Бея зарычала.
– Я не для того это сделала, чтоб тебе лучше стало.
– Нет, чтоб лучше стало тебе.
– Прекращай смеяться, или я сделаю так, что нос у тебя на затылке вылезет. Когда вы собирались нам это сказать? А? Когда? Или вы вообще говорить не собирались? Судя по всему, именно так. Вы просто собирались сегодня уехать.
Я все еще стояла, совершенно потерянная.
– Что здесь происходит? – спросила я.
– А, ты не понимаешь?.. Круто, что догадалась Бея, хотя супердетектив – ты.
Матео снова смеялся. Что тут смешного? У него что, шок?
– У недоверия слух острее, – сказала Бея. – Чарли слишком наивная. Она либо не услышала, либо не поняла, что услышала.
Хотя ноги у меня все еще были холодные, голова запылала. В этом помещении все знают больше меня. Как же я это ненавижу! Когда все смеются, а ты не понимаешь над чем. А потом говорят, что дети не понимают иронии.
– И что я такое слышала или не слышала? – спросила я.
Я держала ладони мисочками перед собой. Давайте, отсыпьте мне чего-нибудь, каких-нибудь ответов.
Матео стер рукой кровь из-под носа и вытер ее о штаны. Сел на стол, напротив дивана. Оле и Юрек отпустили Бею. Матео посмотрел на меня, показал рядом с собой на стол – ровно туда я и села.
– Окей, предложение такое: сейчас я расскажу все по порядку, – сказал он.
«По порядку» началось с того, что при рождении им дали имена Матео Штрайтер, Оле Фингер и Юрек Майнольд. Они дружат с начальной школы: сначала Матео подружился с Оле, потом Оле – с Юреком, потом Юрек – с Матео, потом – все со всеми. Они были не похожи на других мальчишек. Сын лесничего, сын причетника и сын биофермера. Они играли в приключенческие игры, проходили квесты безо всяких компьютеров. Настоящие приключения. В них горела жажда далеких эпох и дальних стран. Если бы кто-то из них был один в этом маленьком городке, в этой школе, он оказался бы аутсайдером и его бы непрерывно мутузили. Но они были втроем. Они встречались в корпусах старого пионерского лагеря неподалеку от Правена, откуда они все родом.
Правен, подумала я. Правен! Ведерко с пасеки. То желтое ведерко. Воспоминание взяло меня за оба плеча и повернуло, чтобы я лучше видела позади себя.
Когда они были помладше, продолжал рассказывать Матео, они как-то снимали в корпусах лагеря фильм ужасов. Об «Ордене зладейской низозти». Написано неправильно специально, чтобы звучало по-средневековому. Так появились надписи кровью. Кровь им дал лесничий, отец Оле. В фильме речь шла о братстве людей, которые много грешили и потеряли свои души. Поэтому они крали души у кроликов.
– Не обязательно так подробно рассказывать, – вставил Юрек.
Когда они стали постарше, они встречались в лагере и строили планы. Переехать в Норвегию и разводить лосей. Построить парусник. Обойти весь мир, запасшись сухарями и походной обувью.
Однажды в середине мая, когда друзья лежали на крыше кухонного корпуса, показывая солнцу, как выглядит по-настоящему бледная кожа, в лагере появились эта странная женщина и этот странный мужчина. С собой у них была красная пластиковая корзина для белья. В ней лежали разные замки: висячие, накладные, с цилиндром, велосипедные, металлические цепи, ржавые и блестящие. «Здесь, наверное, раньше была раздача еды», – сказала женщина, остановившись у корпуса, на крыше которого трое парней прижимались к теплой крыше. Чета Странных поставила бельевую корзину на землю и начала заглядывать в корпуса. Они посмеялись над выцветшей надписью кровью и предположили, что это сделали дети из деревни. «Бедные безработные местные ребятки», – покачали чужаки головами. Потом они какое-то время вертелись внизу у двери и говорили про лагерь. Через два месяца все должно начаться. А до того нужно еще сделать надпись на автобусе и… и… и… «Через два месяца?» – спросил мужчина. «Ну да, через девять недель», – ответила женщина. Потом они потащились с корзиной дальше.
Мальчишки так долго лежали не шевелясь на крыше, что у них сгорели спины. Они не знали, что хуже: то, что придется возвращаться домой с обожженными подколенками, или что чужаки ставят замки на их территории. Это был мир их детства, а в мире детства двери всегда открыты и никакие взрослые не имеют права их запирать.
План был готов еще до того, как у них сошла обгоревшая кожа. Этих людей нужно прогнать. Любыми средствами.
– Я повторяю, – повторил Матео, – любыми средствами!
Парни обеспечили себе доступ в запертые корпуса, проломив в каждом одну из панелей в стене. Потом они сняли ручки изнутри. Сломанные панели заделали и устранили все следы. Они надеялись, что господа Странные сами себя запрут в одном из помещений.
– В кухонном блоке и в умывалке ручки мы тоже сняли, – добавил Матео.
– В надобном домике, – резко сказала Бея.
И тут я сообразила, что́ я слышала, но не поняла! «Надобный домик», это дебильное выражение, которое говорила только Инкен и только нам в самом начале. В интервью она же его не произносила, так? С ней было ровно одно интервью, и его мы смотрели вместе. Иначе бы журналистка, которая была тут, тоже знала это выражение, но она удивилась и переспросила Матео. Поэтому Бея набросилась именно на него.
Я была как из застывшей лавы. Эти слова входили в меня со всех сторон, во все мое тело, и я боялась, что стану пористой и что-то во мне сломается. Юрек смотрел на меня, а я смотрела в сторону. Он всё это от меня скрывал. Не сказал ни слова. Даже не попытался. Ни намека. Я страшно разозлилась, потому что это было ужасно. Ужасно больно!
– Кроме того, мы привязали трубы к деревьям, – добавил Оле. – Это они производили такие звуки. А еще спрятали немного потрохов в кустах. Поэтому так пахло.
– Воняло отвратно, – прорычала Бея.
Юрек быстро взглянул на меня, а потом долго смотрел мимо. Тонким голосом он объяснил:
– Поэтому Инкен и закопала своих кошек. Она думала, что запах – от них.
Он сделал паузу, а потом рассказал, что Инкен с Бруно приезжали еще один раз, за три дня до начала лагеря. Они привезли вещи: стройматериалы, брезент, инструменты, а еще еду и батарейки для фонариков.
Так что такими уж неорганизованными Инкен с Бруно все-таки не были.
– Бруно и Инкен, – продолжал Юрек, – даже прибрались немножко. А когда подметали в корпусах, обнаружили, что что-то воняет. Они поругались, от кошек эта вонь или нет. Ты должна их похоронить. Нет! Да! Нет! Я не стал дожидаться, чем это все закончится. Мне нужно было идти. Я не знал, что она похоронила кошек так близко к кранам.
– Мы этого тоже не знали, – сказал Оле.
Бея медленно качала головой.
Я вообще ничего не делала. Я была так зла, так растеряна… Очень. Очень! Страшно зла!
Слово снова взял Матео:
– Один из нас все время был там, на территории. Когда приехал автобус, я сразу послал парням смску: «Началось». – Он рассказывал про наш ночной приезд. Восемь девочек, двое взрослых. Моросящий дождь.
