Карась казался крепким и психологически устойчивым мужиком, чуть ли не самым спокойным в их группе, поэтому его срыв и выглядел странным. А что, если нет никакого врага? Может, они просто сходят понемногу с ума, поддаваясь атмосфере отчаяния, насквозь пропитавшей корпус лайнера и сочившейся из каждой щели и открытой двери? Случаи массового помешательства – явление редкое, и тем не менее. У одного сорвало крышу – и пошло-поехало.
Безусловно, такая теория имела право на существование, но она рассыпалась, как только вспоминались некоторые детали. Допустим, скребущиеся звуки – это массовая галлюцинация, но кто распял Митю на алтаре? Вряд ли человек мог обладать такой силой, чтобы проткнуть другого вместе с металлическим щитом, служившим заменой плите алтаря. Даже у Тихона вряд ли нашлось бы столько сил. Второй момент, который сильно смущал и не позволял верить в данную теорию, заключался в том, что Карась сам не смог бы вырезать эти странные знаки у себя на спине. Дотянуться ножом или отверткой – не проблема, но как буквы получилось настолько ровными? Целого зеркала в каюте не было. Да и времени на это понадобилось бы прилично, если бы он действовал в одиночку.
Были и другие мелочи. Например, когда Ган обратил внимание на компас на своем запястье, то обнаружил, что тот сошел с ума и стрелка бешено вращается вокруг своей оси. Простейшей технике Ган безоговорочно верил. Так что как минимум магнитная аномалия тут была.
– Кажется, мы идем не той дорогой? – Инга задумчиво глядела вперед. – Смотрите, – она указала на палубу, – если бы мы здесь проходили раньше, остались бы следы. Я не вижу ни одного отпечатка наших ног. Посмотрите назад, откуда мы пришли. Не надо быть следопытом, чтобы увидеть, что следы мы оставляем.
Девушка была права. Ган был слишком погружен в себя и не заметил очевидного факта, Трофимов был поглощен тем, что смотрел прямо и по сторонам, но не под ноги, а Натуралист – слишком взволнован и напуган, чтобы обращать на это внимание.
– Спокойно. – Сергей Евгеньевич поднял руку, призывая остановиться. Он пару секунд изучал пол под ногами, потом кивнул Инге. – Похоже, свернули не туда.
Так и есть, вместо того, чтобы двигаться к носу, они направлялись к корме и преодолели уже изрядное расстояние.
– Блядь, – выругался Натуралист, – кто-то очень не хочет, чтобы мы отсюда уходили.
Непонятно было, кому он адресовал эти слова. Вряд ли Трофимову, так же остро желавшему покинуть побыстрее лайнер и оказаться на родном танкере. А этот корабль забыть, как страшный сон, вычеркнуть из памяти все произошедшее здесь.
– Так, давайте двигать назад, только без паники, держимся вместе, плечом к плечу, не разбегаемся. Я первый, Ган – замыкаешь. Смотреть и по сторонам, и под ноги. Натуралист, прошу, держи себя в руках, не психуй. Идешь рядом с Ингой.
Повернули назад. Бородач шептал, проклиная это зловещее место, а может, молился. Прежде девушка шикнула бы на него, а то и вовсе послала бы за тридевять земель, помянув ближайшую родню, но сейчас ей было уже не до этого. Страх проник и в ее душу, может, не так глубоко, как в души товарищей, но свои ростки посеял.
Мгла глумилась в нескольких шагах, то бросаясь на борт лайнера, то отступая. Сейчас Ган с уверенностью мог сказать, что чувствует, как там поселилось зло и выжидает момента, чтобы снова атаковать черноморцев. Зло, берущее начало с давних времен, нечеловеческое зло. Вспомнилась байка Натуралиста про предвестника бури Тергоса, теперь она показалась более правдоподобной.
С грохотом распахнулась дверь каюты, мимо которой они проходили. С диким ревом оттуда вывалилось нечто огромное. Рык едва напоминал человеческий, тускло блеснула лысина. Тихон! Топор рассек воздух, перерубил поручень, попавший под раздачу, здоровяка развернуло от замаха вокруг своей оси. Зло сверкнули глаза.
