— Как я тебя понимаю, — сочувственно покачала головой Белка.
— Вот и я ушел. Устроился тут, сижу, никого не трогаю, колдую себе понемножку, сплавы новые пробую. Никто не мешает, под руку не кричит… Между прочим, остроухие опять тебя ищут. Давно уже, месяца три.
Она скривилась:
— Пусть ищут. Ты у Крикуна когда был?
— Да с месяц назад вернулся… Ой! — Брадорас вдруг звучно хлопнул себя по лбу. — Он же тебе подарок прислал! Совсем я забыл с твоими выкрутасами! Погоди, сейчас принесу!
Стрегон проводил взглядом быстро удаляющегося гнома, озадаченно нахмурился, гадая, откуда у проказливого мальчишки столь необычные и влиятельные друзья. Хотел было спросить, но Лакр опередил:
— Белик, ты откуда его знаешь?
— А, — отмахнулась она. — Нас когда-то Крикун познакомил. Еще когда мы на пару в Проклятом лесу буянили. Сам-то Крикун, как видишь, ушел, а Брадорас пока живет. Работает. Даже, ишь чего удумал, на заставу подался, где его вообще никто не знает.
— Мне показалось или у него действительно есть пламя?
[20] — осторожно уточнил Терг.
— Есть, есть. Только он его обычно прячет, чтобы, значит, никто не допер, кто у них под боком поселился… Думаю, местные вообще не в курсе, а он и рад-радехонек. Выпускает его потихоньку, злорадствует, что его тут не вычислишь, да отдыхает душой. Все-таки наш чело… гм, гном. От пределов он уже не откажется.
— Поправь меня, пожалуйста, если я ошибся: вроде подгорное пламя только в королевском роду проявляется?
— Тоже верно, — спокойно кивнула Белка. — Он кузен нынешнего подгорного короля. Полноправный член Остарре-Риир,
[21] куда, кстати, король тоже входит. Только Брад не любит об этом вспоминать. И чертоги свои тоже не любит, предпочитает селиться где-нибудь подальше от интриг, разборок и всего остального, чем богато окружение правителя. Живет по-простому, почестей и славы не желает, прикидывается обычным горлопаном с дурным характером. Я, правда, не ожидал, что он сюда переберется. Думал, возле старого перехода кует свои ножики. Ан нет, запах знакомый почуял, заглянул в кузню и едва не упал, когда понял, что вот он, старый ворчун. Живой, седой и все такой же здоровый.
Побратимы ошеломленно переглянулись, с трудом укладывая в голове тот факт, что их малолетний проводник запросто хамит одному из наследников подгорного трона. Более того, давно его знает, ничуть не боится его скверного характера, да еще и расспрашивает о делах в Лунных горах на правах старого знакомца. Неужто от Ходока такие широкие связи достались?!
— Вот, — удовлетворенно кивнул вернувшийся гном, протягивая Белке небольшой сверток, а с ним — вчетверо сложенный листок бумаги. — Держи, Бел. Крикун сказал: ты оценишь.
Она хмыкнула, развернув послание, вчиталась, коротко хохотнула и покачала головой:
— Надо же… Вспомнил, старый ворчун. Небось целый год материал набирал?
— Два, — добродушно сознался Брадорас.
Белка снова улыбнулась, пощупав старательно завернутый подарок, погладила спрятанные внутри ножны… недлинные, с полторы ладони всего… провела пальцами по невидимой рукояти и бережно убрала за пазуху.
— Спасибо ему передай. Да скажи: как освобожусь, сам заеду.
— Что, так и не взглянешь? — вдруг забеспокоился гном.
— Потом.
— Ну, как скажешь… У нас не задержишься, конечно?
— Нет, прости, — покачала головой Белка. — Не видишь — дела? Целых шесть штук. Может, на обратном пути загляну, но пока не знаю. Как закончим с ними, так и решу. Говорят, за то время, что нас с Куршем не было, граница опять зашевелилась?
— Похоже, — резко посерьезнел Брадорас. — По крайней мере, слухи ползут скверные.
— Знаю, уже поспрашивал.
— Ты откуда свернешь?
— От Мертвой, наверное. Может, чуть севернее возьму. Как с заказом пойдет.
— Тогда глянь на той стороне, в чем дело. Ушастые два дня назад уехали, но кто знает, может, промажут. Не слишком-то они чувствуют здешние места, хоть и эльфы. А в Проклятом лесу им вообще делать нечего. Да и предчувствие у меня нехорошее появилось.
— Гляну, Брад, — сухо кивнула Белка. — Спасибо за подарок, но нам ехать надо. Сроки горят.
Гном внимательно оглядел братьев, но свои чувства они неплохо скрывали, хотя наверняка сейчас просто разрывались от любопытства. Особенно вон тот, рыжий. Да и у остальных глаза горели, так что Белку вскоре наверняка будет ждать допрос с пристрастием. Отличные из них выйдут охотники, если немного подучить и погонять по здешним дебрям. Вот и Белка присматривается. Не зря же говорят, что она никогда не ошибается.
— Ладно, Бел, рад был повидаться, — вздохнул кузнец. — Ты заходи, когда время будет. Я теперь здесь поживу. Думаю, годиков пятьдесят точно никуда не съеду.
— Пока, старина. — Она снова хлопнула его по плечу, отчего могучий гном едва заметно поморщился, свистнула, подзывая настороженно прислушивающегося Курша.
Все так же ловко, как и пятьсот лет назад, взлетела в седло и, игнорируя красноречивые взгляды попутчиков, направилась прочь.
— Эй, Бел! — остановил ее у самых ворот голос старого гнома. — А ты в какой нынче броньке бегаешь? В старой, которая черная, или в новой?
— В старой, конечно, — фыркнула Белка, на мгновение обернувшись. — Как же я в этой блестящей броне тебе побегаю? Ее ж за сто верст видать!
— Зато не пахнет. Старая-то справная? Подлатать не надо?
— Не. Еще лет сто прослужит, но Крикуну все равно скажи, что за ним должок. Обещал ведь другую справить!
— Дык он… это… — Гном вдруг начал медленно отступать к кузне. — Он просил передать, что ножны к подарку особые сделал. Под цвет, так сказать, и по форме… и вообще, в тон… я имею в виду, к твоей броньке… к той, которая черная…
Белка неожиданно замерла:
— Что ты сказал?
— Да Крикун говорит: давно хотел, только случай никак не подворачивался, а тут как раз и материальчик нашелся, и повод хороший имеется.
— У него ж чешуи больше нет. Откуда он взял, если… Ах ты, старый мерзавец! — Белка громко ахнула, повернувшись в седле так резко, что этого даже Стрегон не ожидал. — Ты ему подсунул, да? Конечно, кто ж еще! У кого есть возможность безнаказанно заполучить себе целую шкуру… Брад! Предатель! Стой, гад!
Курш развернулся, растолкав чужих коней и торопливо направившись в обратную сторону, но гном был начеку: злорадно хохотнув, бородач нырнул обратно в кузню, загремел засовами и цепями, явно желая забаррикадироваться ненадежнее. И уже из-за двери пробасил:
