Жизнь юного Хильдибрандра Инкерманского как праведника закончилась в ту ночь. Вместе со своим наставником — самым старым монахом монастыря — он уходил все дальше в Таврические горы. Порой Хильдибрандр останавливался, его ужасали крики пытаемых монахов на берегу Черной реки. Вдоль воды звук разносится далеко вверх по руслу.
— Идем, сынок, — окрикивал его Иона в бурой обтрепанной рясе и с большим деревянным посохом с навершием в виде креста.
Шестнадцатилетний монах догонял старика, укутавшись в два шерстяных одеяла. Ему все время было зябко, и юноша поражался аскетизму старого наставника, обутого в веревочные сандалии на деревянных подошвах да изношенную шерстяную рясу на голое тело.
— Князь Германарих придет за нами? — в который раз спросил Хильдибрандр.
— Да… — не очень уверенно ответил наставник.
— Так они придут? — переспросил юноша.
— Маяк был зажжен вчера ночью. Сигнал дымом тоже послан. Они придут за нами, — заверил старик Иона. — Они придут. И доставят нас в крепость Дорос.
— В Доросе мы будем в безопасности? — уточнил монашек.
— Да, — подтвердил старик. — Нам предстоит долгий путь, мальчик мой.
Хильдибрандр еще раз оглянулся, но крики избиваемых монахов на Черной реке стихли.
По берегу реки шли воевода Сигурд и Хальфредр Скальд. Сзади за ними увязались было Громол и Давило с боевыми топорами, но воевода жестом руки дал им понять, чтобы они отстали.
— …Мы заберем у них камень, — сказал киевский воевода. — Тот, кто владеет им, сильнее императора и византийской церкви.
— Ты говоришь о власти? — уточнил Скальд. — Ты хочешь стать королем?
— Нет, я не подхожу на эту роль, — покачал головой Сигурд. — А вот Олаф подходит.
— Мы отвезем трофей киевскому князю, вот он им и распорядится, — твердо сказал Хальфредр.
— У русов все и так в порядке, а мы — норвеги — разобщенный народ, — объяснил Эйриксон. — Идет война. Нам надо думать о чем-то большем, чем просто грабежи. Мир меняется, образуются империи. Готы тоже были обычными захватчиками. Почему мы не можем достичь такого же величия? Почему я не должен передать власть моему единственному любимому племяннику?.. Без этого камня наш народ погибнет. А он… Олаф… станет его первым христианским королем.
Сигурд посмотрел на Громола и Давилу, к которым подошли еще несколько норвегов из дружины Олафа.
— Братья! — обратился к ним Сигурд, несколько форсировав голос. — Сегодня мы овладеем силой белого Христа! За Одина!
Воевода взметнул в воздух боевой топор.
— За Одина! — гаркнули викинги.
Этот клич, впрочем, совершенно неразборчивый, донес обрывок эха по ущелью Черной реки до чутких ушей Хильдибрандра Инкерманского. Ландшафт вокруг него был сер, словно его все лето стирали в соли и сушили на солнце. Повсюду, куда ни кинь взгляд, облетал ковыль. Искрящиеся белым инеем последние желтые листья блестели монетами среди оголенных черных ветвей. С лесных луж при приближении монахов взлетали маленькие уточки-чирки, внезапно пугая слух звуком машущих крыльев, похожим на свист выпущенной из лука стрелы. В серых небесах среди туч вырисовывали свои величавые арабески коршуны, а в кустах порхали стаи вальдшнепов на осенней тяге. У юноши заломило уши от всех этих тревожных звуков на фоне унылого, стылого позднеосеннего пейзажа.
Иона вел юного Хильдибрандра нехожеными тропами, справедливо полагая, что на тропе у них больше шансов оказаться схваченными недобрыми людьми. Одного не учел старый монах: когда викинги не воевали — они охотились. А охотник на зверя легко определит, где недавно кто-то прошел. По сбитой росе, по смятой траве, по сломанной ветке, по шерстинке, оставленной на колючке… Поэтому монахи крались, а три норвега и два руса просто шли за ними, как идут волки по кровяному следу.
Старик наконец дошел туда, куда вел: к стенам полуразрушенного храма времен завоевания Готии хазарами.
— Священные руины, — провозгласил Иона. — Будем ждать проводников здесь.
Хильдибрандр забежал внутрь храма через провал в стене и разочарованно констатировал:
— Но здесь никого нет!
— Они придут, — обнадежил его наставник и медленно сел. — Это дряхлое тело устало, и ему нужен сон. Может, поищешь немного хвороста?
Юноша укутал старика в два одеяла, которые нес на своих плечах, кивнул в знак согласия и отправился за сухостоем.
— Не уходи слишком далеко! — предупредил его старый монах.
Он сидел, опершись на свой посох в виде креста. Его нижняя челюсть по-старчески отвисла. Через какое-то время седой гот принялся читать молитву вслух на греческом языке. Хильдибрандр, собирая сухие палки, старался не уходить за пределы слышимости этой отчаянной молитвы.
Все же Иона задремал под своим капюшоном, когда юноша принес вязанку дров и положил наставнику под ноги.
— Ну, как? — спросил вздрогнувший старик.
Хильдибрандр молча указал на хворост. Тут они оба поняли, что им нечем его разжечь.
— Святой Климент отвернулся от нас, — не смог скрыть своего огорчения юноша. — Господь отвернулся от нас.
— Нет, Господь любит нас, и помощь придет.
— Наставник монастыря Эбримут говорил, что мы были предупреждены, что были предзнаменования, мы погрязли в грехе и теперь…
— Брат Эбримут верил в это, — прервал его Иона. — А я не верю! И тебе не следует этому верить.
— Он сказал: «Господь накажет всех грешников»!
— Говорил, да, — согласился старый монах и откинулся на спину. — Но веришь ли ты, что все ангелы грешны?
— Я не верю! — замотал головой юный монах. — Многие люди отвернулись от слова Господня.
— Мы живем в темные времена, мальчик мой. Язычники уничтожили наш монастырь. Убили наших братьев — они тоже были грешниками? Они отвернулись от слова Божьего?
— Нет, — ответил Хильдибрандр.
— Нет, — подтвердил Иона. — Это дело рук человеческих, а не кара Господня.
Молодой монах загрустил.
— Эй, — подтолкнул его в плечо старик и улыбнулся, наверное, впервые за последние дни. — Они придут, обещаю тебе!
Юноша тоже улыбнулся, но скорее глазами, чем губами. Он испытывал благодарность. Ведь старик находил в себе силы подбадривать его.
— Что это за место? — спросил юный монах.
— Часовня Святого Иоанна Готского.
— Готского? — удивленно переспросил Хильдибрандр.
— Епископ Иоанн возглавил освобождение Готии от хазар, — пояснил наставник. — Это наш самый почитаемый святой.
Ученик внимательно слушал, кивая головой.
— Говорят, что хазарский каган вскоре опять овладел Доросом. Святителя Иоанна выдали хазарам. Каган сохранил ему жизнь и заключил в тюрьму — здесь, в этом месте. Отсюда Иоанн бежал. Также говорят, что Иоанн Готский боролся и одержал победу над мраком своего времени. Вот и мы должны устоять и победить мрак, пытающийся поглотить наши дни.
