– Мясо чистое, мы его проверяем, – говорил вождь, хрустя хрящами и уплетая за обе щеки. – Мы не голодаем, дичь всегда находится. Вокруг полно воды, силки для зайцев и птиц расставляем, так что если надумаете вернуться к природе, как мы, то будем всегда рады новым братьям и сестрам. Главное, чтобы душа чистая была.
«Ага, чистая, – думал Ган. – Особенно у меня. Знал бы этот вождь, сколько греха у меня на душе, гнал бы прочь из своего лагеря».
Тем временем окончательно стемнело. Сквозь разрывы туч мутно поблескивали редкие звезды, тепло от костра приятно пробиралось под одежду, оттаявшая сырая земля вокруг дышала паром, марево искажало черты сидящего напротив вождя – его лицо плыло и подрагивало.
Йа рассказывал о жизни – не жаловался, просто делился, как они выживают. Говорил про мутантов и монстров Цимлянского моря, про легендарную затопленную крепость на дне водоема, про таинственную колдунью на северо-востоке.
– Что за колдунья?
– Скорее, поверья местных. Чаще всего является потерявшимся душам, каждый описывает ее по-своему, но одно точно – ее появление не сулит ничего хорошего. Но мы здесь не верим в сказки.
Беглец вспомнил девушку у воды, которая указывала вдаль. Уж не о ней ли сейчас речь? Но мысли текли вяло, думать совсем не хотелось, уют и тепло костра не располагали к непростым размышлениям. Хотелось слать все переживания на хер.
Потому и заснули они быстро, едва добравшись до отведенной им для ночлега хижины. Внутри было свежо, жар от углей сюда почти не доходил, но вождь распорядился выдать им много шкур, поэтому про холод можно было забыть. Едва Ган зарылся в них и притянул к себе Надю, как сон тут же накрыл его.
Проспали, наверное, часов двенадцать, потому что легли рано. Наутро перекусили остатками ужина, вождь забрался на дерево повыше и какое-то время изучал, высматривал что-то, прислушивался к звукам леса. Затем кивнул Гану и Наде, споро спустился по веткам сосны.
– Вроде спокойно, никто не шумит, звери рядом не топчутся, можно идти.
Йа проводил их до опушки леса. Утро выдалось морозным, изо рта шел пар, шагалось бодро – ночь восстановила силы.
– Вот ты же вождь у своих, скажи мне, – поинтересовался Ган, – почему нас провожаешь лично, а не послал своих людей?
– Потому что со мной ничего не может случиться, Род оберегает меня, как и все наше племя. Да и просто хочется размять ноги, а на обратном пути проверю силки, которые расставил вчера. Видишь ли, у нас принято, что я участвую во всем наравне с остальными. Уважение нужно заработать. Когда другие увидят, как ты бесстрашно выходишь на битву с диким зверем, сражаешься с врагами в первых рядах, то пойдут за тобой куда угодно. Кому нужен вождь, только и умеющий отдавать приказы?
– С вами не согласятся очень многие в этом мире, – усмехнулась Надя в ответ.
– Поэтому у нас свой путь. Вот и пришли, дальше уже не пойду, извиняйте. Здесь заканчивается наша территория. Эта дорога выведет к перекрестку, свернете направо – там будет Карла Маркса.
Беглец пожал руку Йа. В этом рукопожатии была благодарность за все, оно было красноречивее любых пустых слов.
– Что-то подсказывает мне, что вряд ли наши пути пересекутся еще раз. Может, я ошибаюсь, так что если все же будете в наших краях, забегайте в гости. Род вам в помощь!
И он развернулся и зашагал обратно, не оборачиваясь. Лишь валежник хрустел под ногами да шуршала опавшая листва.
– Выходит, мир еще не совсем оскотинился. Встречаются хорошие люди, – сказал Ган. – А я в нем сомневался.
– И я сомневалась, даже стыдно немного, надеюсь, мы были хорошими гостями.
Они направились дальше прямо по центру дороги, куски асфальта торчали на пути, приходилось идти очень осторожно, чтобы не провалиться в яму. Навсегда замер трактор, проржавел и врос в землю, его покрыл мох, расползся по кузову, облюбовал ковш. А вот две легковушки, столкнувшиеся лоб в лоб, всмятку, видать, со звуком сирены заторопился народ, рванул в панике кто куда. «Пазик» с выбитыми стеклами, разрисованный граффити с недвусмысленными проклятиями. Фонарный столб, упавший и пробивший крышу джипа. Запустение кругом.
На перекрестке свернули налево, на улицу Карла Маркса. Здесь брошенных навеки гниющих машин было еще больше. Один раз пришлось переждать, пока дикие собаки освободят дорогу. Они бежали стаей, обнюхивая стены, рыская по тротуарам в поисках чего-нибудь пожрать. Ган и Надя были бы отличным обедом для животных, но они заблаговременно юркнули на территорию небольшой церквушки, стоящей на обочине дороги. Переждали под аркой входа, наблюдая через решетчатый забор за стаей, шныряющей по улице.
Когда собаки убежали, путники осторожно вышли на дорогу и продолжили путь. Скоро показался нужный дом. Красный кирпич местами осыпался, в стене зияли небольшие бреши. Кирпичная крошка скрипела под ногами. Типовая пятиэтажка, по-видимому, «хрущевка». Пустые дыры окон чернели и пугали, кое-где на тротуаре валялись остатки выбитых рам. На первом этаже стены почти полностью покрыла неприятная скользкая плесень. Рядом с домом со стороны улицы вымахало дерево, оно уже доставало до самого верха, аккуратно положив свои ветви на крышу, словно оберегало жилище. Ствол внизу и нижние мощные ветки были исполосованы когтями неведомых животных. Ган вспомнил здорового яга в лесу, такие кошечки вполне могли водиться и здесь.
Мужчина еще раз сверился с адресом на конверте, уточнил номер квартиры. Сейчас очень многое зависело от того, найдут ли они то, зачем сюда добирались. Внезапно вся затея показалась глупой, но Ган решительно тряхнул головой. Не время сомневаться, они здесь и скоро все узнают!
Они обошли дом, двор был пуст, напротив торчало здание детского сада с покосившимся забором, увитым голыми побегами дикого винограда. Дальше высилось строение, напоминающее небольшой цех, в его тени прикорнули три развалившиеся коробки гаражей. У одной еще чудом сохранились крыша и дырявая железная дверь. Подозрительного движения Ган не обнаружил и повернулся к дому.
– Кажется, вот нужный подъезд.
Ржавая и гнутая входная дверь безмолвно покачивалась на чудом уцелевших петлях. Он осторожно приоткрыл дверь, раздался еле слышный скрип. Мужчина заглянул во мрак, различил ступени, тянущиеся вверх.
– Пойдем?
Надя схватила его за руку, ступила следом в темноту. Двинулись гуськом, на ощупь, пока глаза привыкали к темному помещению. Валялись многочисленный строительный мусор, картон, куски осыпавшейся со стен штукатурки. Пахло пылью. Накренившиеся перила лестничного пролета не выглядели надежными, Ган предпочел не хвататься за них, чтобы не рухнули вниз под своим весом. Незачем привлекать внимание возможных мародеров или зверей.
Один пролет, второй. Чудом сохранились таблички с номерами квартир. Вот и та самая дверь, номер совпадал с тем, что был написан на конверте. Цифра потускнела, но разглядеть ее еще можно было.
– Страшно, – прошептала спутница над ухом.
