На этот вопрос у гениального воришки не было ответа. Птицы завершили свою работу и перешли к другим делам.
— Эли, — скомандовал капитан Амос. — Отнеси оружие и эту шкатулку в Гнездо. Не важно, представляют ли они реальную ценность, но мы не можем позволить им попасть в руки врага, это слишком рискованно.
— Есть, сэр! — ответил ворон по имени Эли. Он схватил вещи Питера в когти и отправился в направлении линии горизонта.
Капитан Амос снова обратился к стае:
— Братья, для нас остаётся загадкой, что же привело слепых незнакомцев с рифмованными записками в нашу пустыню. Нам только предстоит узнать, вернулся ли кто-то из Династии. Но, как обычно, мы закаляем клювы, точим когти и ждём Справедливости. — Питер расслышал нетерпение в голосе капитана. — Мы только можем предполагать, что наш враг тоже узнал о чужаках. И у меня нет поводов сомневаться, что он попытается атаковать. Но если это случится, мы не имеем права проиграть и во второй раз! — Он начал бить крыльями воздух, поднимаясь всё выше и крича: «ДА ЗДРАВСТВУЕТ ИСТИННЫЙ КОРОЛЬ!»
Тысячи птиц последовали его примеру, и поднялся настоящий гомон: «И ДА ЗДРАВСТВУЕТ ЕГО ДИНАСТИЯ!!!»
* * *
Питер и сэр Тоуд дождались наступления ночи и только тогда выбрались из своего каменного убежища. Это оказалось ещё сложнее, чем заплыть в него, и к тому моменту, как друзьям удалось спуститься на дно чайника, у обоих едва ли остались силы на то, чтобы выплыть на поверхность.
Снаружи их ждали прохладные лучи луны. Питер вскарабкался на вершину горы и прислушался к звукам пустыни. Очень далеко раздавались шаги. Может быть, это другие пленники? Он снова прислушался, чтобы не пропустить трепета крыльев или карканья. Тишина. Он помог сэру Тоуду взобраться к себе на спину и вместе с ним спустился с горы на песок.
По земле вокруг Чайника все ещё носился смрад, напоминая о свершившемся насилии.
— Ты видишь его? — спросил мальчик, дрожа.
— Слева от тебя, примерно в тридцати шагах.
Сэр Тоуд подвёл Питера к небольшой насыпи. Они постояли в тишине над могилой Бедного Старого Шулера.
— Никто не заслуживает такой смерти. — Голос мальчика дрожал от гнева.
Питер не был чужд насилию и даже смерти, но к такому его никто не готовил. Старого Шулера хладнокровно убили. Мальчик пока не знал, как именно, но был совершено уверен, что это событие в корне изменило его самого и всё его путешествие. Он вернулся к подножию горы и начал собирать свои разбросанные пожитки. Вороны оставили на земле всё, кроме его рыболовного крючка и шкатулки с волшебными глазами. Среди брошенного добра мальчик обнаружил драгоценный лимон Старого Шулера и отнёс его к свежей могилке.
— Спи спокойно, старый вор, — сказал он и смял лимон в руке. Раны на ладони защипало, и сок потёк по запястью прямо в песок.
Подошёл сэр Тоуд, всматриваясь в безбрежную пустыню.
— Мне показалось, что птицы поняли смысл нашей загадки.
— Конечно, поняли, — с горечью ответил Питер. — Это загадка про них. Кто бы её ни написал, он хочет, чтобы мы остановили воронов.
Сэр Тоуд с трудом совладал с дрожью.
— Надеюсь, ты ошибаешься. Они превосходят нас по количеству и по силе. Даже имея при себе волшебные глаза, мы рисковали бы жизнью.
Эти слова наполнили Питера стыдом и яростью. Профессор особо предупредил его, что никто не должен узнать о волшебных глазах. Но из-за воронов мальчик не сдержал своего обещания.
— Первое, что нам нужно сделать, — это выкрасть у них волшебные глаза. А потом уже подумаем о том, как с этими птицами воевать.
Питер перекинул мешок через плечо и пошёл в направлении огромного шпиля, места, которое вороны называли Гнездом.
Сэр Тоуд покачал головой, следуя за мальчиком.
— Я согласен с основным принципом, Питер, но как мы будем их вызволять?
— Просто, — ответил мальчик и указал на покатые дюны, усеянные обломками кораблей. — Мы обратимся за помощью.
Глава двенадцатая
Вертеп разбойников
Питер и сэр Тоуд продолжали двигаться на восток под огромной луной, изо всех сил стараясь забыть предсмертные крики Старого Шулера. Лёгкий ветерок, давно высушивший их одежды, обдувал лица друзей. Местность становилась более холмистой, им с трудом удавалось придерживаться ровного курса. Счастье ещё, что, прожив всю жизнь в порту, Питер умел ориентироваться по звёздам — с одной лишь оговоркой: он их не видел. Сэр Тоуд не раз сбивался с пути, неверно понимая указания мальчика.
— Нет, — сказал Питер, когда понял, что они снова свернули к югу. — Полярная звезда — это та небольшая звезда.
— Да все они чертовски мелкие, если уж на то пошло! Как я должен их друг от друга отличать?
Друзья долго спорили об этом и многом другом, пока наконец не договорились на время забыть о неудачах в ориентировании на местности и поразмышлять о загадке.
— Предположим, вороны работают на короля, — сказал Питер, который всё-таки умудрился запомнить слова стихотворения.
— Тогда всё понятно, да? Король — злой.
Мальчик кивнул:
— Если вороны работают на него, тогда он точно злой. А ещё Капитан Амос назвал Старого Шулера предателем. Нужно понять почему.
— Может быть, он вместе с другими пленниками пытался остановить злого короля?
— Но как? В чём их преступление?
Сэр Тоуд подумал, прежде чем ответить:
— В записке говорится: «Королей не счесть». Тебе не кажется, что тут может быть не один король? А что, если между собой воюют хороший и плохой короли?
— Возможно… И тогда эту записку мог написать добрый король, и это его нам нужно спасти.
— Или же плохой король, — ответил сэр Тоуд. — Или вообще кто-то другой.
— Всё так запутано! — проворчал Питер. — Если б мы хотя бы знали, как заканчивается эта глупая загадка. Уверен, что ключ к разгадке кроется в конце.
К этому моменту вы, наверное, уже догадались (как и вороны), что же за слово было последним в этом послании. Любой, кто знаком с понятием рифмы в стихах, давно бы подобрал подходящее по звучанию слово, которое к тому же имело бы смысл в этой загадке. К сожалению, Питер всё детство был занят воровством, а не учёбой в школе, и этот ключ ему всё ещё был недоступен.
— Каким бы ни был ответ, уверен, он прямо у нас под носом, — сказал сэр Тоуд. — Но у меня под носом усы, а ты слеп, вот мы с тобой ничего и не видим!
Питер не разделял веселья сэра Тоуда.
— У меня по крайней мере есть оправдание, — пробубнил он.
