Боевая магичка, аристократка, наглая холеная стерва… Эйнар стиснул зубы, тщательно следя, чтобы не слишком сильно сжать ладонь. Вся вина, которую он испытывал утром, исчезла, растворилась в пережитом на глазах у всех унижении. Явиться к алтарю в рубашке любовника! Кем еще ей может быть неизвестный ублюдок в шелке и кружевах? Бедная сиротка! Покровительство короля! А может, она и белое надела не по праву, что бы там ни говорила? Ну, это он у нее спросит. Вот в первую брачную ночь, будь она неладна, и поинтересуется. Чужому ребенку он свое имя не даст, пусть эта добродетельная невинная невеста и не надеется. Как там ее… Подснежник… Тьфу!
* * *
К концу бракосочетания Ло простила неизвестную дрянь, испортившую платье. А на втором часу свадебного пира готова была от души поблагодарить. Стоило только представить, что все то же самое ей пришлось бы пережить затянутой в корсет и узкий шелковый лиф, расшитый жемчугом так, что ткань превратилась почти в доспехи. Пышная струящаяся юбка, легкие рукава… И туфли! Белые атласные туфельки с позолоченными каблучками, в которых пришлось бы провести весь день и вечер. Бр-р-р!
Так что, если бы все неприятности начала ее семейной жизни ограничились платьем, Ло с огромным удовольствием похоронила бы эту историю. Ей самой вполне хватило неописуемого выражения на лице коменданта, когда она шла к алтарю. Вот и второй раз пригодилась рубашка Маркуса, в которой Ло увезли во дворец. Правда, ходить в ней каждый день было бы чересчур. Подобной оплеухи по самолюбию не выдержит ни один мужчина, достойный этого названия, а комендант, как подсказывало чутье, особым терпением и вовсе не отличался. Так что Ло была готова на перемирие.
Но Рольфсон молчал. С другими он разговаривал, отвечал на шутки и поздравления нужными словами, даже усмехнулся пару раз. После ритуала с безупречной вежливостью проводил Ло к ее месту во главе свадебного стола, сел рядом, положил ей на тарелку что-то, налил вина в бокал… И все это — ни говоря ни слова сверх самого необходимого. «Да, миледи». «Нет, миледи». «Еще вина, миледи?» Что ж, Ло отвечала тем же самым, благодарила и улыбалась. И все больше погружалась в глухую тоску…
Мэтр, как почетный гость, сидел по другую руку от коменданта, и даже с ним было словечком не перекинуться. А потом ей и вовсе не хотелось разговаривать. Свадебный стол сервировали в длинном зале на первом этаже, и за него уселся весь гарнизон, не такой уж большой, как представлялось Ло. Следовало признать, экономка Молли постаралась на славу. Стол накрыли куском цветной ткани, в оконных проемах и над стульями молодых развесили венки, наскоро связанные из тонких веток с листьями, перевитых цветными лентами, такими же лентами подвязали широкие суконные шторы, висящие здесь явно не для красоты, а защитой от ветра. Ло смотрела на разномастные тарелки и стаканы, простые глиняные кувшины с ягодным вином и блюда с пирожками… И ясно понимала, что старались тут не для нее, пришлой чужачки, а для коменданта. На нее кидали косые взгляды, когда думали, что она не видит, перешептывались… Ну, ничего другого после выходки с рубашкой она и не ждала.
И вообще ей было плевать! Она поставила подпись на договоре, положившись на слово мэтра, что никаких изменений без ее ведома там не сделали. Да, условия всё те же. Ну и прекрасно. Размашистая подпись Рольфсона наверху, ее — следом, как и положено супруге. Один экземпляр мэтр торжественно передал коменданту, второй вручил Ло, а третий забрал себе, в королевскую канцелярию. Поздравления и пожелания счастливой семейной жизни от Тюбуи, а потом и от каждого человека в гарнизоне, от поварихи до рядовых, звучали изощренным издевательством, но Ло их приняла с улыбкой и каждому ответила с должной учтивостью. Леди умеет держать лицо в любой обстановке. И плевать, что рядом нет ни одного человека, которого она хотела бы здесь видеть. Она — Ревенгар. И если бы ей пришлось выходить замуж по принуждению не за коменданта крепости, а за наследного принца, она бы не была более любезной.
