— Я знаю, красавица, — озабоченно ответила Анжелика. — Я чувствую. Где ты? По-прежнему в шале принца?
— Не знаю. Мы куда-то едем. Как ты найдешь меня, если мы движемся? Мне страшно, Джили.
— Я знаю, детка. Дыши. Считай свои апельсины. Я иду к тебе. Видишь, я уже у двери. Генри следил за тобой весь день. Ты знаешь, что мы всегда тебя найдем. Ты все еще с принцем?
Трэлла оторвала взгляд от экрана и увидела, что Ксавьер уставился на нее с таким ужасом, словно у нее выросли две головы.
Это был самый унизительный момент ее жизни. Она не может усугубить ситуацию, позволив сестре приехать и утешать ее, словно она несмышленое дитя. Не может, и все тут.
— Нет. Ты теперь замужняя женщина. Твое место рядом с Касимом.
— Он поймет. Я уже послала дворецкого сообщить ему и попросила подготовить вертолет.
Это просто дико и нелепо. Сколько можно спасать ее от воображаемой опасности?
— Нет, Джили, — твердо сказала она. Хотя отвергнуть помощь сестры значило всадить себе нож в сердце. — Не нужно приезжать. Я должна научиться справляться сама. Я перезвоню позже.
— Подожди. Дай трубку принцу. Я должна с ним поговорить.
Трэлла была не в состоянии объясняться сейчас с принцем, поэтому молча передала ему телефон.
— Это паническая атака, — начала Джили. — Ей не нужны ни лекарства, ни госпитализация, ни врачи. Она просто должна чувствовать себя в безопасности.
— Мы через десять минут будем во дворце.
— Отлично. Поместите ее в тихую спальню, приглушите свет, опустите шторы, поставьте охрану у дверей. Она должна спокойно пережить приступ, будучи уверенной, что ее никто не видит. Дайте ей надеть что-то теплое и постоянно напоминайте, что она в безопасности. Если вы не можете с ней остаться, то я прилечу.
— Я побуду с ней, — пообещал Ксавьер и передал телефон Трэлле.
Она попрощалась с сестрой и с ужасом поняла, насколько она зависима от близких, а теперь уже и чужих людей. Это катастрофа.
Тем не менее она убрала телефон и, собрав в кулак смелость, произнесла самые трудные в жизни слова:
— Вы не обязаны быть моей сиделкой.
Она затаила дыхание, ужаснувшись перспективе преодолеть приступ в одиночку.
— Я не спущу с вас глаз до самого рождения ребенка.
Несмотря на суровый тон, Трэлла испытала огромное облегчение и благодарность, хотя дурные предчувствия не покидали ее.
Глава 6
Ксавьер дал указание шоферу въехать в королевский дворец через служебные ворота, предназначенные для обслуживающего персонала и автомобилей по доставке различных грузов. Они обогнули дворец со стороны огромного прилегающего сада и подъехали к личным покоям принца никем не замеченными.
Он поступил так, как повелевает долг по отношению к матери его будущего ребенка.
Ксавьера с детства приучали не показывать чувства, и он в этом преуспел. Любые вспышки эмоций считались недостатком воспитания.
Однако сегодня он не мог с собой совладать. Трэллу трясло, волосы на висках повлажнели, глаза бегали. Когда он помогал ей выйти из машины, она вцепилась в его рукав, затравленно озираясь и пугаясь собственной тени.
Ее поведение нервировало его. Он никогда прежде не сталкивался с панической атакой. Тем не менее поведение Трэллы вызвало у него первобытное желание защитить ее.
Слуги вскочили при виде проходящего через кухню принца. Он молча провел Трэллу к служебному лифту.
Доктор Гюнтер с озабоченным видом следовал за ними. Ему совсем не нравилось, как выглядит Трэлла.
— Вам больно? — спросил он, пытаясь взять ее за руку, чтобы посчитать пульс.
Трэлла отпрянула, прижавшись к Ксавьеру.
— Оставьте ее в покое. — Он обнял ее, неожиданно осознав, что сегодняшний день ее так называемого похищения, спровоцировавший паническую атаку, готовую вот-вот начаться, — это всего лишь верхушка айсберга.
Его камердинер Винсент встретил их у входа в покои принца. Ксавьер жил на половине отца со времени окончания университета. Он никогда не заходил на женскую половину, хотя слуги содержали ее в идеальном порядке.
Он подвел Трэллу к огромной кровати с пологом и, закрывая двери, обратился к Винсенту:
— Я запру дверь. Приготовьте бутерброды и оставьте на столе в гостиной. Если мне что-нибудь понадобится, я пришлю эсэмэску. Никто не должен входить в спальню. Никто.
— Слушаюсь, сэр, — ответил слуга с опасливым выражением лица. — Но ее величество королева…
— Передайте ей, что я приду, как только смогу, но не сию минуту.
Выполняя инструкции Анжелики, Ксавьер запер дверь, опустил шторы и зажег светильник в изголовье кровати. Затем достал из комода мягкий плед и протянул его сгорбившейся на краешке кровати Трэлле.
Она завернулась в плед, продолжая дрожать всем телом.
Он видел перед собой испуганную девятилетнюю девочку. Неужели похищение оставило такой неизгладимый след? В голове Ксавьера роились бесчисленные вопросы, но, следуя совету Анжелики, он произнес только одну фразу:
— Вы в безопасности, красавица моя. Даю слово. Вам ничего не грозит.
По щекам девушки текли слезы. Она смахнула их тыльной стороной ладони.
— Я не хотела, чтобы вы видели меня в таком состоянии, — едва слышно промолвила она. — Я хотела, чтобы вы считали меня Джили. Она может заплакать от настоящих эмоций, например на свадебной церемонии или когда натрет ногу.
Она испытывает страх от реальных вещей, а не от воображаемых опасностей, которые выдумывает сама.
Неужели эта паника лишь плод ее воображения? Кончиком простыни он промокнул ее щеки, сам не зная откуда у него возникло желание утешить Трэллу. Совершенно незнакомый порыв.
Однако он чувствовал ответственность и за нее, и за этот приступ.
— Я всего лишь хотела поговорить с вами на балу. Я не ожидала, что события примут такой оборот.
— Не вините себя. Это я зашел слишком далеко.
Трэлла глубоко вздохнула. Ее глаза снова налились слезами.
— Это приступы паники заставляли вас прятаться от общества все эти годы?
Трэлла обреченно кивнула.
— Папина смерть усугубила ситуацию. Мы оказались под прицелом прессы. Мне тогда было пятнадцать. Я только начала справляться с собой и почувствовала, что могу снова пойти в школу и вести нормальную жизнь, но мы с сестрой и братьями всегда привлекали внимание, как две пары близнецов. И какие-то отморозки снова начали изводить меня гнусными намеками в социальных сетях. Я в то время страдала булимией, и они издевались надо мной. Затем все эти тролли засыпали меня отвратительными фотографиями и предложениями. Это стало последней каплей. Приступы участились.
