Книга посвящена тому, что я и мои коллеги называем личная идентификация
[2] – то, с чем вы столкнетесь, потому что вам присвоена социальная идентичность, потому что вы – старый, молодой, гей, белый, мужчина, женщина, черный, латиноамериканец, консерватор или либерал, больной биполярным расстройством, раковый больной и так далее. В целом, личная идентификация – это обстоятельства, с которыми вам приходится сталкиваться, если вы хотите получить то, что вам хочется или нужно. В Чикаго моей юности, чтобы поплавать, мне приходилось ходить в бассейн в среду днем. Вот и зависимость. На паре по афроамериканской политологии участник моего интервью испытывал дополнительное напряжение – так как его невежество могло привести к серьезному неодобрению. И в этом тоже зависимость. Что роднит их между собой и делает личной идентификацией? Это тот факт, что люди, столкнувшиеся с этими обстоятельствами, были вынуждены иметь с ними дело, потому что в сложившейся ситуации имели определенную социальную идентичность. Другие люди в той ситуации с ними не столкнулись, кроме тех, кто разделял ту же социальную идентичность. В данной книге личная идентификациябудет рассмотрена с точки зрения роли в нашей жизни, в более широком обществе и в некоторых наиболее застарелых проблемах.
Сейчас наше общество, конечно же, индивидуалистично. Мы не любим думать, что условия, навязанные нам социальной идентичностью, имеют некое право голоса в нашей жизни, особенно, если мы этого не хотим. У нас есть кредо. Когда появляются препятствия, предполагается, что мы прорвемся сквозь бурю, держась за соломинку. Я должен причислить себя к обладателям подобного кредо. Но в книге вы найдете важное уточнение: накладывая на нас определенные жизненные условия, наша социальная идентичность сильно влияет на такие важные вещи, как успеваемость на уроке или в стандартизированных тестах, на нашу емкость памяти, наши физические результаты, давление, которое мы ощущаем, отстаивая себя, даже уровень комфорта при общении с людьми из разных групп – на все, что мы обычно считаем результатом наших личных талантов, мотивов и предпочтений.
Цель данной книги состоит в том, чтобы по меньшей мере пролить свет на эту малопонятную часть общественных реалий. Я надеюсь убедить вас, что игнорировать ее – например, позволяя нашему кредо индивидуализма оттолкнуть ее в тень, – обойдется нам дорого для нашего личного успеха и развития, для качества жизни в обществе и мире, где идентичности разнообразны, для нашей способности исправить негативные способы, которыми идентичность все еще влияет на распределение результатов в обществе.
Как личная идентификация влияет на нас? Иногда она ограничивает наше поведение вполне буквально, например, в пользовании общественным бассейном. А иногда не менее мощно, но более тонко действует, не ограничивая нас на деле, но представляя невидимую угрозу.
2
В центре внимания книги лежит особенный тип личной идентификации – угроза подтверждения стереотипа. Я считаю, что угроза подтверждения стереотипа представляет собой стандартное жизненное затруднение. Оно проистекает из человеческой тяги к интерсубъективности – факта того, что мы как члены общества имеем неплохое представление о мнении других членов нашего общества относительно множества вещей, включая основные группы и идентичности в обществе. Мы все могли бы достать лист бумаги, написать основные стереотипы касаемо данных идентичностей и получить высокое совпадение в том, что мы записали. Значит каждый раз, когда мы попадаем в ситуацию, в которой плохой стереотип об одной из наших идентичностей может быть применен к нам – например, старый, богатый, бедный или женский, мы знаем об этом. Мы знаем о том, что подумают люди. Мы знаем, что все, что мы делаем, что попадает под рамки стереотипа, только подтверждает его. И мы знаем, что по этой причине нас будут судить и к нам будут относиться соответственно. Поэтому я полагаю, что стереотипы являются стандартным человеческим затруднением. В той или иной форме – будь то угроза подтверждения стереотипа о потере памяти или холодности по отношению к окружающим – они встречаются в жизни каждого из нас, иногда по нескольку раз на дню.
И эта угроза так же как и ограничение в бассейне, связана с идентичностью. Она есть в любой ситуации, к которой применим стереотип. Значит, она следует за членами стереотипизированной группы, как воздушный шар над их головами. И ее трудно отогнать.
Посмотрите на опыт Брента Стейплза, теперь колумниста «Нью-Йорк Таймс», но тогда просто выпускника психологического факультета Университета Чикаго, молодого мужчину афроамериканца, который в свободной студенческой одежде идет по улицам в округе чикагского Гайд-парка. Вот его собственные слова:
– Я стал экспертом по языку страха. Пары крепче брались под руки или хватались за руки при виде меня. Некоторые переходили на другую сторону улицы. Разговаривающие люди замолкали и смотрели прямо перед собой, будто избежав моего взгляда, они могли спастись.
Я был дураком. Я ходил по улицам и с улыбкой желал доброго вечера людям, которые до смерти меня боялись. Я творил насилие самим своим присутствием. Как мне этого не хватало…
Я пытался стать безвредным, но не знал как. Я начал избегать людей. Я сворачивал со своего пути в переулки, чтобы избавить их от впечатления, что к ним подкрадываются… Нервничая, я начал свистеть и понял, что у меня хорошо получается. Мой свист лился чисто и приятно и складывался в мелодию. На ночных улицах я насвистывал известные мотивы «Битлз» и «Времена года» Вивальди. Напряжение покидало людей, когда они слышали меня. Некоторые улыбались, проходя мимо в темноте.
Стейплз столкнулся с фантомом – плохим стереотипом его расы, который реял на улицах Гайд-парка – стереотипом, что молодой афроамериканец в этом районе склонен к насилию. Представители других групп в иных ситуациях могли столкнуться с новыми стереотипами – вместо склонности к насилию, например, отсутствие математических способностей, но их затруднения были бы аналогичны. Попадая в ситуации, когда к ним применяли стереотипы, они понимали, что одно неверное движение могло поставить их в рамки стереотипа с соответствующим ему мнением и отношением. Такова угроза подтверждения стереотипа, личная идентификация в таких ситуациях.
Тем не менее, как обнаружил Стейплз, способ отвлечения существовал. Стейплз насвистывал музыку Вивальди, по его собственному признанию, довольно хорошо. Чем ему это было полезно? Улучшилось ли его отношение к окружающим на улице, стал ли он более понимающим? Наверное, нет. Но то, что он делал, изменило ситуацию, в которую он попал. И как прекрасно этот пример иллюстрирует природу угрозы подтверждения стереотипа. Одним махом он делал стереотип о склонных к насилию афроамериканцах менее применимым к себе лично. Он продемонстрировал знание белой культуры, даже «высокой белой культуры». Люди на улице, возможно, не узнавали Вивальди, но они понимали, что он насвистывает классическую музыку. Вряд ли отдавая себе отчет, они переставали смотреть на него через призму стереотипа о склонности к насилию. Он казался менее грозным. Люди не знали, кто он, но они знали, что его не нужно бояться. Страх исчезает из их поведения. Стейплз расслабляется. Висящий над ним стереотип изгнан. Перемена в поведении прохожих и его собственном поведении показывает силу, которую простой стереотип, парящий в воздухе как облако, собирающее историю страны, оказывал на всех.
