Под конец конфликта особенно неприглядную репутацию приобрели роялисты. Вот типичный рассказ: «Большой отряд кавалеров прибыл в Чиппинг-Нортон, где был расквартирован, а уходя, они продемонстрировали свою беспристрастность (хотя в городе был лишь один круглоголовый), разграбив все дома и забрав все, что представляло хоть какую-то ценность». Многие, впрочем, вообще не видели разницы между кавалерами и круглоголовыми. В одной строфе баллады «Жалоба жителя Сомерсета» говорится:
У Иза было шесть быков,
Угнали их круглоголовые,
Такие вот они разбойники.
А у меня было шесть коней,
И их забрали кавалеры,
Видит бог, хоть в этом они согласны.
На одной из самых продаваемых ксилографий того времени изображен солдат не в доспехах и с оружием, а одетый в награбленное. Был даже специальный термин «straggler» («бродяга»), обозначавший человека, который, притворяясь солдатом, разгуливал по деревням и терроризировал мирных жителей, заставляя их отдавать ему свое имущество.
Солдат, каким его видели люди, уставшие от войны
В войну, как и всегда, люди проявляли свои самые неприглядные качества, а идеальным инструментом для таких грабежей стали шпаги. Шестнадцатифутовые пики в домашней обстановке были бесполезны, да и с мушкетами в замкнутом пространстве и при быстро меняющейся обстановке возникали проблемы (по современным стандартам они были очень тяжелыми и медленно заряжались), а вот шпага в руке – это непосредственная угроза.
Когда война закончилась, многие вернулись к прежним выходкам. «Едва война в Англии завершилась, большая компания офицеров и солдат, уволенных со службы, отправилась в знаменитый город Лондон в надежде, что начнутся новые проблемы и они смогут их решить тем же сомнительным образом, что и в армии, но, не найдя там топлива для своих желаний, они стали думать, как бы заработать на жизнь хитростью». Так начинался памфлет 1652 года под названием «Примечательная и приятная история о знаменитых рыцарях клинка, известных как Гекторы». В памфлете описывались ритуалы, церемонии посвящения и шумные, часто жестокие эскапады банды разбойников, которые отказались возвращаться к респектабельной жизни. «Все, что я могу сказать об их образе жизни, – то, что состоит он в основном из жульничества и обмана, азартных игр, заманивания, сутенерства, проституции, ругани и пьянства, а более благородные занимаются грабежом», – продолжает наш памфлетист.
Заметьте: именно дворяне, «более благородные», занимаются грабежом. К шпагам в качестве инструментов запугивания присоединились пистолеты. Многие джентльмены, в частности кавалеристы, купили пистолеты и научились применять их на поле боя. Кроме того, многие отработали высокое искусство грабежа и вымогательства по всей стране и обнаружили, что пистолеты особенно эффективны при верховой езде. Подобные навыки так просто не забываются. Джон Эвелин называл «Гекторов» «идеальными дебоширами» и обвинял их в том, что они пьют кровь. Это обвинение, похоже, происходит из печально знаменитого сенсационного рассказа о группе побежденных роялистов в Беркшире, опубликованного в мае 1650 года в «Идеальном ежедневнике». Они якобы решили выпить за здоровье короля собственной крови и сделали это, надрезав собственные ягодицы. Лондонские «Гекторы» подобным не занимались, но Эвелин считал, что они вполне могут что-нибудь такое выкинуть. Расхаживая по улицам, запугивая горожан, громко и публично предаваясь практически всем известным формам плохого поведения, эта банда быстро приобрела печальную известность.
В городе они часто занимались «обчищениями» («scowering»): приходили толпой в таверну или пивную, выгоняли всех присутствующих, ели и пили до отвала и уходили, не расплатившись; останавливались они только для того, чтобы избить кого-нибудь, кто им не понравился с виду. Они были настолько хорошо известны, что слово «Hector» даже превратилось в глагол, означающий «запугивать, задирать или громко кричать на кого-либо».
С окончанием нашего периода эти лондонские высокородные банды разделились, превратившись в два страшнейших бича конца XVII – начала XVIII века: представители самых высоких аристократических родов превратились в распутников, потакающих всем своим порокам и страдающим от сифилиса, а менее богатых ждала короткая и жестокая жизнь джентльмена-разбойника с большой дороги.
* * *
Совершенно ясно, что проявления насилия со временем менялись в манере и направленности, но при этом они были крепко завязаны на пол и общественное положение. Насилие, конечно, считалось чем-то плохим и противоречащим общественным нормам, и, наверное, целый лес срубили под бумагу, на которой печатались обличительные речи в адрес лихих ребят, драчунов, дуэлянтов, мародеров и «Гекторов», но большинство из тех, кто предавался незаконному насилию, на самом деле подчинялись определенному набору неписаных правил. Самым главным из этих правил было то, что драки – это чисто мужское дело; женщины дрались намного реже и в основном сразу вцеплялись друг дружке в лицо и вырывали волосы. Когда дрались мужчины, они придерживались определенных стилей и использовали оружие, считавшееся подходящим для их общественного положения и подчеркивавшее их храбрость и мужественность. Джентльмены дрались на рапирах, простолюдины – на посохах и сельскохозяйственных инструментах, ливрейные слуги – на мечах и щитах. Быстрое и немедленное насилие применялось для защиты репутации обычного человека, а вот аристократы вызывали друг друга на запланированные заранее, формализованные дуэли.
Глава пятая. Отвратительные привычки
Давайте ненадолго уйдем с улицы и посмотрим, что происходит в домашней или полудомашней обстановке. Драки, крики, неприличные жесты и насмешки, конечно, наблюдаются и в домашней обстановке, но в общественных местах они намного заметнее; личные привычки, напротив, куда более удобно наблюдать в замкнутом пространстве. Дом, где можно зажать кого-нибудь в комнате, – лучшее место для демонстрации всех этих раздражающих мелких привычек, ляпсусов и повторяющихся движений. На улице можно притвориться, что вы не заметили, как проходящий мимо джентльмен почесывает свои гениталии, а вот в пабе, в гостях у друзей или в вашем собственном доме окружающим куда труднее будет выдержать ваше поведение. Воздействие усиливается и из-за близости окружающих, и из-за подразумеваемой интимности обстановки.
Как свинья у корыта
Лучшая возможность вызвать у людей отвращение своими личными привычками вам представится за обеденным столом. Во время обеденного ритуала все недостатки выпячивались особенно ярко, а плохих манер, связанных с едой, было множество.
