Так вот ты кто, загадочный «паук»!
– Я восхищен! Аромат сего вещества мне уже доводилось обонять. Мой друг, мудрец Отто Унфердорбен, получил его из индиго и назвал «кристалином». Об этом имеется сообщение в «Вестнике науки». Однако вы раньше наших ученых догадались, как применить кристалин с пользой и выгодой. Поздравляю!
«Сом» понял свою промашку – секрет новых красок бесплатно уплывал к варварам. Но Лю Шэнь сумел сохранить лицо:
– Наши ученые в первую очередь заботятся о благе державы. Благородный муж не блуждает впотьмах: он следует Пути. Подобно бодисатвам, давшим обет не уходить в Нирвану, пока все живые существа не будут спасены, мы несем во мрак факел знания. И обращаем открытия на пользу соотечественникам.
Гимн науке имел второе дно. Мы, ханьцы, знаем, как верно распорядиться найденным. А вы, чужаки, даже открыв новое, растерянно моргаете, не зная, к чему приспособить находку.
Спорить не хотелось. Да-да, вы абсолютно правы! Как сказал Кун-цзы, разве не радость непрерывно совершенствоваться в том, что приобретено учением?
И главное, не пойти ли нам дальше?
Экскурсия продолжилась. Гость с вниманием слушал комментарии хозяина. Но тот, расписывая достижения китайской науки, теперь избегал конкретики. Наводящие вопросы пропадали втуне. Как в вате, они вязли в разглагольствованиях Лю Шэня, не желавшего более наступать на опробованные грабли.
Кто ж знал, что лаовай по запаху определит вещество?!
Наконец они добрались до закрытой двери. Ее украшала роспись; в центре извивался усатый дракон из серебра. Изображение заинтриговало Эрстеда. Однако, к его разочарованию, Лю Шэнь объявил, что гостя ждет чай, – и свернул в комнату для чаепития.
Грея руки о стаканчик, накрытый миниатюрной пиалой, ловким движением переливая чай в пиалу, делая первый глоток и кивая с видом знатока – солома и солома, «Laphroaig» куда лучше! – Эрстед решил перейти к главному. В этой лаборатории, если верить слухам, получали драгоценный алюминиум. Металл стоил дороже золота и обладал рядом уникальных свойств.
Тратить его на украшения? – все равно что забивать гвозди подзорной трубой.
Китайцы получали алюминиум иным способом, нежели Ханс Христиан, старший брат путешественника, или Фридрих Велер, усовершенствовавший методику брата. Зря он устроил спектакль с кристалином! Теперь «сом» настороже. Вытянуть из него сведения будет непросто. Догадайся китаец, что редкий металл годится не только для ювелиров...
Впрочем, он это наверняка знает. Если сообщение о гробнице Чжоу Чжу – не сказка...
– Благодарю за интереснейшую экскурсию. Я завидую вашим ученикам: они черпают из несомненного кладезя мудрости.
Эрстед не надеялся, что «сом» купится на примитивную лесть. Но начинать серьезный разговор «в лоб» не следовало.
– Разве не радость – встретить друга из дальних краев? – не остался в долгу Лю Шэнь. Он слегка исказил цитату из Кун-цзы. В оригинале вместо «друга» фигурировал «ученик». – Занятия наукой проясняют ум, чай возвышает дух, следование Пути дарит чистоту помыслов. Я, недостойный, в меру своих сил...
– Не скромничайте, светоч знания! Я слышал, ваша лаборатория выполняет заказы самого императора? Мой старший брат также оказывал услуги королевскому дому. В частности, поставлял редкие металлы для ювелиров короля.
– О, исполнять волю Сына Неба – великая честь! Но мы не занимаемся поставками золота и серебра. Негоже ученому заменять простого плавильщика...
Эрстед сделал вид, что не заметил намека.
– Разве кто-то говорил о золоте и серебре? – с простодушием, каким владел лучше, чем князь Волмонтович – саблей, спросил он. – Речь шла о действительно редких металлах.
– Таких, как «серебро Тринадцатого дракона»? – улыбнулся Лю Шэнь.
В елейных интонациях китайца пряталась насмешка. Удачный момент поставить варвара на место! Есть секреты, коими владеют лишь просвещенные ханьцы.
– Тринадцатый дракон? Поэтическое название. Оно мне нравится. У нас сей металл называют «алюминиум». Ведь мы говорим об одном и том же элементе? Дабы развеять сомнения – вот, взгляните.
Раскрыв саквояж желтой кожи, который принес с собой, Эрстед достал брусок легкого серебристого металла. В Дании такой слиток алюминиума стоил бы целое состояние. Он и здесь обошелся, мягко говоря, недешево. Пришлось обращаться за кредитом к англичанам. Имя Натана Ротшильда, а главное, тайный документ за подписью банкира, сделали представителя Ост-Индской компании добрым и щедрым, как летний дождь.
Лю Шэнь не сумел скрыть волнения. Рука его дрогнула, коснувшись слитка. Но проявление слабости длилось краткий миг. Улыбка вернулась на лицо китайца, едва «сом» разглядел клеймо-иероглиф. У варвара много денег? Очень хорошо. Но добываем-то «серебро Тринадцатого дракона» мы!
Пусть платит.
– А Лю Мен? – на свой лад повторил старик латинское слово. – Хорошее созвучие. Так назвал этот металл ваш поэт?
– Взор мудреца проницает любые завесы, – усмехнулся в ответ Эрстед. – Мой брат – ученый. Но он не чужд поэзии. Одно из стихотворений он посвятил алюминиуму, когда сумел его получить.
– Ваш брат получил «серебро Тринадцатого дракона»?!
В голосе Лю Шэня сквозило недоверие. Лаовай совершил уникальное открытие? Нет, это ложь! Варвар с Севера просто желает выведать заветную тайну!
– К истине идут разными путями. Если мне не изменяет память, так говорил Будда. Уверен, метод моего брата отличается от используемого вами. Почему бы двум «знатокам истинной природы элементов» не поделиться знанием друг с другом?
– Вам известен секрет?
– Разумеется. У нас это вообще не секрет. Все ученые – братья. Если мы откажемся дарить свет ближнему – мир погрузится во мрак невежества. Не так ли?
Эрстед не ожидал от себя подобного красноречия. Сказалось регулярное общение с китайцами.
– Вам, – хитро сощурился Лю Шэнь, хотя при его глазках это казалось невозможным, – как мастеру заморского ци-гун, должно быть известно: «серебро Тринадцатого дракона» не дается в руки тем, чьи помыслы нечисты. Благородный металл – благородному мужу. Но даже ему необходимо в течение семи дней поститься, приводя ци в гармонию с внешним миром. Медитации, киноварные поля...
– Ах, как вы правы! – перебил «сома» Эрстед. – Разве я посмел бы нечистым явиться в храм науки? Перед приходом сюда я целую неделю предавался медитациям и «погружал журавля в киноварь». Теперь я готов к испытанию. Приступим?
Вопрос прозвучал, как вызов на дуэль.
Датчанин вспомнил гордую улыбку Вэя-младшего и шест на плече Вэя-старшего. Наставник императорских телохранителей спешил на площадь, где ждал его чужак-забияка. А Андерс Эрстед в это время шел в лабораторию, где ждал варвара надменный химик Лю Шэнь. Тысяча дьяволов! – рюкюсец Мацумура вдруг показался родным и близким человеком. Взять палку, выйти один против всех, на чужой территории...
