В размерах тела рыцаря на самом деле было что-то от котёнка, но при этом хрупкое тельце сэра Тоуда украшали чуткие конские уши, которые вечно подёргивались, клочковатый хвост и комплект неуклюжих копыт. На лице же его, тоже скорее кошачьем, красовались лохматые брови и кустистые усы джентльмена — болезненное напоминание об утраченном благородстве.
Питер пытался осознать, что только что услышал. — Кажется, это объясняет, почему вы такой маленький. И почему вы возмутились, когда я предложил вам снять шубу и ботинки.
Сэр Тоуд раздражённо фыркнул. Питер был не первым, кого веселили печали низкорослого рыцаря.
— Должен сразу предупредить: это временно. Как только я найду ведьму, заколдовавшую меня, всё вернётся на круги своя.
— Сколько вы уже её ищете?
Рыцарь горестно вздохнул.
— Целую жизнь, — ответил он.
Если бы Питер ничего не знал о рыцарях, он бы подумал, что слышит слабую дрожь в голосе сэра Тоуда. Но это просто смешно. Всем известно, что рыцарям запрещается плакать.
На самом же деле сэр Тоуд находился в поисках уже несколько жизней. Неприятная особенность наложенного на него проклятия заключалась в том, что он не мог постареть, пока чары не будут разрушены. С каждым годом мир вокруг него менялся. Колдуньи и ведьмы постепенно вымерли, а сэр Тоуд продолжал блуждать по свету в полном одиночестве и без малейшей надежды на спасение. Так дела обстояли до недавнего времени, пока проблеск надежды не мелькнул для него в разговоре с болтливым трактирщиком, который утверждал, что знает одно спасительное средство.
— Ну что же, кот! — прошептал ему тогда красноносый мужчина с бровями, как у совы. — Отправляйся на остров на самой вершине мира! Там ты найдёшь именно то, чего ищешь… И то, что ищет тебя!
С тех пор сэр Тоуд днём и ночью шёл под парусом в надежде найти этот дивный остров. После месяца в открытом море его судно достигло страшных Ледяных пустошей, где попало в самый кошмарный шторм за всю историю его путешествий. Судно перевернуло вверх дном, и сэру Тоуду не оставалось ничего иного, кроме как зацепиться за крошечный деревянный обломок. Бурное течение уносило его всё дальше и дальше, пока он наконец не оказался прямо на краю водопада и не шлёпнулся на голову Питеру.
Рассказывая обо всех приключениях, сэр Тоуд вспомнил и о собственной миссии. Трактирщик предупреждал его не мешкать, не тянуть резину и не лодырничать. А ведь разговор с любопытным слепым мальчишкой был опасно близок ко всем трём ограничениям.
— Если ты меня извинишь, я, пожалуй, продолжу путь: до рассвета у меня ещё много дел.
— Подождите! — крикнул Питер ему вслед. — Я ведь даже не знаю, где я.
— Я тоже не знаю, — бросил сэр Тоуд через плечо. — Ещё раз спасибо за помощь. Удачи тебе… в твоей слепоте.
Но Питера было не так-то просто расхолодить. Он погнался за маленьким рыцарем.
— Может быть, нам пойти вместе? Так будет безопаснее, разве нет?
Сэр Тоуд делано вздохнул:
— Я не хотел бы показаться неблагодарным, но мне дали однозначное указание: двигаться в одиночку. И именно этим я и намерен заняться.
— Но куда же вы двигаетесь? — спросил Питер.
— Я пока не уверен. Трактирщик советовал мне следовать за путеводной звездой. — Он покосился на созвездия над головой. — Но, честно говоря, звёзд на небе я сейчас совсем не узнаю.
Пока сэр Тоуд пытался выяснить своё местоположение, Питеру в голову пришла идея.
— Сэр Тоуд, — сказал он самым вкрадчивым голосом, — если вы настоящий рыцарь, то должны знать о Рыцарском Соглашении.
Последовала пауза.
— Ну… ну конечно, я о нём знаю! — выпалил сэр Тоуд. — Я же участвовал в написании Рыцарского Приглашения!
Питер улыбнулся про себя. Разумеется, не существовало никакого Рыцарского Соглашения, потому что рыцари редко на что-то добровольно соглашаются — слишком они для этого гордые. Если этот сэр Тоуд и правда рыцарь, то, очевидно, с правилами он не очень знаком. И Питер продолжил:
— Тогда вы наверняка должны знать, что правило Рыцарского Соглашения гласит: если кто-то, скажем слепой мальчик, спасает вам жизнь, то вы обязаны удовлетворить одну его просьбу.
Глаза сэра Тоуда превратились в щёлочки.
— Но ты же не собираешься сделать меня своим питомцем, правда?
— Конечно, нет! Скорее, просто… ну… другом, а?
От этих слов у старого рыцаря начали слегка подёргиваться усики.
— Твоим другом?
По правде говоря, прошла добрая сотня лет с тех пор, как сэр Тоуд мог кого-то назвать своим другом. Правдой было, если задуматься, и то, что его священной обязанностью было защищать слабых и безответных. А разве может быть кто-то безответнее слепых?
— Ну что же, маленький слепец…
— Питер, — поправил его мальчик. — Питер Нимбл.
— Прекрасно, Питер Нимбл. Ты недавно спас мне жизнь, и взамен я дарую тебе одно-единственное благо. Я буду твоим другом до самого утра, и в это время тебе будет позволено путешествовать рядом со мной, пока мы не найдём приют либо не встретим верную смерть. Я буду защищать тебя как своего верного воспитанника. Попадись нам на пути разбойники, мародёры или…
Ему не дали договорить два голоса, донёсшиеся из-за холма.
— Прячься! — испуганно скомандовал сэр Тоуд. Он схватил Питера зубами за штанину и потянул к земле.
Они лежали в тёмной траве и слушали, как голоса становились всё ближе.
— Поторопитесь, мистер Паунд! — говорил один. — Нельзя заставлять их ждать!
Питер решил, что оба незнакомца — люди. Голоса принадлежали мужчинам. Один из них был молод и силён. Второй по голосу казался гораздо старше.
— Здесь есть кто-нибудь? — выкрикнул более молодой голос. — Ау-у-у-у!
Питер задумался.
— Обождите-ка… Кажется, я узнаю этот голос…
— Тсссс! — шикнул сэр Тоуд. — Хочешь, чтобы на нас напали?!
— Они у озера, профессор! — донеслось до них. — Я только что слышал голос мальчишки!
Услышав это, сэр Тоуд поднял глаза.
— Мать честная, да ты прав. Голос и правда знакомый. В других обстоятельствах я бы решил, что это…
В этот момент сэр Тоуд увидел на лугу мужчину с переносным фонарём в руке. Сияние светлячков в фонаре мягко освещало его лицо, вырывая из темноты красный нос крючком и совиные брови.
— А! Вот вы где! — воскликнул мужчина и от души рассмеялся.
— Галантерейщик! — выдохнул Питер.
— Трактирщик! — выпучил глаза сэр Тоуд.
И оба были правы, ведь галантерейщик Питера и трактирщик сэра Тоуда оказались одним и тем же человеком. Чудесных шляп на нём больше не было, а яркое пальто и смокинг сменили костюм и мантия с капюшоном.