– С дуба рухнул?! – Инга ошалело уставилась на Тихона, схватилась в ужасе за голову. Тот снова взмахнул топором – легко, словно пушинкой. Лезвие прочертило дугу, чиркнуло по ноге девушки. Камуфляжные штаны нисколько не помешали остро заточенной стали, топор разрубил мышцы и сухожилия. Инга рухнула на палубу, закричала.
Натуралист первым вышел из оцепенения, но выстрел оказался неподготовленным – лишь обжег двухметровому амбалу щеку, оставив кровавый след. Выстрелить второй раз Тихон не дал, рукой наотмашь выбил пистолет из рук Натуралиста, а ногой ударил в грудь. Бородач перелетел через ограждения, чудом зацепился за них рукой, повис над водой, что-то выкрикивая.
Трофимов в ужасе застыл в трех метрах от места схватки, Ган уже поднимал обрез, но Тихон успел раньше. Топор резко опустился вниз, подписывая окончательный приговор Инге. Хрустнули шейные позвонки, голова отлетела прямо под ноги первому помощнику. Через секунду прогремел выстрел – громила схватился за бок, развернулся к Гану с перекошенным от злобы лицом.
– Я видел свою дочь, – прошипел он, – она велела вас всех убить. Ты не остановишь меня!
Казалось, здоровяк совсем не чувствует боли, но сквозь пальцы, зажимающие рану, лилась кровь. Ган глянул в лицо Тихона.
– Ты сошел с ума!
– Моя дочь говорила, что мне никто не поверит, вы просто хотите навредить ей и другим, захватить их дом!
Тихон сделал шаг и стоял уже на расстоянии вытянутой руки. Он уже не зажимал рану, и из нее толчками выплескивалась кровь прямо ему под ноги. Стиснув зубы, он рванул топор вверх, занося холодное оружие для следующей атаки. Ган выстрелил, обрез полыхнул пламенем. Пуля снесла Тихону полчерепа. Его тело кулем рухнуло вниз, сбило Гана с ног, топор звякнул и заскользил по палубе, обильно смоченной кровью жертв, перевалился через борт, задел напоследок пытающегося забраться обратно на палубу Натуралиста, оставил глубокую царапину на его руке.
– Ты чего стоял, ни хера не делал?! – набросился Ган на Трофимова.
– Я… – Сергей Евгеньевич замямлил, – не разобрался.
– Тьфу, – тот сплюнул ему под ноги, – руководить экспедицией вызвался, бля! Толку от тебя?
Он помог выбраться Натуралисту, но ноги еле держали бородача – ходили ходуном, тряслись от пережитого ужаса. Несчастный упал на палубу, скрючился, засучил ногами.
– Приди в себя! – заорал на него Ган и влепил смачную пощечину. Голова Натуралиста мотнулась от оплеухи, но, кажется, помогло. Истерика прекратилась.
– Значит, так, – Ган говорил, чеканя каждое слово, – если хотите жить, будьте мужиками. Двигаемся быстро за мной. Пора валить отсюда. Если будете дурковать, думать долго не буду, выстрелю сразу! Мне уже хватило двух ополоумевших на сегодня.
Он переломил обрез, загнал два патрона, махнул им головой. До нижней палубы добрались без потерь – никто не преследовал, не выскакивал из-за угла, не царапал и не рвал железо. Слегка поскрипывал лайнер, сидящий глубоко на мели, плескалась вода, накатывала на борт, туман менял очертания, рисовал неясные картины. Говорить совершенно не хотелось, они только что потеряли четверых опытных бойцов при таких странных обстоятельствах. Бывают тайны, которые лучше не трогать. Вот и им не следовало плыть в эту экспедицию, но кто же мог предугадать наперед? Адмирал ни за что бы не отправил своих людей, если бы знал, что они погибнут так бесславно.
