Вряд ли вдова обладала истинной магической силой, но ведьмой воображала себя всерьез. А может, и был у нее слабенький дар, которого в свое время не хватило, чтобы пройти отбор в Академию. Ведь не всем, кого боги при рождении отметили, достается их истинная благосклонность; кое на кого падает лишь тень магической силы. Чуть лучше чутье, немного больше удачи… Не зря ведь старуха была местной лекаркой. И снова Ло запретила себе думать, что даже такого отблеска дара полностью лишена. Грустно и смешно: огонь пришлось разводить взятыми углями. Это ей, когда-то переливавшей из ладони в ладонь рожденное в них пламя! Нет, хватит…
Она пригляделась к рунам, вырезанным прямо на столешнице, пытаясь определить, кого из богов почитала вдова, и ничуть не удивилась, рассмотрев один и тот же повторяющийся мотив — круг, перечеркнутый косым крестом. Символ отрицания гармонии и порядка, знак Неблагого, Противника Семи и Врага мира. Проще говоря, старуха чтила Баргота. И даже не скрывалась, а ведь это святотатство, подлежащее суду Ордена и караемое смертью. Ло вздохнула. Ей представить было трудно, чтобы человек в своем уме обратился к божеству лжи, порока и насилия. Впрочем, здесь речь о здравом рассудке и не шла.
Кстати, а кого чтит ее собственный муж?! Ло впервые задумалась над этим, с удивлением поняв, что не все так просто. Она полагала, что покровитель капитана Рольфсона — Пресветлый Воин, как у любого солдата, но так ли это? Ругается ее супруг зловредными северными йотунами, поминания Баргота Ло от него ни разу не слышала… Обращался ли капитан при ней к имени Пресветлого, Ло тоже вспомнить не могла, но сегодня он совершенно серьезно советовал ей молиться Волчице. Значит ли это… Ло вздохнула, понимая, что легче и разумнее всего попросту спросить мужа, но до того ли сейчас? Что ж, если Рольфсон поклоняется Волчице, как всякий северянин и изрядная часть невийцев, это не преступление. Семеро на то и Благие, что не принуждают к вере в себя, требуя от иноверцев лишь разумного уважения. Притом брак Ло с капитаном был заключен в храме Семерых…
Она снова глянула на стол, брезгливо передернувшись. Разумеется, Баргот не может наделить своих почитателей магической силой. Незримое священное пламя, которое Благие вливают в душу и тело своих избранников при рождении, неподвластно отродью хаоса. И все рассказы о барготопоклонниках, получивших от него магию, — либо ложь, либо заблуждение несчастных. Случается, что дар дремлет в человеке долгие годы, проявляясь после тяжелой болезни, от сильного испуга или волнения. И если скрытый маг перед тем поминал Баргота, то вполне может решить, будто появлением силы обязан Неблагому. Чего еще ждать от невежественной знахарки, которая не смогла воспитать достойных сыновей, а потом едва не погубила собственную деревню?
На миг у Ло перехватило дыхание — она вспомнила рассказ ярла о маге, пытавшемся утопить северян в Руденхольме. Какое убийство непростительнее на весах богов? Тысячи врагов, пришедших на твою землю с мечом, или нескольких десятков односельчан, вся вина которых в том, что оказались беззащитны перед болезнью? И там, и там причина одна — месть. Выжигающая душу, заставляющая забыть о чести и милосердии.
«А если бы ты сама потеряла кого-то близкого? — честно спросила себя Ло. — Мелиссу, Маркуса, Ги? Разве ты не посчитала бы, что никакая цена не велика за их смерть? Разве не убивала ты все эти три года, не щадя ни себя, ни врагов? Плакала ночами, вскидывалась от кошмаров, но днем снова шла в бой… И разве не требуешь ты сейчас мести за всех, погибших в Руденхольме, разыскивая предателя?»
