Франция представляла собой обломок, руину, пустыню. Половина ее принадлежала Англии, и с этим никто не решался спорить; другая половина не принадлежала никому — через три месяца там развевалось бы английское знамя, ибо король французов был готов сбросить свою корону и бежать в заморские страны.
И вот из далекой деревни явилась невежественная крестьянская девушка и бросила вызов этой беспощадной войне, этому всепожирающему огню, который опустошал страну в течение трех поколений. И начался тогда самый быстротечный и удивительный поход, какой только записан на страницах истории. Он закончился в семь недель. В семь недель Жанна смертельно изувечила эту ужасную войну, это девяностолетнее чудовище. Под Орлеаном она ошеломила его могучим ударом, а при Патэ — раздробила ему спинной хребет.
Подумайте об этом! Да, подумать можно, но — понять? Это — другое дело: никто и никогда не будет в силах объяснить это поразительное чудо.
Семь недель, и лишь изредка — кровопролитие, да и то небольшое. Сражение при Патэ было, пожалуй, самое кровопролитное за все время похода: из шести тысяч англичан две тысячи погибли в бою. Говорят, что во время только трех битв — при Кресси, Пуатье и Азенкуре — было убито сто тысяч французов, не считая тысячи остальных сражений этой долгой войны. Печален список мертвецов Столетней войны — бесконечный перечень. Десятками тысяч приходится считать погибших в сражениях мужчин; а невинных женщин и детей, погибших от беспощадных жестокостей и от голода, насчитывают — страшно сказать — миллионами.
Война эта была словно людоед, который около столетия бродил по стране, пожирая людей, и кровь их капала из его пасти. И девочка семнадцати лет слабой рукой своей повергла его ниц; и вот он лежит, распростертый, на поле сражения при Патэ, и никогда не поднимется снова, пока жива наша старуха земля.
Глава XXXII
Великое известие о Патэ, говорят, в каких-нибудь двадцать часов разнеслось по всей Франции. Об этом я ничего не знаю; но одно несомненно: лишь только человек узнавал эту новость, он бежал сообщить ее соседу, крича и прославляя Бога; сосед, в свою очередь, бежал к ближайшему дому; и так, от одного к другому, от одного к другому, передавалась неутомимо странствующая новость. А если кто узнавал ее среди ночи, то вскакивал с постели и разносил дальше эти благие слова. И радость, сопутствовавшая им, была подобна тому свету, который озаряет землю, когда солнечный лик освобождается от затмения. И действительно, Франция все это долгое время была омрачена как бы затмением; она окутана была глубоким мраком, который теперь разгонялся этим благодатным известием, долженствовавшим вскоре превратиться в ослепительный свет.
Весть о нашей победе заставила бегущего врага устремиться в Иевиль; но город восстал против англичан, своих властелинов, и закрыл ворота перед их собратьями. Неприятель бежал в Мон-Пипо, в Сен-Симон, во всевозможные английские крепости; и гарнизон сейчас же поджигал укрепления и рассеивался по полям и лесам. Отряд нашей армии занял Менг и разграбил город.
Когда мы приехали в Орлеан, то население обезумело от радости раз в пятьдесят больше прежнего, — а это много значило. Только что стемнело, и так великолепны и многочисленны были потешные огни, что мы будто плыли по морю огня. А сколько шума: толпа, кричащая до хрипоты, грохотание пушек и звон колоколов!.. Никогда не было ничего подобного. И со всех сторон доносился новый возглас, который при вступлении отряда в городские ворота превратился в настоящую бурю: «Привет Жанне д'Арк!.. Дорогу Спасительнице Франции!» Были и другие крики: «Отмщение за Кресси! Отмщение за Пуатье! Отмщение за Азенкур! Вечная слава Патэ!»
Они чуть не обезумели. Вы не можете себе и представить, как они шумели. Пленники ехали в середине нашей колонны. Когда народ увидел своего непобедимого старого врага, так долго заставлявшего их плясать под свою мрачную боевую музыку, то началось нечто невероятное — я не в состоянии описать этот оглушительный рев. Они были так рады видеть его, что хотели тут же схватить его и повесить. Поэтому Жанна приказала подвести его к передовой части отряда, чтобы он мог ехать под ее защитой. То была поразительная пара.
Глава XXXIII
Да, Орлеан был в чаду блаженства. Жанна пригласила короля и делала приготовления к торжественной встрече, но… он не приехал. Он тогда был еще рабом, а ла Тремуйль — повелителем. Повелитель и раб, оба жили в это время в замке повелителя, в Сюлли-на-Луаре.
В Бужанси Жанна дала обет примирить коннетабля Ришмона с королем. Она повезла Ришмона в Сюлли-на-Луаре и выполнила свое обещание.
Пять великих подвигов совершила Жанна д’Арк:
1) Снятие осады.
2) Победа при Патэ.
3) Примирение в Сюлли-на-Луаре.
4) Коронация короля.
5) Бескровный поход.
Обратимся же теперь к бескровному походу (и к коронации). Жанна победоносно прошла через вражескую область от Жьена до Реймса, и оттуда — до ворот Парижа; с начала похода и до самого конца его она брала в плен все английские города и крепости, стоявшие на пути. И осуществила она это исключительно могуществом своего имени, не пролив ни единой капли крови; в этом отношении ее поход является, быть может, единственным в истории человечества. Это был самый славный из ее военных подвигов.
Наиболее важным деянием Жанны было примирение. Никто другой не осуществил бы этого, и, по правде говоря, никто из власть имущих не желал пытаться. По своему уму, по обширности военных знаний, по государственному опыту коннетабль Ришмон был даровитейший человек во всей Франции. Его преданность была выше подозрений (и этим он резко отличался от прочих представителей суетного и недобросовестного французского двора).
Возвратив Ришмона Франции, Жанна тем самым безусловно обеспечила успешное окончание предпринятого ею великого дела. В первый раз она увидела Ришмона, когда тот явился к ней со своим маленьким войском. Не удивительно ли, что она с первого взгляда угадала в нем именно того человека, который был способен довести до конца ее труды, завершить их и упрочить навеки? Почти ребенок — каким образом она сумела это сделать? Объяснить это можно тем, что у нее был «зрячий глаз», как выразился один из наших рыцарей. Да, у нее был этот великий дар — пожалуй, самый возвышенный и редчайший дар среди людей. То, что оставалось теперь совершить, уже не представляло каких-либо необычайных трудностей; однако нельзя было предоставить заключительную работу окружавшим короля идиотам. Ибо для этого нужно было проявить государственную мудрость, и предстояла упорная, терпеливая борьба с врагом. В течение четверти века должны еще были происходить небольшие сражения, и смышленый предводитель мог бы с этим справиться без ущерба спокойствию всей страны. И мало-помалу, приобретая с каждым днем все большую уверенность, французы окончательно изгнали бы англичан.
И это сбылось. Под влиянием Ришмона король со временем превратился в человека — в человека, в короля, в отважного, способного и решительного воина. Через шесть лет после Патэ он сам руководил атакой, сам сражался во рвах перед крепостными стенами, стоя по пояс в воде, сам взбирался по штурмовым лестницам под жесточайшим огнем, и своим бесстрашием он мог бы заслужить похвалу самой Жанны. Понемногу он и Ришмон совершенно спровадили англичан, изгнав их даже из тех областей, где народ был покорен ими лет триста назад. В областях этих нужно было действовать мудро и осторожно, так как англичане были честными и справедливыми правителями; а население, привыкшее к таким порядкам, не всегда стремится к переменам.
