— Лестер, зачем магам перстень?
Целитель так же мерно стучал пестиком, не сбившись с ритма. И ответил спокойно, ничуть не удивляясь дурацкому вопросу, хотя всем известно, что по цвету кольца определяется гильдия мага:
— Если попросту, так затем же, зачем тебе — меч.
— А что, без него колдовать нельзя? Я-то могу и голыми руками драться, если надо. Или не мечом, а чем-то другим.
— Можно, — уронил Лестер, вглядываясь в ступку. — Еще как можно. Перстень — это просто инструмент. Ориентир для настройки. Ну и силу через него пропускать удобно. Сырая магия — она непослушная. А с перстнем колдовать и легче, и надежней. Вот мой, к примеру…
Он снял с пальца серебряное кольцо с крупным, но неярким зеленым камнем и двинул его по столу к Эйнару. Улыбнулся:
— Да ты погляди, не бойся. Ничего тебе не будет. Это ведь не меч, им даже не порежешься.
Эйнар взял перстень в руки, присмотрелся. В глубине камня большая зеленая искра то притухала, то разгоралась сильнее.
— Светится, — настороженно сказал он.
— Пульсирует, — поправил его Лестер. — От слова «пульс», что по-ученому значит «сердцебиение». Камень отзывается сердцу мага. Если маг погибает, его камень… он как бы умирает. Гаснет навсегда, становится обычным кристаллом. Ну, про то, что у всех магических гильдий свой цвет, ты и без меня знаешь, верно? Лекари зеленый носят, некроманты — фиолетовый, разумники — белый…
— Боевые маги — красный, — продолжил Эйнар. — Знаю, да.
Лестер молча кивнул, старательно глядя внутрь ступки.
— А когда маг снимает перстень? И зачем?
— Даже не знаю, что сказать, — вздохнул старый лекарь. — Вообще-то никогда. Первый перстень мажонок получает, когда приходит в Академию. Медный, с дешевым камушком. Обычно в ученические перстеньки горный хрусталь вставляют или яшму. Цвет ведь на самом деле неважен, учиться можно на любом. Вот потом, когда маг заканчивает учебу, то ему вручают уже настоящий перстень — вроде как рыцаря мечом препоясывают. Кольца для выпускников делают маги-артефакторы, а камни для них сами студенты приносят — смотря что себе могут позволить. Мол, одно дело целителю зеленый кварц носить, а другое — изумруд. Хотя я тебе так скажу: никакой разницы. Просто изумруд богаче смотрится. И если с камнем сроднился, то он тебе как рука и глаз вместе взятые. Без него хуже, чем голым, себя чувствуешь. Даже если Академию не закончил, как я вот, перстень все равно завести приходится. Купить камень, отнести ювелиру-магу. Дорогое удовольствие, а что поделать — надо.
— Ага… Значит, чужой камень взять нельзя? Или купить, если свой потерял?
Эйнар старательно пытался представить, что перстень, который Лестер не снимал на его памяти никогда, просто инструмент. Или оружие. С оружием получалось понятнее — любой воин хотя бы с ножом точно не расстается.
— Купить — можно. Только не чужой, он уже на хозяина настроен, а чистый, нетронутый. Бывает, что камень погибает. Выгорает, если поток был слишком мощный, например. Или разбивается случайно. Тогда в старую оправу новый кристалл ставят.
Лестер взял протянутый Эйнаром перстень, ласково погладил его, как живое существо, и привычным движением надел на палец.
— Вот потерять как раз не получится, — спокойно продолжил он. — Для этого кольца и зачаровывают, чтоб не терялись, не ломались, не давались вору… Их, настоящие, из сплава серебра с золотом делают, как символ единства тела и духа. И печать орденскую ставят внутри, чтоб, значит, самозванцев не было. У меня такой нет — я-то задолго до выпуска ушел.
Про печать Эйнар знал. У него самого комендантская печатка была зачарована так, чтобы в случае нужды проверить любой знак, хоть орденский, хоть королевский. Нужная вещь, когда читаешь подорожные или свои отчеты пишешь.