«Нет, — возразила она себе. — Я смогла бы остановиться вовремя! Справедливое возмездие — да, но не слепая месть. Серая гниль, вырвавшись на свободу, убила бы не только Рольфсона, но и весь гарнизон, не пощадив ни прислугу, ни детей. А Руденхольм навсегда стал бы страшнейшим позором Дорвенанта и причиной куда более страшной войны. Многие тысячи смертей за одну-две — такую цену нельзя платить!»
Она посмотрела на кровать, где Аманда впала в полузабытье, прижимая к себе ребенка, натужно и сипло дышащего. Лестер, осматривая больных, наложил легкие чары, снимающие зуд в язвах, и это уже было немалым облегчением. Но с кровавой гнилью, пожирающей легкие изнутри, он ничего не мог сделать, положившись на крошечную возможность чуда. Однако чудеса, кроме веры, требуют еще и немалых сил, это известно каждому магу. Маги к чудесам относятся практично и не имеют привычки себя обманывать.
Вздохнув, Ло попыталась сосредоточиться. Молиться Бедой Волчице? Мысль, почти непристойная для орденской магессы и дорвенантской дворянки. Нет, Семеро не разгневаются, они чужды человеческого тщеславия и обидчивости, но ведь Ло даже не знает, как это делать! Ни ритуальных формул, ни правил обращения, ни символов… Как вообще можно молиться зверю?!
Она вспомнила серебряную фибулу на плаще ярла, оскаленные золотые клыки и хищный янтарь глаз. И вот это просить о милосердии?! Да и услышит ли ее чужая богиня, подданных которой Ло истребила больше, чем настоящий волк — зайцев?
Ло стояла посреди хижины, беспомощная и готовая расплакаться от бессилия, такого же безнадежного, как тогда, рядом с умирающим Этьеном. Да, ей и раньше случалось терять соратников, и Ло, конечно, знала, что Претемная Госпожа милостива: очистив и излечив душу в своих садах, она вернет ее обратно на землю в новом теле… Проклятье! Это все равно неправильно!
Она прикусила губу изнутри, и быстрая резкая боль привычно помогла прийти в себя. Молиться? Хорошо, она просто попробует. Нет бесчестия в том, чтобы просить милосердия даже у врага, если просишь не для себя. И к Барготу неуверенность и страх!
…То ли через полчаса, то ли еще позже Ло очнулась посреди хижины, чувствуя себя обессиленной, как после полного слива ресурса. Ее знобило, руки дрожали, а ноги налились свинцом. Перед глазами летали белые мошки, и в первый миг Ло подумала, что пошел снег, но ошиблась. Просто потеря силы… Нет, и даже не силы, она ведь больше не маг. Обычных человеческих сил, уходящих от голода, усталости и напряжения. Все впустую.
Фраганка, на которую со стыдом покосилась Ло, дремала, сипло и тяжело дыша, малыш, осунувшийся и с мокрыми волосенками, приник к ней, глядя на Ло удивительно осмысленно. Так, словно понимал, что происходит… А она ничего не могла сделать!
Впервые в жизни Ло пожалела, что родилась боевым магом. Ну почему ей не достался дар целителя?! Она бы сейчас отдала все, вывернулась наизнанку, лишь бы помочь!
Не в силах больше смотреть в тоскливые, голубые, словно у молочного котенка, глаза, Ло сбежала к порогу хижины Опустилась на принесенный капитаном пень, привалилась к стене, наплевав на холод, обняла себя руками за плечи И подняла голову, только когда рядом вырос знакомый силуэт, от которого повеяло неприлично вкусным запахом жареного мяса.
— Благодарю, капитан, — старательно улыбнулась Ло. — Я что-то не голодна.
Про себя же подумала, что вот сейчас бы с наслаждением хлебнула горячего шамьета. А еще лучше — карвейна! Крепкого, чтоб дух вышибало! И плевать, что леди не пьют подобное, — какая из нее леди? Еще хуже, чем магичка.
