Голова от удара гудела все меньше, мир начал приобретать четкость, и волки… стали таять на глазах. Ни синих нитей у меня в руках, ни скромно фланирующих по краю арены призрачных животных. Только обнаженные мужчины на помосте да скандирующая толпа вокруг.
Я опустила веки, пытаясь сосредоточиться и почувствовать манившую меня силу, даже потрогала воздух, не глядя, но ощутила только пустоту.
Значит, мое магическое прозрение появляется, только если меня хорошенько стукнуть по голове. Как это жизненно. Некоторых надо бесконечно дубасить, чтобы они хоть что-то вокруг себя заметили. Но меня-то за что?
Вспоминая, как вели себя на арене оборотни, я отчетливо осознала, что, кроме меня, странных, но полезных галлюцинаций никто не видел. Надо запомнить и потом посоветоваться с батюшкой.
Бой разделился на пары. И если Габриэль хоть и перешел в глухую оборону, но все-таки пытался выстоять под забивающим, как молот, и ведущим доминирующую стилистику боя Торвалем, то пара Дика и оставшегося бойца тузиков выглядела смешно. Они стояли и с опаской смотрели друг на друга, не появившиеся по зову звери полностью лишили обоих самообладания.
Третий противник целеустремленно полз к ограждению.
— Два бойца Габриэля Туза объявили о выходе из боя, правильно ли я услышал? — громогласно спросил ведущий, задорно трепеща тараканьими усами.
— Да! — выдохнули испугавшиеся потерять зверя оборотни.
— Нет! — взвился их предводитель.
— Объявляю победителем и вожаком клана волков…
Небольшая, но напряженная пауза, как будто остались варианты.
— Виктора Торваля, консультанта клана! Бой завершен, вручите победителю Знак Вожака.
Оборотни заревели, с балконов раздались вялые аплодисменты. Присутствующие люди недополучили зрелищ. Отдельные выкрики «Пусть она еще порычит!» были пресечены возмущенными взглядами, и бой наконец завершился.
После тонкого звона, похожего на чоканье хрустальных бокалов, один из тузиков первым спрыгнул с арены. Напрягся, упершись ладонями в колени и устало дыша, затем завыл счастливо и в дрожащем подергивании превратился в волка. Животное выпрыгнуло из красных труселей и запрыгало на месте, счастливо погавкивая.
— Так вы и гавкать умеете? — со слабым воодушевлением спросила я Торваля, поднимающего веревки, чтобы я спустилась с арены.
— А вы, практичная наша, уже раздумываете, куда это применить?
Я зарделась.
— Попыталась, но голова сейчас не работает, — честно ответила, осторожно потрогав ухо.
И тут же содрогнулась от острой молниеносной боли. Кожа потерпевшего ушка оказалась горячая и сухая, то есть порезов не было, зато объем поражал. Не девичье ухо, а тарелка обеденная из головы торчит.
Я посмотрела на мужественных благородных героев — Виктора и Дика, в тонких стильных порезах на атлетических телах. Представила, как выгляжу рядом с ними. Мужчины в ранах, усталые, но не сломленные, в свете многочисленных ламп блестят обнаженные мускулистые торсы с эффектными мазками крови, сверкают исподлобья волчьи глаза. Ну и другие красоты в полном комплекте боевой стати.
Сначала зритель любуется опытным, настоянным как коллекционное вино, Виктором, потом юным, задорным, как божоле-нуво,
[19] Диком, а потом переводит взгляд на меня, с мотающимся, как флаг, красным ухом и растрепанной прической. Выглядит так, будто мужчин — достойно ранили, а меня просто кто-то за ухо увлеченно драл. Где справедливость?
Прямо у арены стояла троица из тетушек и Каты. Они чопорно принимали поздравления, благосклонно кивая на восхваления типа «Как мило девочка держалась на сцене, отвлекала противника на себя».
— Как ты могла? Не предупредив? Без нас? — поджав губы, уголком рта спросила тетя Клара. Скорее всего, подобная встреча была ими только что срежиссирована, чтобы пробудить во мне максимально совести и хоть немного ответственности. Видимо, кота они не заметили, а оглянулись, когда меня уже объявляли на стороне Дика. Бедные мои родственницы, чего они только не натерпелись, глядя на арену, что только не передумали.
Но больше выдерживать марку дамы не смогли, всплеснули руками и бросились меня обнимать.
— Так сильно за тебя переживали! — жаловалась Гвен, сжимая мои руки мягкими, как подушечки, ладошками.
— Хорошо, что Барта не было, — всхлипывала Клара, вытирая мокрые глаза о мое плечо. — С его сердцем такое видеть нельзя, но мы ему обязательно расскажем, как ты рычала на Тузов и кричала «Бизо».
— Какая храбрая девочка, — оглаживала меня Ката, невзначай откидывая порванное кружево с моей груди. — Только поверните ее боком, ту сторону профиля лучше молодым людям не видеть.
Вокруг начали наседать зрители, многим хотелось познакомиться со мной. Для оборотней я стала интригующей персоной — человеческая девушка, которая встала плечом к плечу с альфами клана.
Родственницы ухитрились прикрыть меня от восторженной публики, мило принимая поздравления сами. И я уже думала, что приключения на сегодня завершены, пока с той стороны, где стоял распорядитель, не зазвучало разъяренное:
— Пусть Торваль сначала докажет наличие зверя. Мы не смогли обернуться на арене, но это ничего не доказывает. Сейчас-то можем!
Надменный Габриэль успел накинуть на плечи шелковый халат и даже в этом одеянии ухитрялся выглядеть хозяином жизни. Его не испугал риск потери зверя, он бился достойно и мог бы вызвать у меня уважение, если бы не постоянные претензии к Виктору. Вот это раздражало.
Новоявленный вожак стоял с ними рядом и рассматривал порванную в боях сумку с торчащей из нее золотой челюстью. Выглядел он несколько задумчиво, свалившийся на голову клан видимой радости у Торваля не вызывал.
— В правилах нет требования предъявления волка в бою, — сказал он, поднимая голову.
— Я так и знал, — сообщил Туз, указывая на Виктора. — Да он вообще не волк! Я требую аннулирования результатов боя, если он не сможет обернуться.
— Действительно, — согласился распорядитель, — обернитесь прямо сейчас, и забудем это обвинение.
Тетушки начали переглядываться. После поцелуя на арене они не понимали, как воспринимать Торваля. В качестве почти ползающего у их ног и умоляющего о разрешении на встречи со мной ухажера или наглого захватчика, перед которым надо закрывать дверь приличного дома.
— Он тебе нравится? — тихо спросила Гвен.
Нравится ли мне Торваль?
— Внешне — очень. И поступки некоторые, — призналась я. — Если бы не его грубость…
— А-а-а, — многозначительно протянула тетя. — По-настоящему грубят мужчины по-другому, а так, детка, они стесняются. Значит, он тебе нравится…
И тети ринулись в бой.