Она честно отсидела весь свадебный обед, который плавно перешел в ужин. Кто-то вставал из-за стола и возвращался, появлялись все новые блюда, сержант Мерри принес мандолину и недурно спел несколько песен, целитель Лестер, сидевший рядом, подкладывал на тарелку Ло то одно, то другое… А ей хотелось выть от тоски. Не так она представляла собственную свадьбу. Хотя она ее вообще никак не представляла, если не врать самой себе. Но уж такое и в кошмаре привидеться не могло. А ведь впереди еще брачная ночь…
Когда комендант по-прежнему бесцветным тоном поинтересовался, не желает ли миледи встать из-за стола, она обреченно кивнула с той же приклеенной к губам любезной улыбкой. Спина весь последний час разламывалась, Ло сейчас что угодно отдала бы за простую жесткую кровать с тонким матрасом. А еще ей смертельно хотелось снять жесткое тугое бюстье, придающее груди идеальную форму, распустить и расчесать волосы, закутаться во что-нибудь мягкое, теплое и просто закрыть глаза…
За спиной слышались соленые шуточки — солдаты всегда и везде солдаты, как бы ни уважали командира. Выходя из зала, Ло услышала, как изменился звук мандолины и понеслись первые такты «Веселой трактирщицы», а кто-то закричал, чтоб открыли еще бочонок. Ну, понятное дело, — гарнизон гуляет на законных основаниях.
Она поднялась по широкой лестнице, стараясь не морщиться от боли в спине. Комендант шел рядом, держа свечу, его тень падала под ноги, и такой обреченно-несчастной Ло себя не чувствовала давным-давно.
— Не та дверь, миледи, — послышался очень спокойный голос Рольфсона, когда она остановилась. — Наша спальня дальше.
— Ах да, — усмехнулась Ло. — Простите, это я с непривычки.
Рольфсон открыл перед ней дверь, пропустил вперед. Ло переступила порог полутемной комнаты, мрак в которой рассеивала только пара свечей в высоком канделябре. И замерла. Да, она понимала, что брак — это еще и супружеская постель. Разумеется, понимала. И готова была выполнять барготовы обязанности жены, но…
Дыхание, и так стесненное из-за боли в спине, перехватило окончательно. Ло выпрямилась еще сильнее, вскинула подбородок, замерев посреди небольшой комнаты в трех шагах от массивной деревянной кровати с высоким изголовьем. Запах каких-то трав — то ли полы мыли с настоем, то ли белье в нем полоскали. Треск воска… Ветер за окном…
— Думаю, миледи, нам пора поговорить, — все так же ровно сказал комендант.
Ло шагнула раз, другой, третий — самые паршивые три шага в ее жизни — обернулась и села на край кровати.
— Да, капитан, — сказала она, глядя на будто вырубленное из камня лицо человека, которого следующие три года придется звать мужем, слушаться и чтить. — Вы правы, пора.
Глава 8
БРАЧНАЯ НОЧЬ МИЛОРДА
Капитан Рольфсон, которого теперь следовало звать мужем, дорогим супругом или еще как-нибудь глупо, смотрел на нее, не торопясь ни подходить, ни раздеваться. И вообще вел себя очень спокойно для человека, который был оскорблен собственной невестой у алтаря. Пожалуй, если бы он рявкнул, выругался или еще как-то проявил характер, Ло стало бы полегче. А так она даже задумалась: не испугаться ли ей? Или, может, почувствовать себя виноватой? Но сил не было ни на то, ни на другое.
