— Сказки вы знаете хорошо, — серьезно подтвердил Дагмар, и смешинки заплясали в его ярких черных глазах, поймавших луч настенной лампы. — Сможете. Я сегодня играю так честно, что сам себе удивляюсь.
— Я стояла у стола и видела, как вы входите, — устало сказала Ло, мечтая послать шутника к демонам, но вдруг и правда скажет что-то полезное. — Юный оруженосец первым делом посмотрел на стол — проголодался в дороге и не совладал с собой. Ваш ярл… посмотрел на меня.
Она промолчала, что ярл посмотрел на нее довольно выразительно, но, если Дагмар знает про сделку, значит, слышал их разговор своими ведьмацкими умениями. Видимо, охранял Рагнарсона.
— Сигурд и Рори — воины, — продолжила Ло. — Они обшарили взглядом стены в поисках оружия и потайных дверей, а потом окна: может ли из них прилететь стрела в спину? А куда посмотрели вы, когда вошли, мэтр?
— На стул, наверное, — удивленно отозвался Дагмар. — Себе и ярлу. Я всегда смотрю на стул, туда легче всего подложить закладку-порчу. И еще…
— В углы, — подхватила Ло. — У потолка и пола. Потому что там собирается свободная сила, которую можно зачерпнуть в случае чего. Но туда посмотрели не только вы.
— Ах, вот что… — восхищенно протянул Дагмар, мгновенно сообразив, и изящно поклонился. — Благодарю за урок, моя госпожа. Что ж, моя часть сделки еще проще. Я пришел сказать, что у вас красивые волосы.
— И все? — с каменным лицом поинтересовалась Ло, не зная, рассмеяться или послать ловеласа к его ярлу — обсудить любовные неудачи.
— Почти, — сказал Дагмар еле слышно, глядя на нее без всякой игривости, и чутье Ло взвыло, что никакими ухаживаниями здесь не пахнет. — Когда волосы такие красивые, к ним подойдет не всякая лента, но, если уж пришлась впору, стоит ее поберечь. Клянусь моей прародительницей-Лисой, я бы остался в стороне, но вам рассказали не всю легенду о фейеле. И будьте милосердны, госпожа, забудьте мою маленькую дерзость, иначе…
Он снова поклонился, и Ло кивнула, обещая. Кажется, сказанное Дагмаром могло сильно не понравиться его ярлу. Понять бы еще, что сказал ей ведьмак, снова растворившийся в тенях, будто его здесь и не было? Что — и зачем?
Ло закусила губу, постояла в коридоре еще чуть-чуть, а войдя в комнату, велела отогревшейся Нэнси растолкать и привести к ней прачек-северянок. Ей очень нужно кое-что узнать!
* * *
Эйнар вышел из комнаты, где подслушивал, словно после тяжелой драки. Когда непонятно, победил ты или проиграл, но боль в отбитых кулаках и измолоченном теле уже накатывает, стирая мысли. Он вовремя замер в темной части коридора, увидев, как леди разговаривает с ведьмаком, но их уже слышно не было. Ну и плевать. Ему без того есть о чем подумать.
Впервые за несколько месяцев хотелось не просто напиться, а уйти в долгий запой. И пусть все катится йотунам в зад! Но пить по-черному он после смерти Мари уже пробовал и точно знал, что оно-то покатится, однако ненадолго. А потом вернется и хлестанет наотмашь. Так что пить он не будет. И даже к друзьям не пойдет, потому что ничьи советы сейчас не помогут. Есть вещи, которые мужчина должен решать сам, потому что отвечать потом только ему.
Он дождался, пока ведьмак уйдет, а потом и леди скользнет к себе в комнату, и лишь тогда пошел дальше. Дошел до места, где она стояла, уронил ладонь на перила. Но они были холодны, как и положено мертвому дереву. Боги, как же глупо и стыдно. Как мерзко, когда тебя тыкают носом в лужу, словно нашкодившего щенка. И нечего ответить, потому что все правда. И оскорбиться нельзя.
