Итак, в соответствии с уже сказанным я предполагал купить жене хороший подарок.
Моя жена любит подарки.
Не буду рассказывать о своих впечатлениях, связанных с этой целью. Вопрос о моральном праве, имею ли я или нет сообщить, о чём сейчас говорю, меня сильно волнует. В принципе я никогда не был коммунистом и всегда был далёк от политики. Хотя аспект человеческого характера не может не быть моим руководством. Я признаю только это. Такова моя позиция по принципиальным вопросам.
Идя навстречу обстоятельствам и ещё не приобретя подарка, я был задержан своим вниманием около продавца алкогольных напитков. Как, должно быть, известно, многие на Сенной освобождаются от имеющегося у них алкоголя простейшей реализацией через продажу. Таково проявление рынка. Что касается дяди Лёши, а так звали, как я узнал тогда же, заинтересовавшего меня человека, то о нём говорить, пожалуй, больше не будем, хотя, по правде сказать, это именно он продавал «тридцать третий» портвейн, причём, что примечательно, в розлив. Один стакан стоил семнадцать рублей. Не так дорого.
Осознавая нелицеприятные качества моих объяснений, вынужден утверждать, что без них невозможно. Мы выпили. В этом смысле я был не один. Михаилом звали другого, как потом он представился.
Это был человек лет сорока, с бледным припухшим лицом, покрытым морщинистой кожей. Волосы его были гладко зачёсаны на правый бок. Лукавый взгляд зеленоватых глаз придавал его облику загадочность выражения. Роста он был невысокого. Кроличья шапка была надета на его голову. Он был без пальто. Вместе с тем в нём не было ничего подозрительного, что бы могло насторожить собеседника.
Непринуждённость беседы не предполагала худого.
Напомню, что я был при деньгах.
Короче, пользуясь моим характером, среди черт которого есть уступчивость, или, я бы даже сказал, безотказность, я налил ему по его предложению сверх этого ещё столько же, заплатив за обоих.
– Ты, поди, бизнесмен крутой, – сказал мне Михаил, думая, что я, действительно, крутой бизнесмен, в чём, конечно, ошибся.
Ошибкой с моей стороны было то, что я не отрицал этого и даже сказал, бахвалясь:
– Да, деловой человек.
– Если так, – обрадовался Михаил удачному случаю знакомства со мной, – ты-то нам, приятель, и нужен.
– Объяснись, – попросил я Михаила.
– Изволь. Что ты скажешь на то, если я тебе предложу по дешёвке ценный предмет?
– Это как по дешёвке?
– Договоримся, – сказал Михаил.
– В чём же ценность его? – продолжал я расспросы.
– В том, что стоит безумных денег, причём за границей.
– Полагаешь, продам иностранцу?
– С руками-ногами! Денег хватит тебе до конца твоей жизни.
Предложение меня слегка зацепило.
– Покажи.
– Нет, он дома. Я живу в двух шагах отсюда, идём. Знаешь, как тебе повезло, что я выскочил опохмелиться. Друг мой вон не выходит, дежурит. Вещь такая, не отойдёшь. Величайшая ценность.
Забегая вперёд, скажу, что друга звали Василий.
Я ещё сомневался.
Михаил убеждал. Проявляя, как могло показаться, заботу в том числе обо мне, он в действительности решал проблемы личного рода. Я же, постепенно сдаваясь, позволял себя соблазнять. В нём был темперамент.
Вышеотмеченная моя безотказность дала себя знать с новой силой, причём любопытство разгорелось во мне, превзойдя предприимчивость, и я, потеряв голову, согласился.
Удивительна та быстрота, с которой пошёл я навстречу просьбам незнакомого человека и ещё приобрёл две бутылки для совершения сделки, но только тем, кто не смыслит ничего в психологии. Им также, наверное, удивительна необходимость тех или иных действий, обеспечивающих конкретность ситуации. Всё это легко объясняется отсутствием у них жизненного опыта, хотя я никого не хочу обидеть, а также тем, что я не писатель и не умею отражать мысли. Особенно сейчас, когда моё состояние удручено состоянием организма.
Мы отправились к Михаилу.
Забыл сказать о погоде. День был солнечный. Всё таяло и текло. Солнце светило ярко, лучисто, предвещая приближение уже начинающейся весны, отражаясь на лицах людей гаммой чувств, несмотря на трудности и проблемы. Так и должно быть на самом деле. Кто хоть раз приходил на Сенную, тот знает – здесь не горюют. На Сенной царит дух приподнятости. Здесь хочется быть счастливым.
В том, что жил он действительно недалеко, как и во всём остальном, я не был Михаилом жестоко обманут, но, если бы правда высказана была до конца, думаю, что меня остановило бы благоразумие, не говоря уже о том, что в это трудно поверить.
Таким образом, преодолев проходной двор, мы вошли в одну из парадных Санкт-Петербурга и стали подниматься по достаточно малоприглядной лестнице, чей невзрачный вид хорошо описан в художественной литературе. Надо сознаться, мною овладевало предчувствие. Зачаточно оно выливалось в форму испуга. «А что, – думал я, – не ударит ли он меня сейчас по башке и не отберёт ли деньги?» (У меня ещё оставалось примерно триста рублей.) Но волна здравого смысла пресекла беспричинные страхи, потому что зачем ему тогда было бы просить меня купить ещё две бутылки портвейна?
На третьем этаже мы оказались у цели. Двумя продолжительными звонками Михаил позвал Василия к двери. Но тот не открыл дверь, а только спросил:
– Кто там?
– Это я, – отвечал Михаил.
Дверь открылась. Мы впустились в квартиру.
Прихожая (а я оказался именно в ней) была оклеена обоями жёлтого цвета, несущими на себе орнаментальный рисунок. На стене висело круглое зеркало, а под ним стояла небольшая тумбочка, на которой безучастно лежал чей-то окурок – скромный свидетель образа жизни и не только его одного. Слева у стены возвышался шкаф. Справа располагалась вешалка. Возможно, я ошибаюсь, но планировка квартиры была такова, что в комнату можно было пройти, став спиной к последней, и на кухню – просто повернув направо.
– Кого ты привёл? – раздражённо спросил Василий, имея в виду, несомненно, меня и выражая своё нескрываемое неудовольствие.
Лицо Василия не относилось к числу привлекательных, особенно не украшал его крупный лоб. Верхний край носа Василия был излишне вдавлен в соответствующую полость лица, что его, к сожалению, портило. Глаза широко расставлены. Поначалу он мне не понравился.
– Это наш покупатель, – сказал про меня Михаил, – деловой человек.
– Этот? – словно бы удивился Василий. – Посмотри, он на ногах не стоит. Что он купит?
– Это я на ногах не стою? Посмотри на свои! – смело был я возмущён, волю дав нанесённой обиде.
Михаил разрядил обстановку, достав из моей сумки две бутылки уже не раз упомянутого портвейна. Он урезонил Василия. Тот смягчился.
– Он при деньгах? – спросил Михаила товарищ, имея в виду, есть ли у меня деньги.
