Зато готов он нас учить чудесной школе ВУК. Есть в ушу стили «журавля» всякие и «пьяные мастеры» для мальчиков. В карате изучают шотокан, косики или другие загадочные направления. А для девочек, пришедших к нашему тренеру учиться самообороне, исключительно ВУК. «В» — как вырубить, не драться, а именно вырубить. А еще лучше — «У», убежать и уклониться. Как избежать удара, извернуться и сделать ноги. Завершающая «К» — кричать. Каждая защищающая себя девочка должна обладать особой силой, силой ошарашивающего, с ног сшибающего, разумения лишающего крика.
Вот с криком у меня никогда не получалось.
«Фира, ты бы хоть имя свое кричала, вполне пугающе звучит», — шутливо говорил тренер, когда я, упрямо сжав зубы, молча защищалась, забывая вовремя издавать шокирующие противника крики.
Зато первые «ВУ» у меня получались лучше, чем у многих. И простые защиты от удара в лицо я делала на автомате.
Под бешеный, полный ужаса крик Торваля, который осознал, что сейчас произойдет, под рвущее перепонки его «Фира-а!» я опустила голову и закрылась двумя плотно сомкнутыми руками, согнутыми в локтях.
«Прячьтесь, как котенок, полностью закрывайтесь лапками, — говорил тренер. — Удар проходит вскользь, по вашей руке за голову, а противник в это время невольно открывается. Вырубайте его в подбородок и убегайте».
Одного не мог учесть наш тренер. По мне сейчас бил не человеческий мужчина, а, чтоб его мама против шерсти гладила, настоящий самец — самец оборотня.
Для оборотней в серьезном бою не существовало разделения на мужчин и женщин, был противник, и надо его победить — точка. Удар действительно пришелся вскользь, черкнул по руке и по краю уха. Нежного маленького ушка. Никогда не подозревавшего в своем беззаботном существовании, что может стать отбивной.
В моей голове ударил колокол. Да что там колокол — набат, возвещающий о завершении лебединой песни. «Отпелась, Фирочка», — успела грустно подумать я и свалилась от удара кулем на пол. Прямо в компанию к одинокому мятому банту.
Удел слабых и беззащитных — красиво и сломанно лежать под ногами сильных мира сего, сверкая кто камушками, кто фингалами.
За ареной визжали. Тети грозились порвать оборотней на ленточки, если они немедленно не остановят бой. Оборотни возражали и кричали, что я вызвалась сама.
К моему удивлению, сознания я не потеряла, мир перед глазами немного плыл, но вполне реалистично, без розовых единорогов и звездочек Можно было попробовать подняться, но организм сказал: «Фира, в геройствовании прямо сейчас — давай возьмем небольшой перерыв? Дай мне минуту, деятельная моя хозяйка, просто ничего не делай, драгоценная, иначе я за себя не ручаюсь». В итоге я решила чуть-чуть полежать, переконструировать, так сказать, стратегии. Иногда организм надо слушать, иначе он может обидеться, заболеть сепаратизмом и покинуть нас частями. А я любила себя всю, в государственной целостности.
Тем более полежать — тоже хорошо. Один из вариантов «У» — уклонения и убегания — был «Падай и притворяйся неопасным». Поэтому я слабо дернула ножкой и расслабилась.
Вот кто знал, что вся эта наука пригодится мне не в темном новостроечном переулке, а на арене другого мира.
— Убью! — сделал заявку не успевший к моему низвержению Торваль и пробил классический апперкот в челюсть довольно лыбящемуся надо мной Зигмунду.
Тот замахал руками, его лицо смялось. Или Зигмунд слишком увлеченно радовался и не успел среагировать, или Виктор был значительно быстрее, но Тузик оказался в нокауте. Его глаза начали закатываться, он захрипел, упал рядом…
Торваль и Томас сделали шаг назад, становясь щитом передо мной.
— Ты жива? — не оборачиваясь, спросил Дик.
— Вполне, — осторожно ответила я. И услышала, как Виктор шумно выдохнул, все время, что ждал ответа, он почти не дышал.
— Если здесь разрешено оборачиваться, значит, я могу использовать магию? — быстро спросила я, наблюдая, как два Туза с другого края арены медленно подходили, перебрасываясь отрывистыми фразами.
— На арене все разрешено, кроме артефактов и вампирского оборота, — сообщил Томас и приготовился трансформироваться.
Ах вот как они разрешили «ВСЕМ» участвовать в качестве бойца на стороне претендента! О каких боевых качествах местных магов можно говорить, если им не разрешать пользоваться артефактами? И сколько выстоит на арене вампир против трансформированного оборотня без возможности использовать боевую ипостась?
И вдруг… В моем затуманенном сознании это смотрелось волшебно и странно. Тузик, лежащий недалеко и приходивший понемногу в себя, и Томас впереди засияли яркими синими линиями, росчерками, прошивавшими их тела. А в туманном мареве на краю арены появились два призрачных волка. Молодой и взрослый. Оба с вздыбленной шерстью, горящими глазами. Они бежали к оборотням прямо по воздуху, мягко перебирая лапами. И от Тузика, и от Дика, прямо к их волкам, слепо дрожа, а потом все увереннее утолщаясь, потянулись синие щупальца-нити. Еще пару секунд, и волки придут к оборотням.
Как бы ни был силен Виктор, в человеческой ипостаси против оборотней он не выстоит.
— Судя по концентрации, участники переходят к фазе оборота. Как только два из трех участников с одной стороны получат увечья, бой считается проигранным, — речитативом пел, довольно закусывая мундштук, распорядитель.
Трое оборотней против Томаса-оборотня, практически человека Торваля и меня. Мы проиграем с тяжелыми увечьями, да еще потом будем Тузикам прислуживать.
И я решилась. Лорнет так и остался висеть на поясе, не хочу, чтобы на использовании артефакта меня поймали и потребовали еще раз сыграть бой.
— Бизо! — истошно заорала я, поднимаясь, опираясь коленями на Тузика и швыряя магию прямо в руки. — Бизо!
Я изо всех сил схватилась за синие нити. Оборотень открыл расфокусированные глаза, приходя в себя. Его волк резко остановился, беззвучно скалясь, но потом опять стал приближаться, уже подкрадываясь.
Оскалившись в ответ, я многозначительно потянула нити. У волка поднялась дыбом шерсть, он упал на пузо и… пополз задом с арены.
К сожалению, почему-то испугался и волк Томаса. Он стоял на безопасном расстоянии, мило махал хвостом, подергивал шкурой на холке. Но не приближался.
А на арене появились еще два волка и тоже с подозрением на меня воззрились. Их морды излучали глубокое философское сомнение. Эти даже не попытались двинуться ближе. Наклонили головы и внимательно изучали мои руки.
— Почему не оборачиваются участники? — недоуменно вопрошал усатый организатор. — Уважаемые, вы почему не оборачиваетесь?
— А мы откуда знаем? — ответил возмущенно один из тузиков, вскользь пропуская удар воспрянувшего Торваля. — Вы что с ареной намудрили? Выпустите меня немедленно! У меня дети!
— Я извиняюсь, — присоединился уползающий от меня оборотень, — у меня нет детей, но можно мне тоже уйти?
