Возможно, лучшим современным примером для сравнения будет культура городских банд: точно такая же потребность в видимом уважении, точно такие же вспышки насилия (как словесного, так и физического) в случае, когда должное уважение по той или иной причине не проявляется. В обеих этих средах мы видим культурное давление, заставляющее немедленно и энергично реагировать на любое действие, которое можно счесть оскорбительным. В историческом контексте немедленная энергичная реакция может заставить зауважать тебя не только противника, но и случайных очевидцев. Женщины реагировали в первую очередь словесно, а вот от мужчин чаще ожидали физического насилия. Нежелание или неспособность постоять за свою репутацию таким способом могли счесть знаком скромности и богоугодной смиренности, а могли – слабостью и признанием своей неполноценности. К тому же у беспокойства за публичную репутацию была и практическая сторона.
Деньги и бизнес очень сильно зависели от сторонней оценки вашей личности. Банковской системы тогда еще не существовало, так что все сделки заключались лично. В деловых отношениях еще не было большинства гарантий безопасности, которые в современном мире воспринимаются как должное. Не было ни компаний с ограниченной ответственностью, ни страховых схем. Если вы хотите заказать товар или задержать выплаты, взять кредит или организовать партнерство, вы должны внушать доверие. Если вы хотите продать свою продукцию, пустить в дом квартиросъемщика или выдать дочь замуж, вы должны быть полностью уверены в честности другой стороны. Причем людей интересовало не только то, достойны ли вы доверия с финансовой точки зрения: различные формы «честности» считались взаимосвязанными. Если вы придерживались принципов целомудрия и послушания в семейной жизни, держали язык за зубами и следовали общественным правилам добрососедства, то вам была обеспечена поддержка и доброжелательность в сделках, а вот если вы слыли рогоносцем, вас с большой вероятностью избегали. Самоконтроль и конформизм в одном аспекте общественной жизни обещали честные сделки в других областях. Иначе могли пострадать даже повседневные дела.
Помните женщину, которой нужно было очистить свое доброе имя от обвинений в колдовстве? Несколько пекарей в городе отказались продавать ей хлеб; клеветнические языки лишили ее возможности покупать еду. Хорошая репутация была необходима для экономически успешной жизни, и мужская склонность к насилию в те времена была скорее положительным качеством, а не просто защитой от клеветы. Если мужчина мог постоять за себя в драке, очень немногие решались обмануть его. Если вы энергично защищали свою репутацию, то ваши деловые партнеры знали, что вы не сбежите при первых же признаках неприятности, что вы готовы прикладывать усилия, чтобы добиться хорошего положения в обществе. Граница между «хорошим» насилием и «плохим» насилием была довольно зыбкой.
Вооружен и готов действовать
Обучение боевым искусствам и обращению с оружием было неотъемлемой частью детства практически любого мужчины независимо от происхождения – это было его патриотическим и законным долгом. Профессиональной армии в стране не было, так что оборона страны обеспечивалась системой гражданских инициатив. Аристократы и дворяне считали себя (по крайней мере отчасти) принадлежащими к своеобразной элитной касте воинов; свобода от ручного труда позволяла им сосредоточиться на боевой подготовке, и возможная военная служба служила одним из оправданий для образа жизни, не включавшего в себя никакого производительного труда. Все джентльмены, особенно вторые сыновья, были потенциальными солдатами и офицерами, если в этом возникала необходимость. Мальчиков из этой социальной группы учили быть более задиристыми и боевитыми, чем мальчиков более скромного происхождения. Даже в литературе, где рекомендовали самоконтроль и сдержанность, можно было найти слова в поддержку этого более агрессивного мировоззрения. «Будь мужественным при необходимости, не начинай драку без повода», – советует сэр Хью Роудс. Он не одобрял мальчиков, которые лезли в драку первыми, но если их провоцировали, они должны были постоять за себя и «быть мужественными». Молодым людям в услужении у лордов он советует в том числе следующее: «Избегай убийств, кроме как из самообороны, и в этом случае показывай, что тебя вынудили». Отважно защищать себя – это совет, с которым наверняка согласится и большинство мужчин XXI века, но… о, насколько же другим было в то время мировоззрение, что в книге о хороших манерах приходилось прямо писать «старайся никого не убивать»!
В тяжелые времена в эпоху Возрождения на службу могли призвать и простолюдина. Его навыки, конечно, были довольно ограниченными, учитывая, что он практически не получал военной подготовки из-за того, что всю жизнь приходилось трудиться, но под командованием офицера благородных кровей даже самый неподготовленный солдат в теории мог встать под знамена короля. Закон времен Генриха VIII обязывал каждого мужчину в возрасте от шести до семидесяти лет по воскресеньям тренироваться в стрельбе из лука. Мужчины, а также те, кто воспитывал мальчиков, должны были в обязательном порядке владеть соответствующей экипировкой. Законотворцы надеялись на то, что благодаря постоянной практике даже простолюдин разовьет в себе достаточный навык, чтобы на войне разить врага из лука. В большинстве поселений для тренировок выделяли специальные территории – сейчас через эти места во многих маленьких городках проходят улицы с названиями вроде Butts Close.
Стрельбища («butts») обычно состояли из земляной насыпи в дальнем конце поля, на которую устанавливали цели. Мужчины практиковались в стрельбе, учась целиться и развивая в себе силу и технику, необходимую для стрельбы из мощного лука на далекое расстояние. Пастбища на окраине города по воскресеньям часто заполнялись мужчинами и мальчиками, игравшими в игру с луком и стрелами под названием «гулянка» («roving»). Небольшая группа выбирала цель, все по очереди выпускали в нее по стреле, а потом все шли к цели и смотрели, чья стрела подлетела ближе всего, после чего выбирали новую цель. Чем-то похоже на гольф, только со стрелами вместо клюшек и мячей. Большинство мужчин считали занятия стрельбой из лука не рутинной работой, а здоровым и достойным видом физической нагрузки и спорта. Ко времени воцарения Елизаветы лук безнадежно устарел в качестве орудия войны, и, хотя законы никто не отменял, стрельба из лука довольно быстро превратилась в чисто спортивную забаву.
После Северного восстания 1569 года Елизавета и ее советники поняли, что старая феодальная организация военной подготовки, которая в этот раз едва не подвела корону, и устаревшее оружие больше никуда не годятся. Вместо того чтобы требовать от отдельных аристократов собирать армию из арендаторов их земель, ввели в действие новую систему «военных округов» в графствах, куда назначали лорд-лейтенантов; одновременно с этим начался постепенный переход к огнестрельному оружию и призывы к более интенсивной военной подготовке. Уже существовали законы, требовавшие от богатых людей поставлять на войну оружие и доспехи, а также лошадей и подготовленных всадников. В 1558 году от мужчин с доходом в пять – десять фунтов в год (наверное, сравнительно зажиточных фермеров-йоменов) требовали держать в доме один набор доспехов, алебарду, длинный лук и шлем. Огнестрельное оружие постепенно вытеснило луки, но сам принцип сохранился.