— А все-таки, Лестер, — упрямо вернулся он к тому, зачем пришел. — Когда маги снимают перстень? Ты же сам видел. Не мог не заметить…
— Ну да, — согласился лекарь, отставляя ступку. — Странно. А жена твоя что говорит?
— Не спрашивал, — буркнул Эйнар. — Мне бы самому узнать да разобраться сначала.
Лестер осуждающе покачал головой, беря второй стакан и разливая остаток карвейна из бутылки.
— Зря, — сказал он просто. — Может, дело совсем простое, а ты напридумываешь себе. Леди твоя — боевая магичка, у нее как раз камень мог и в бою повредиться, а точно такой не сразу найдешь, да и работа времени требует. Притом красные камни не редкость, но не будет же такая дама яшму носить? Ей, поди, рубин нужен… Вот и оставила она перстенек в столице ювелиру. Может ведь такое быть?
— Может, — согласился Эйнар и ухнул, как в реку с обрыва. — Лестер, что такое лишение кольца?
Стакан в руках старого целителя, уже поднесшего его ко рту, замер. Так и не выпив, Лестер медленно поставил посудину на стол, так что жидкость внутри маслянисто качнулась, облизнула прозрачные стенки и успокоилась. А в комнате к запаху трав и зелий добавился неуловимый кислый запах. То ли настоящий, то ли почудившийся Эйнару на несколько мгновений. Запах тревоги.
— Ты с чего такое взял? — негромко и враз помрачнев, спросил Лестер. — Быть не может…
— Вот ты мне скажи сначала, что это, — начал злиться Эйнар. — А может или нет — разберемся. Это ведь как лишение оружия получается? Позорное?
— Да, — тяжело уронил Лестер. — Именно так. Лишение… Из Ордена им изгоняют. Только это так провиниться надо…
— Как? Убить своего?
Лекарь махнул рукой.
— Да куда там! Если на дуэли или в бою — это и в вину не ставят. Если при самозащите — так тем более. Орден, видишь ли, семьей считается, не зря они друг друга братьями и сестрами зовут. А семейные дела иной раз и крови требуют. Ты вот часто слышал, чтоб один маг на другого в королевский суд подал? И не услышишь, поверь. Сами между собой разберутся и виноватого потом похоронят. Опять же — тихо, чинно, по-семейному. Если безвинному досталось — убийцу накажут. Но из Ордена не выгонят. Для орденского мага одна лишь вина есть непростительная.
— Ну? — нетерпеливо спросил Эйнар и услышал тихое, словно испуганное, слово, шелестящее змеиной чешуей в прохладе комнаты:
— Предательство… Бросить своего в беде, подставить под удар, самому ударить в спину, если в верности клялся. Маги никому не доверяют, кроме своих, потому и боятся предательства больше всего. Только за него Орден изгоняет, капитан. И это хуже смерти, потому что лишенному перстня больше нельзя его носить: ни орденский, ни собственный. И потому что любой маг имеет право убить изгнанного. Или не убить, а так, покуражиться. Искалечить, унизить прилюдно, чары наложить… А если его убьет не-маг, Орден не покарает убийцу. Изгнаннику запрещено помогать. Хоть деньгами, хоть услугами. Лечить вот можно, правда, мы ведь обет даем не отказывать в помощи никому, но… без магии. Обычными средствами. И хоть кажется, что такое куда мягче смертной казни, но на деле… изгнанники долго не живут, капитан. К ним обычно столько счетов у своих же накапливается! Но ты о таком даже не думай, слышишь? Лишение кольца — за что? Она же у тебя не простая магичка, а героиня! Про нее баллады уже складывают, Эйнар. Как женщина устояла там, где пали мужчины, и закончила войну. «Пусть воды Рудена текут вместо крови, пусть волны поют, где звенели мечи…» Не думай, капитан, слышишь? И ей не ляпни сдуру. На такое даже намекнуть — страшная обида!