Проклятый ярл словно вскрыл у него в душе нарыв, все это время болевший, а теперь хлынувший гноем с кровью. Действительно, разве может он, Эйнар, стать настоящим мужем женщине, в которой изначально видел лишь королевскую милость пополам с издевкой? Кто он такой? Бастард, взятый в Волчью Сотню из милости. Даже Мари за него отдали, потому что она была беременна и поклялась, что больше ни за кого не пойдет замуж. А потом им пришлось бежать прямо с собственной свадьбы, потому что тан, явившийся к своему дружиннику почетным гостем, вспомнил о праве первой ночи и получил от Эйнара по наглой пьяной морде.
И все эти годы он исступленно старался дать Мари и Тильде все, что только мог! Не только из любви, но и помня, что увез жену из родного дома почти как в балладах, о которых вспомнил Рагнарсон, — в одном только платье и с погоней за спиной. Благослови боги брата Мари, «забывшего» под окном их спальни пару оседланных лошадей с горстью монет в седельной сумке…
И он ведь гордился, что за десять лет дослужился до помощника коменданта крепости. Что его жена и ребенок всегда в тепле, сыты и одеты, как положено семье порядочного человека. Что Мари может позволить себе и большое зеркало в комнату, и кружева на платье, и книги с яркими картинками для Тильды. Это было не меньше, чем она имела дома! И этого для их семьи было вполне достаточно.
Но каким жалким все это кажется по сравнению с тем, к чему привыкла его нынешняя жена. Никогда Эйнар, хоть из шкуры вывернись, не сможет дать ей то, что легко и спокойно обещает ярл Рагнарсон. Что он вообще может ей дать?! Все, чем она встречала гостей, чтобы защитить его, Эйнара, супружескую и офицерскую честь, принадлежит ей самой. Это ее приданое. И хочется набить ярлу красивую породистую рожу только за то, что он презрительно бросил слова о достойной вире за обиду. И о том, что Эйнару, мол, нужны были только деньги и титул. А ведь это правда, хоть и не вся. Замахиваться на титул лорда у него и в мыслях не было, но упрочить дворянство, сделав его наследным… Это ли не страшная своей недосягаемостью мечта мальчишки-бастарда с дразнилками за спиной?
Но сейчас… Сейчас от сбывшейся и многократно превзойденной мечты горько и тяжело, словно он не взлетел вверх, а упал на самое дно. Опять к нищему беглецу без имени, невийской дубине, у которой всего имущества — крепкие кулаки и бешеное желание выбраться из нужды. Да только тогда у него было ради кого выбираться. А сейчас дубина стала кирпичом, но и тот лежит не на своем месте, так что все только морщатся, спотыкаясь о досадную помеху.
И если уж совсем честно — разве ярл не прав, что с ним леди будет лучше?
Эйнар вспомнил, как увидел их рядом впервые, и в сердце снова тоскливо и гадостно защемило. Они были похожи, как две стороны одного меча! Холодная светлая сталь. Золотая кровь… Волк и его волчица. И таким же ледяным ясным осознанием резало душу, что Рагнарсон сможет защитить леди от морока, который — теперь Эйнар знал точно — не остановится ни перед чем, лишь бы добраться до женщины, укравшей у него месть. Если он готов был утопить сотни северян, разве пощадит еще несколько человек? Что ему жизнь Тильды? Не говоря уж о самом Эйнаре. Отдать леди ярлу будет мудро. Он отведет беду от дочери, а уж Рагнарсон свою жену защитит куда лучше, чем пограничный капитан. У ярла — сотни верных мечей, у ярла — ведьмаки! Отдать леди ему — спасти ей жизнь, быть может!
Но почему же так паршиво-то? Он ведь не предает жену, она может выбрать сама! Да, она отказалась, как и положено порядочной женщине… И это было еще одной увесистой пощечиной, если вспомнить кое-что из их первых разговоров. Но то сейчас, сгоряча. У нее вся ночь на раздумья. А Эйнару, если завтра она решит уехать с ярлом, всего-то и надо — отойти в сторону. Вспомнить свое место и не путаться под ногами у знати. Проклятье. Проклятье. Проклятье… Если бы он рисковал только своей жизнью и судьбой! Но в танцах с волками, как бы ты ни был хорош, — будешь сожранным.
