— Приветствую, ярл, — тоже склонил голову Эйнар, все время стараясь помнить, что теперь он лорд, а не «эй, парень, вычисти коня». — Спокойна ли была ваша дорога?
— Так спокойна, что мы даже заскучали, — белозубо усмехнулся Рагнарсон. — Сколько до вашей крепости, капитан?
Назвав Эйнара лордом, он тут же вернулся к чину, но это, пожалуй, было и хорошо. В шкуре капитана Эйнар себя чувствовал куда уютнее, чем в золотых фазаньих перьях лорда. Шкуру-то он честно заслужил.
— К закату будем, если не пожелаете по дороге отдохнуть, — сказал он.
Ярл снова кивнул, поднял руку, не оглядываясь на своих воинов, и те подтянулись, выстраиваясь, чтобы ехать рядом с дорвенантцами. Десяток крепких вояк и парнишка лет восемнадцати-двадцати. Эйнар смотрел, и будто не пролетела над его головой дюжина лет — так все было знакомо и понятно.
Юноша-оруженосец — старший сын тана, его плащ заколот фибулой с родовым знаком, окруженным золотой каймой. Эти двое — побратимы, в правом ухе у каждого одинаковые серьги. У этого заплетена коса мстителя, ищущего встречи с кровником. А этот — берсерк, ожерелье из медвежьих клыков мрачно предупреждает, что с его хозяином стоит быть осторожнее… Северяне в ответ смотрели с вежливым любопытством, и под их взглядами Эйнар чувствовал себя почти голым: на нем не было ни родовых знаков, ни украшений, и даже волосы он давно стриг коротко, по-дорвенантски. Разве что два кольца — комендантская печатка и обручальный перстень с рубином — словно прикрывали его невидимым щитом, указывая, что он не безродный бродяга и законная добыча любого, кто сильнее, а имеет дом и вождя, которому присягнул на верность.
Ведьмак и оруженосец пустили коней по бокам от ярлова жеребца. Значит, развлекать гостя в дороге беседой не придется. Эйнар был бы этому рад, если б не мучительное желание побыстрее узнать, что Рагнарсону нужно от его жены. «Лисий хвост, — вспомнилось вдруг. — Вот как Ингольва Рагнарсона звали его люди. Не слишком почетное прозвище для знатного северянина, ведущего род напрямую от Волчицы. Но посмеяться над ним может только дурак, не понимающий, как вдвойне опасен лисий хвост, если на другом конце зверя — волчьи зубы».
* * *
— Едут! Едут! — раздалось со двора.
— Наконец-то, — пробормотала Ло, вставая с кресла. — Хвала Пресветлому. Никогда не думала, что буду ждать вольфгардцев, как спасителей.
Солнце село полчаса назад, и все это время Селина и Нэнси хлопотали над ней, будто над королевской невестой. Ее умывали с душистым мылом, потом смазывали лицо шершавой кашицей и ею же оттирали кожу, будто скребком, потом заставили лечь и намазали чем-то жирным и скользким. Через несколько минут снова умыли, уже без мыла, а потом, промокнув чистой мягкой тканью, припудрили лицо с шеей и осторожно надели на Ло платье. Потом Нэнси сбегала на кухню за тазиком с горячей водой, и Селина, растворив в ней что-то вонючее, заставила Ло сунуть туда руки, а сама принялась колдовать над прической.
Ло едва не уснула, пока ловкие пальцы расчесывали и перебирали ее волосы. Потом Селина долго копалась в ее шкатулках, но, не найдя искомого, сбегала за своими припасами. И еще почти час что-то делала с ее головой, время от времени причитая, что будь у леди волосы подлиннее при такой густоте! Все-таки она заплела что-то вроде косы, но подозрительно тяжелой, по ощущениям Ло, а затем быстренько подрезала и отполировала ей ногти.
