миссис не лишись всех своих бантов.
— Я тебе говорила: «Пойдем учиться, станем подготовленнее». Папа тебе говорил: «Магия защитит, закроет от любых трудностей», а ты: «Красоту прикрывать — только портить!» — шипела тетя Клара, торопливо складывая летуна. — Даже скрытное письмо нормально из-за тебя отослать не могу.
Бумага мялась под пальцами в перчатках. Тетя явно не была великим мастером в создании волшебных курьеров.
Послав что-то скособоченное и летящее зигзагами, она обернулась ко мне.
— Учись за всех нас, Фира. Я когда-то послушалась эту дурынду, по несчастливому стечению обстоятельств оказавшуюся моей сестрой, и теперь вся моя магия годна только артефакты заряжать. Ничего не знаю, ничего не умею.
— Сама виновата, — огрызнулась Гвен, деловито оглядываясь в коридоре. — Я, может, общаться люблю, вношу предложения для, так сказать, семейного обсуждения, жду теплой дискуссии. Привела бы ты хорошие доводы, были бы ученые обе. Я же скромная тогда была, вообще ни на чем не настаивала.
— А если что не по-твоему было — сразу в истерику, «Мама-папа, Кларка меня обижает», и ну по ночам подолы моим бальным платьям резать.
— Я-а-а-а? — оскорбилась Пзен. — Это не истерика — это трепет нежного сердца, я не такая железная, как ты. А за подолы ты еще поблагодарить должна. Именно из-за короткого подола на том балу лорд Юджин обратил на тебя внимание, ты потом все домашние платья отрезала, когда его визиты принимала. А уж о свадебном наряде, когда все гости гадали — то ли ты в юбке, то ли в широком поясе, я вообще помолчу.
— И помолчи, — оборвала ее тетя Клара. По худому лицу вдруг потекли слезы, задрожала нижняя губа, а глаза смотрели мертво и прямо.
Я вспомнила, что они обе — миссис. Во всем огромном доме нет ни одной семейной картины, и все разговоры о родственниках быстро уводятся в стороны.
Ох, они же обе замужем были. До трагедии.
Гвен замолчала, посмотрела на сестру. Челюсть моей пухленькой тети вдруг сжалась добела, глаза заблестели.
— Не обращай внимания, Фирочка, — сказала тетя Клара. Подошла к сестре и платочком аккуратно вытерла скатившуюся у той предательскую слезинку.
— Не обращай, — эхом отозвалась Гвен, зеркально промокая собственным белоснежным платком щеки Кларе.
Обе развернулись и плечом к плечу двинулись к двери в зал.
А я промолчала, но дала себе слово больше не поддаваться на их умелые штучки ухода от темы и сегодня же вечером расспросить, что действительно случилось во время гибели всей семьи Бизо.
А то я молодец, ем, пью, учусь, на местных красавчиков любуюсь, а про события, ставшие причиной моего появления в этом мире, так и не узнала детально.
Зал впечатлял. Сверху он смотрелся более компактно, не было заметно, какой он просторный и сверкающий. Стены, затянутые шелковыми дорогими обоями в полоску, изящные канделябры, изогнутое дерево стульев. Да и публика собралась не менее блестящая. Недаром Франц говорил о том, что сегодняшняя арена собрала весь цвет общества.
Навстречу нам плыла воистину выдающаяся особа. То есть выдающихся размеров.
Я, уже привыкшая к тому, что могу своей грудью останавливать местное транспортное движение, впервые почувствовала, что проигрываю по всем фронтам.
Дама выглядела как ожившая мечта Рубенса, кровь с молоком, вся в изгибах и выпуклостях. Полная, румяная, восторженная. Просто девочка по впечатлению, несмотря на сеточку морщин, покрывающую ее лицо, и наличие седых волос, уложенных роскошными волнами в замысловатую прическу.
— Девочки! — неожиданно тонким голосом воскликнула она и кинулась обниматься с моими тетушками.
После восторгов, поцелуев в воздух у щек и обоюдных комплиментов наконец троица вспомнила обо мне.
— А это — наша Фиона Бизо, заметь, Ката, она Бизо — до кончиков пальцев. Дочь Бартоломью от визийской аристократки. Брак, одобренный семьей Ибров, — многозначительно сообщила тетя Клара.
— Так уж и Бизо до кончиков пальцев, — с сомнением произнесла дама, представленная как миссис Катарина Гаро. И воскликнула: — Я же вижу в девочке прабабушку Серену! Наша грудь! Такое счастье.
Она бросилась меня обнимать, сжимая мощными руками до хруста костей.
Тети ахнули и решительно бросились в бой, отбивая родню.
— Ката, отпусти девочку, у нее глаза уже выдавливаются.
— Не мни платье! Ката, доведешь, я тебя стукну!
Миссис Гаро отпустила меня и по-детски показала язык подружкам.
— Фионочка, — нежно сказала она мне, пытающейся прийти в себя и вернуть привычку дышать, — мы с твоими тетями росли когда-то вместе. Моя прабабка вышла за Бизо, и видишь, как она удачно в тебе проявилась. Бизо, конечно, умные, но, право слово, всего один элемент Гаро тебя принципиально украсил.
Вдруг она насторожилась, замерла и медленно расплылась в приветливо-зубастой, на мой взгляд, немного устрашающей улыбке.
— Идут, — прошипела сквозь зубы, — прячьте Фиону, зачем ее вообще сейчас взяли, клуши старые? Весь план же сорвете видом нашего цветочка.
С двух сторон к нашей группе приближались: изящный молодой человек, с набриолиненным эффектным чубом и в облегающем элегантном коричневом костюме, и две дамы, о чем-то оживленно беседующие. Одна из них оказалась миссис Лолой, заочной моей знакомицей из парка через каретную дверь. Дамой, которой кот успел отгрызть несколько шикарных бантов с одного бока юбки. Ее спутница мило улыбалась, больше кивала, я ее сразу узнала — Ханна Фист, девушка, которая набивалась мне в подруги, а потом некрасиво подставила из зависти.
Прямо передо мной сомкнула ряды боевая троица, почти полностью перекрывая вид и тем самым отправляя меня в сторонние наблюдатели, чему я совершенно не противилась.
Главное, чтобы планы тетушек реализовались побыстрее, так как я начала беспокоиться из-за задержки, прекрасно зная, что может за короткое время натворить Дух. Хорошо хоть, банты от него ушли.
— Блистательная Катарина Гаро! Счастье для глаз видеть вас! — изошелся в восторгах молодой человек.
Ката по-королевски кивнула, благожелательно принимая комплименты, и подмигнула моим тетушкам, которые вооружились лорнетами и, пощелкивая, стрекоча перламутровыми ручками, как разбуженные осы, рассматривали через стекла молодого человека, подошедшего первым.
У двух миссис Бизо было прекрасное зрение, лорнеты моими родственницами явно использовались как оружие психологического поражения. По утверждению Гвен: «Через лорнет отчетливее видны человеческие слабости».
