Попробую объяснить, как я пришел к такому выводу. Ощущая боль (в данном случае – жжение во рту), наше тело посылает серию сигналов в мозг, а тот, чтобы смягчить страдание, производит эндорфины – нейротрансмиттеры, обладающие болеутоляющим действием и вызывающие эйфорию, похожую на действие морфина. С помощью эндорфинов наше тело снижает болевые ощущения, и именно они играют ключевую роль в том воздействии, которое перец оказывает на капсикофагов.
Зависимость от эндорфинов не является чем-то неожиданным или уникальным: она лежит в основе механизма так называемого «второго дыхания». Если вы когда-либо участвовали в забегах на большие дистанции или ваши друзья занимаются спортом, требующим незаурядной выносливости, типа марафона, плавания или велогонок, вы наверняка знаете об особом чувстве эйфории, которое появляется после длительных нагрузок. Оно сопоставимо с ощущениями, возникающими после приема некоторых наркотических средств. Человек испытывает яркое ощущение счастья или сильного удовольствия от жизни. Долгие годы подлинность этих переживаний никак не подтверждалась научными исследованиями. Многие специалисты были уверены, что это просто легенды, распространяемые любителями бега, пока в 2008 году в Германии не было проведено исследование мозга атлетов до и после интенсивной физической нагрузки. Оно показало, что рассказы бегунов – правда. Второе дыхание оказалось вполне реальным явлением, которое объясняется выбросом эндорфинов в мозгу. С другой стороны, болеутоляющие свойства этих веществ позволяют объяснить высокий уровень порога боли, встречающийся у спортсменов, занимающихся интенсивными упражнениями. Известны многочисленные случаи, когда марафонцы продолжали бежать, несмотря на травмы и переломы, которые бы причиняли невыносимую боль в иных обстоятельствах. Тот же самый механизм лежит в основе потребления чрезмерного количества перца. Похоже, любители острого менее чувствительны к боли. Анестезирующий эффект капсаицина уже давно доказан, ему посвящено достаточно много научных статей, вышедших в последнее время.
Черепахи с Галапагосских островов и с острова Маврикий долгое время служили транспортным средством для семян растений, растущих на островах.
И наконец, пришло время связать все вышесказанное с названием этой главы. Как и многие другие растения, поощрявшие выработку у животных зависимости, перец прибег к химии, чтобы привязать к себе самого могущественного и универсального в мире переносчика семян – человека. На мой взгляд, растение становится от этого еще интереснее. В отличие от других своих собратьев, вырабатывающих наркотические вещества, воздействующие на мозг самых разных животных, перец действует с помощью капсаицина только на человека. Ни одного случая поедания стручков перца какими-либо другими млекопитающими не отмечено.
Похоже, что эволюционный процесс появления капсаицина в перце начался с противостояния грибковым инфекциям – капсаицин препятствует им. В регионах, где грибковая инфекция распространялась особенно интенсивно, выживали те представители рода Capsicum, чьи плоды содержали повышенное количество этого алкалоида. Затем перцу повезло с птицами, у которых, в отличие от млекопитающих, нет рецепторов, ощущающих жжение. Так он получил второе эволюционное преимущество, способствовавшее распространению семян самых острых перцев. Капсаицин отталкивал млекопитающих, которые при жевании плода могли уничтожить семечки, но перец поощрял птиц, которые не жуют и при этом разносят семена на большие расстояния. Однако самое главное преимущество капсаицина обнаружилось тогда, когда с помощью нетипичной зависимости перцу удалось привязать к себе человека
[15] .
Если моя теория, объясняющая как перец с помощью алкалоидов умудрился превратить нас в капсикофагов, по-прежнему вас не убеждает, поезжайте на одну из тысяч ярмарок перца, которые ежегодно проходят в нескольких странах мира. Атмосфера, в которой современные капсикофаги циркулируют между рядами, отличается от той, что я помню с детства. Никаких больше традиционных темных одежд – они носят береты и шапочки с химической формулой капсаицина
[16], футболки с надписью «pain is good», а самые отчаянные щеголяют татуировкой с пресловутой формулой. Новые адепты перца изучают состав наиболее острых соусов с апокалиптическими названиями – так теперь выглядит традиционная зависимость…
Тем временем потребление перца в мире растет. Страны, в которых пищевые традиции не способствуют возникновению этой предательской зависимости, за последние несколько лет продемонстрировали резкий рост потребления перца. Таким образом, стратегия, которую перец применил для завоевания человека, заставляет последнего делать все для обслуживания перца – растение победило. Связи с человеком позволили перцу в течение нескольких столетий завоевать всю планету: ни один другой распространитель семян не смог бы сделать ничего подобного за столь короткое время. А будущее манит еще более впечатляющими перспективами – это наименее утомительный и самый простой способ получить дозу эндорфина. Съесть блюдо с перцем чили куда как проще, чем пробежать 42 километра и еще 195 метров
[17].
Манипуляция с помощью химии
Пример перца и его алкалоида – далеко не единственный. Многочисленные химические соединения растительного происхождения воздействуют на работу мозга, и механизмы этого воздействия давно известны. Единственное, что еще не ясно до конца – зачем растениям тратить энергию на производство веществ, которые воздействуют на мозг животного?
Современные нейробиологические теории, описывающие потребление наркотиков, базируются на предположении, что все вещества, вызывающие зависимость, воздействуют на область мозга, отвечающую за вознаграждение. Всякий раз, как мы делаем что-то полезное для нашего выживания, эта зона, одна из самых древних в нашем мозгу, – она эволюционировала, реагируя на стимулы в виде пищи, воды, секса, – создает ощущение удовольствия, заставляя нас повторять полезные действия раз за разом. Действуя на эту же область, наркотики побуждают повторить прием вещества, которое активировало механизм вознаграждения, создавая, таким образом, зависимость.
Лотос – водное растение, известное и любимое за красоту еще со времен античности. Его яркие белые, розовые, голубые цветы весьма привлекательны для насекомых-опылителей.
Все гипотезы о происхождении растительных наркотиков, наоборот, относят основные алкалоиды (кофеин, никотин и т. д.) к нейротоксинам, которые следовало бы создать, по идее, чтобы наказывать и отбивать охоту к ним у травоядных животных. Согласно этим предположениям, эволюция не должна была производить соединений, которые, действуя на механизм вознаграждения, могли бы повысить потребление растений. В экологических исследованиях это явное противоречие получило название «парадокс вознаграждения за наркотики» (drug-reward paradox). Однако, если мы согласимся с тезисом, что нейроактивные вещества, производимые растениями, являются не сдерживающим фактором, а инструментом, с помощью которого животных, наоборот, привлекают, чтобы манипулировать их поведением – парадокс разрешается, делая взаимодействие растения–животные более сложным и неоднозначным. Появляются новые, неожиданные перспективы и эффективные инструменты в области борьбы с употреблением наркотиков.
