Братья не осмелились мешкать — побоялись, что Стрегон все-таки взорвется, а потому спешно похватали вещи и теперь преодолевали версту за верстой, будто гнались за ветром. Они старательно понижали голоса, опасаясь касаться запретной темы. Тихонько вздрагивали, когда Стрегон поворачивал голову и из-под капюшона на мгновение показывался его заострившийся профиль. А потом пугливо косились за спину — туда, где на изрядном отдалении и в полнейшем молчании следовал провинившийся пацан. Расстроенный и какой-то несчастный.
— Ты что сделал? — тихо спросил Лакр, поравнявшись с Куршем.
Белка стрельнула глазами в сторону Стрегона:
— Просто хотел помочь.
— А ты знал, что так получится?
— Я хотел отек снять и цвет лица… улучшить, — словно в ознобе застучала она зубами. — Кто ж знал, что он так все воспримет?
— Торк! — с досадой бросил воин. — Тебе лучше не показываться ему на глаза.
— А я что, по-твоему, делаю?!
Всего пару часов назад Белка по-настоящему испугалась, когда вернулась, встретила неподвижный взгляд Стрегона и поняла, что слегка не рассчитала. Полуэльф закаменел от ярости. Да и сейчас к нему было опасно приближаться.
Белка виновато опустила глаза.
— Он сильно злится?
— Он тебя убьет, — вздохнул Лакр, представив, что случится, если Стрегон и Белик снова пересекутся. — Ох, горе. Чем ты его хоть намазал?
— Да был у меня старый запасец. Лет сто уже в сумке валялся без дела. Я думал, что протухло, испортилось. Надеялся, что хотя бы на комариный укус хватит, а оно вон как вышло. Теперь хоть с моста в реку прыгай или, чего доброго, извиняйся иди… Но он ведь не поверит, правда?
— Нет, — скупо подтвердил ланниец. — Тебе точно не поверит.
— Вот и я о том же, — тяжко вздохнула она.
На привал остановились затемно. Выбирал место снова Стрегон, но на этот раз Белка не рискнула вмешиваться. Да и не нужно было: с полянкой он угадал. Правда, едва расседлал и стреножил своего жеребца, немедленно ушел, оставив обустройство лагеря на побратимов, но его никто не останавливал. Напротив, вздохнули с таким облегчением, словно гора с плеч упала.
— Да не трусь, — озабоченно бросил Терг, убедившись, что вожак ушел пережидать ярость в одиночестве, а Белик с огорченным видом пристроился под каким-то кустом, не скинув плащ и даже Курша не избавив от седла. — Не трусь, говорю. Авось не тронет.
— Тебе легко говорить. Я ж не хотел его задеть, вот что обидно! Впервые не хотел, а все равно вышло, как всегда.
— Ничего, — пожевал травинку Лакр. — Может, успокоится к утру. Это с ним надолго?
— Боюсь, что навсегда.
Наемники одновременно присвистнули.
— Тогда мы тебе не завидуем. Точно убьет.
— Да знаю я! Но что ж теперь поделаешь?! Придется на ночь снова уйти, чтобы у него соблазна не было. Утром вернусь. Нам всего-то день и остался: завтра к полудню первая застава покажется, а к вечеру на место приедем. Вас наниматель когда ждать будет?
— Без понятия, — рассеянно отозвался Лакр. — Дал каждой группе неделю срока, указал, куда явиться, а когда сам появится, не сообщил.
— Что ж вы не спросили-то? Вдруг он через год заявится? Или помрет где-то по дороге? Разбойники какие, воры, убийцы?
Ланниец пренебрежительно фыркнул:
— Как же, жди. Ходок ему сильно нужен. А насчет того, что помрет… Ха-ха, можешь даже не надеяться. Кстати, Ходока ведь в Ардале нет?
— Нет, — кивнула Белка. — Там только человечек один живет, который ему сильно обязан… ну, как Фарг примерно. Он и может подсказать, где искать. Но мой зеленоглазый приятель должен был весточку передать и сообщить, что мы уже дома. Так что если ваш наниматель его нашел, значит, тоже в курсе, что можно больше не искать.
— Откуда ты того глазастого знаешь? — небрежно спросил Терг, пользуясь тем, что подвернулся удобный момент. — Что он вообще за существо? Живой хоть? Или нежить местная?
— Друг, — слабо улыбнулась Белка. — Стремительный и временами опасный друг, у которого есть нехорошая манера появляться в самое неподходящее время. Как правило, когда мне грозит опасность или требуется что-нибудь быстро узнать, особенно у таких молчаливых типов, как вы. Фарг нам весточку прислал, что нужен Ходок, вот он и обеспокоился слегка. Пришел выяснить, не убийц ли за ним послали. Оказалось, нет. Просто заказ.
— Где ты его встретил? — нахмурился Терг, невольно припомнив подробности неприятного разговора.
— В Проклятом лесу, конечно. Я же говорю, там много любопытных личностей. А он мне, можно сказать, брат, сват и мое второе «я», — кашлянула Белка, подумав о том, что все-таки здорово их тогда напугала. — Кстати, зеленые глаза — отличительный признак уроженцев здешних мест, особенно хмер, а некоторая тяжесть взгляда… ну, скажем так: ему не понравилось, как вы обошлись с Фаргом. Вот и решил вернуть должок сторицей. Продемонстрировать вам, как это мерзко, когда лишают воли и заставляют делать то, чего не хочется.
Наемники нахмурились.
— Да ладно, — добродушно усмехнулась Белка. — Не киснете. Если вам станет легче, я скажу, что людей он не ест, крови чужой не пьет, а от его взгляда даже бессмертным становится неуютно. Словом, не вам с ним тягаться, мастера. А убить его так же сложно, как и настоящую хмеру.
— А к Ходоку ты какое отношение имеешь?
— Лакр, у тебя Ходок — просто навязчивая идея! — укорила она. — Куда ни повернись, всюду он.
— Он наш заказ, — упрямо возразил ланниец.
— И мой родич. Самый близкий, если тебе интересно. Именно поэтому я здесь. Он часто так делает: вперед отправляет меня, дает время разобраться, что за люди и зачем хотят его видеть, а там уже решает, выходить ему или нет.
— Он что, чужаков боится? — хмыкнул Ивер.
— Нет, — язвительно отозвалась Белка. — Он за чужаков боится. И очень расстраивается, когда из-за дураков, вздумавших припугнуть его и потребовать сокровища Проклятого леса, ему приходится этих самых дураков скармливать местным зверушкам. Зверушки, конечно, в восторге, но Ходоку лишняя кровь не по душе. Поэтому, когда люди узнали, что он не только за кордоны, но и к эльфам без ограничений вхож, а потом начали целое паломничество устраивать с посулами, обещаниями и угрозами, ему пришлось уйти из людских городов, чтобы даже соблазна не было. А самых ретивых и настойчивых он деликатно прячет под дерновое одеяльце.
— Говорят, он долгожитель?
— Проклятый лес умеет быть благодарным. Не зря Дикие псы до полутора сотен лет сохраняли силу и молодость. А некоторые и в сто пятьдесят наперегонки с хмерами бегали.
— Это ж легенда! — ахнул Брон, обернувшись от разводимого костра. — Святой Урантар был последним воеводой!
— Ишь ты, — усмехнулась она. — Теперь уже святой… А тогда его иначе, как Седым, не звали и охотно вожаком над всеми Волкодавами ставили. Хотя, признаться, воеводой он по праву был. Лучшим. Да и не последним, кстати.
