Повсеместной проблемой, гораздо более широко распространенной среди детей, чем среди взрослых, становится прокрастинация. Каждый родитель знает, как трудно заставить ребенка делать домашнее задание, когда идет любимое телешоу, убирать свою комнату, когда друзья играют на улице, или даже просто ложиться спать в назначенное для сна время. Эти трудности возникают по двум причинам: во-первых, дети гораздо больше склонны к немедленному удовлетворению, во-вторых, они в меньшей степени предвидят какие-то последствия от бездействия
[828]. Обе причины связаны с тем, что префронтальная кора, полностью созревающая к двадцати (!) годам, пока недоразвита. Именно поэтому им труднее устоять перед зависимостями.
В какой-то степени большинство детей можно научить делать дела прямо сейчас и избежать прокрастинации. Некоторые родители делают из этого игру. Вспомните девиз Джейка Эбертса, кинопродюсера, который так учил своих детей: «Съешьте лягушку. Сделайте самое неприятное дело первым поутру, и вы будете чувствовать себя свободно весь день»
[829].
Есть ряд важных аспектов критического мышления, которым относительно просто научиться. И на самом деле большинство из них уже преподают в юридических школах и аспирантурах, а для более юных – в 6–11-х классах школ, ориентированных на подготовку к поступлению в вуз. Наиболее важные из этих навыков вполне доступны для освоения средним ребенком двенадцати лет. Если вам нравится смотреть драмы на юридические темы («Перри Мейсон», «Закон Лос-Анджелеса» или «Практика»), многие навыки будут вам знакомы, поскольку очень похожи на рассуждения во время судебных разбирательств. В таких сериалах адвокаты обеих сторон, присяжные и судья должны изучить достоверность всех источников информации, а также понять, действительно ли показания свидетеля могут служить весомым аргументом. И уже рассмотрев все эти факторы, вынести решение.
Мой коллега Стивен Косслин, когнитивный нейробиолог, который ранее заведовал кафедрой психологии Гарвардского университета, а сейчас – декан факультета в школе Минервы при Академическом институте Кека, называет подобные навыки коллективно основополагающими принципами работы и привычки ума. Это ментальные привычки и рефлексы, которым следует обучать детей на протяжении всех занятий в средней школе и колледже.
Информационная грамотность
Нет такого центрального ведомства, которое контролировало бы названия сайтов или блогов, поэтому в интернете довольно легко использовать ложную идентичность или липовые учетные данные. Владелец продовольственной компании Whole Foods однажды прикинулся обычным клиентом, который якобы хвалит ценовую политику и правила магазина. И таких историй много. Если какой-то сайт называет себя официальной страницей Государственной службы здравоохранения США, это не означает, что за ним действительно стоит правительственная организация. Совершенно не обязательно, что сайт с названием «Независимые лаборатории» на самом деле отражает мнение независимых лабораторий, его с равным успехом может использовать производитель автомобилей, чтобы его продукция лучше выглядела на рынке. При этом на самом деле испытания этих автомобилей проводятся отнюдь не независимыми структурами.
Такие печатные издания, как New York Times, Washington Post, Wall Street Journal и Time, в своих новостях стараются быть нейтральными. Их репортеров обучают находить информацию, проверенную несколькими не связанными между собой способами. И это действительно важно для такого рода журналистики. Если какой-то чиновник что-то сказал, они проверят его слова в другом месте. Если ученый что-то утверждает, для получения независимой экспертной оценки они обратятся к другим специалистам, но не к его друзьям или коллегам. Мало кто примет за чистую монету утверждение о пользе миндаля для здоровья, если его опубликует только Ассоциация производителей миндаля США.
Разумеется, авторитетные источники обычно довольно осторожны и обнародуют какие-либо факты, только будучи в них уверенными, – это так. Но в интернете появилось множество ресурсов, которые не придерживаются столь высоких стандартов. В некоторых случаях они первыми публикуют «горячие» новости, и только потом об этом пишут более консервативные традиционные СМИ. Новостной портал TMZ первым, до того как это сделали остальные, опубликовал текст о смерти Майкла Джексона. Для обнародования события им было достаточно меньшего количества доказательств, чем требуется CNN и New York Times. В этом случае TMZ оказались правы, но так получается не всегда.
Когда события происходят быстро, как в случае с «Арабской весной», журналисты не всегда успевают все засвидетельствовать. Отчеты простых людей распространяются через Twitter, Facebook и интернет-блоги, иногда им можно доверять, особенно если рассматривать эти свидетельства в совокупности. Граждане, которые оказываются в проблемной ситуации, становятся журналистами-любителями, рассказывая о происходящем своевременно и от первого лица. Но они не всегда делают различие между тем, что видели сами, и тем, что где-то услышали или им кто-то рассказал. Мы все жаждем получать самые свежие новости в мгновение ока, но из-за этого возникают неточности, которые исправляются только через некоторое время после выхода материалов. Отчеты, выходящие сразу после события, часто содержат ложную или непроверенную информацию, и никто не узнает, что она ложная, пока не пройдет некоторое время – часы или даже дни. В доинтернетовскую эпоху, прежде чем отправить статью в печать, журналисты успевали собрать и проверить нужные сведения. Поскольку и новостные телепередачи выходили только раз в день, работа велась без той спешки, что сейчас приводит к ошибкам и к публикации непроверенных фактов.
Во время химических атак в Сирии (август 2013 года) поток информации в социальных сетях изобиловал дезинформацией и преднамеренно пущенными слухами
[830]. На месте конфликта не было специалистов, обученных выявлять неточности и разбирать противоречивые рассказы о событиях, поэтому всем было трудно понять, что там происходит. Бывший редактор New York Times Билл Келлер писал: «Чтобы разобраться в технической информации из отчета ООН и определить геолокацию двух химических ракет, потребовалось задействовать опытного репортера, знакомого с гражданской войной в Сирии, моего коллегу К. Дж. Чиверса. Эта информация подтверждала, что ракеты запущены именно из Дамаска – опорного пункта военных сил Асада». Чиверс комментирует: «То, что мы видим в социальных сетях, – это не журналистика, а просто поток информации. Журналистика – это обработка информации»
[831].