Последним штрихом оказались серебряные серьги, капелька розовой краски на губы и темная щеточка, которой Селина бесцеремонно провела по ресницам и бровям не успевшей возмутиться Ло. От духов Ло, озверев, упрямо отказалась, и Селина, перенюхав все флакончики, неожиданно встала на ее сторону, заявив, что вместо таких неподходящих ароматов уж лучше пахнуть собой.
Выходя из комнаты, Ло вдруг поняла, что даже в зеркало на себя глянуть не успела, потому что большого в ее комнате не было, а маленькое после визита милой девочки куда-то подевалось. Но это уже было неважно. Ни собственного супруга, ни тем более ярла она очаровывать не собиралась. Позориться только.
Во дворе царила обычная суматоха встречи. Ржали кони, слышалась гортанная протяжная речь, и Ло, отлично знающая оба наречия вольфарделя, замерла на лестнице, невольно прислушиваясь. Обычные благопожелания дому, какие-то шутки… Вот и Тибо что-то ввернул, ему ответили смехом. Ну просто добрые друзья приехали! Впрочем, из гарнизона с Вольфгардом никто не воевал, капитан и вовсе наполовину северянин, да и вольфгардских девиц местные вояки уже знают лучше собственных деревенских девчонок, так что с чего бы им плохо встречать северян?
Она почти спустилась до конца лестницы, осталась пара ступеней, когда дверь во двор распахнулась, и в холл сразу ввалилась толпа — так ей показалось. Ее муж, огромный сержант-дорвенантец, уехавший вместе с ним, и такой же огромный северянин, второй, третий… Ло замерла снова, уже совсем по-другому. У нее перехватило горло, а по спине побежали мурашки. Это были враги! Те самые, кого она жестоко и изощренно убивала, на кого охотилась, будто на настоящих волков, а они охотились на нее в ответ… И сейчас они были в ее доме, и тронуть их было нельзя, да и невозможно… Что она сделает, слабая женщина без капли магии? Ее единственная защита сейчас…
— Моя жена, леди Ревенгар, — негромко сказал капитан, отступая в сторону; это же сделали остальные, и Ло увидела, как по образовавшемуся проходу к ней идет легкой звериной походкой высокий мужчина едва ли старше ее мужа.
У него были снежно-белые волосы, даже белее и ярче, чем у нее самой. Гладкие и длинные, почти до пояса, серебряным потоком рассыпавшиеся по плечам и спине и разве что на висках заплетенные в две косички — то ли для удобства, то ли что-то означающие. На поясе — один нож, так что по северным обычаям ярл считался безоружным. На черно-сером плаще — фибула. Серебряная волчья голова, оскаленная, с золотыми клыками. Такой же серебряный наборный пояс и пряжки на высоких черных сапогах… Ничего цветного, будто боги, создавая этого мужчину, отбросили краски. Хотя нет…
Ярл подошел совсем близко, остановившись у подножья лестницы. Даже сейчас он был вровень с Ло, стоящей двумя ступеньками выше, и смотрел ей глаза в глаза. И оказался не только черно-бело-серым. Отзываясь золоту волчьих клыков на фибуле, весело и яростно глаза ярла сверкали густым янтарем. Хищным, нечеловеческим. Цвет, форма зрачка… Ло затаила дыхание, скованная ужасом и восторгом. Она об этом только читала, но наяву не видела никогда, ни у живых вольфгардцев, ни у мертвых. Истинная волчья кровь! Прямой потомок Волчицы, от которой ведут род знатнейшие вольфгардские кланы, отмеченный ее милостью. Волк в обличье человека и наоборот, если пожелает. А в зверином обличье ярл, значит, наделен человеческими глазами. Жаль, что она не узнает, какого цвета.
Северянин молчал, разглядывая ее не нагло, но с дерзким мужским интересом, и под этим взглядом Ло немедленно захотелось сменить облегающее бархатное платье на армейский мундир. И щитом прикрыться! Но вместо этого она еще сильнее выпрямилась, напряженная, как тетива, вскинула подбородок, отвечая таким же взглядом в упор.
