Пока шаттл садился, Валери выглянула из иллюминатора и увидела привычные серые цвета кратеров с несколькими поселениями на гряде. Сверху была заметна мешанина архитектурных стилей. Американская база была, разумеется, крупнейшей, но находилась не на самой высокой точке кратера Пири – ее заняла Бразилия за полгода до прибытия американцев. Бразильская станция получала солнечный свет девяносто семь процентов времени, американская – восемьдесят девять процентов, а остальные базы – между этими значениями, за исключением иранской, стоящей чуть дальше на юге, с восьмьюдесятью тремя процентами.
Когда они вышли, Валери спросила Джона Семпла, с кем ей поговорить, чтобы навести справки.
Он пожал плечами.
– У АНБ много информации по этому месту, и мне нравятся их аналитики. Я тебя познакомлю. И еще с некоторыми своими друзьями, потому что в этом городе ты как нельзя лучше можешь почувствовать, насколько Луна меняет приоритеты.
– О чем это ты?
– Надеюсь, ты это выяснишь. Тебе нужно встретиться с парочкой сотрудников разных станций.
– С кем, например?
– Ты это выяснишь.
– Как?
Джон улыбнулся. Он точно слишком часто улыбался, глядя на Валери.
– Ты же все-таки разведчик.
* * *
Светская жизнь на станциях северного полюса напоминала посольские круги Вашингтона. На каждой станции устраивали вечеринки, куда приглашали всех. На Луне это было не так-то просто по причине хлопот при перемещениях – хотя все станции сгрудились довольно близко к полюсу, чтобы уловить как можно больше солнечного света, приходилось надевать скафандр или садиться на луноход, проходить через вереницу шлюзов, а потом в спешке снимать скафандры. Чтобы избежать скафандров, люди предпочитали ехать на луноходе, пусть и сотню метров. А после всех этих трудностей они втискивались в помещения, которые не могли вместить всех. По правде говоря, по сравнению с китайским комплексом, раскинувшимся на южном полюсе, станции северного не произвели на Валери впечатления.
Джон предложил посетить вечеринку на бразильской базе, так они и сделали. Комбинация тропических растений и цветастых украшений с лунной гравитацией создавала слегка карнавальное настроение. И всем приходилось немного подтанцовывать, только чтобы сохранить равновесие. Люди сталкивались, поднимали друг друга, заговаривали с незнакомцами и вели себя так, словно плавают по грудь в воде – чуть-чуть навеселе и с бокалами в руках.
Валери повернулась к единственной женщине, оказавшейся поблизости, и представилась. Та оказалась русской, говорила она с сильным акцентом, но четко. Анна Канина. Не Каренина. Вероятно, она выполняла ту же роль, что и Валери, но точно не скажешь.
– Вы здесь уже долго? – спросила Анна.
– Не очень, – ответила Валери. – А вы?
– Почти год. Скоро полечу домой.
– И ждете этого с нетерпением?
– Нет. Мне здесь нравится.
– А кем вы работаете?
– Шпионом. – Увидев выражение лица Валери, Анна засмеялась. – На самом деле нет. Я это сказала, чтобы посмотреть, не шпионка ли вы. И убедилась, что шпионка. Вообще-то, я радиоастроном на обратной стороне Луны.
– Это российская обсерватория?
– Международная. Главным образом, европейская, так считают ее создатели. Но теперь принадлежит Международному астрономическому союзу. Вам стоит ее посетить.
– Там интересно?
– Нет. Но всегда полезно оказаться на обратной стороне Луны, по крайней мере, для астронома.
Валери задумалась.
– А на обратной стороне есть китайские базы?
– Не знаю. Я и не синолог, и не селенолог.
– Просто астроном.
– Именно так. Если хотите больше узнать о селенологии, в политическом смысле, вам лучше встретиться с Джинджер Эллис, она занимается теплицей в вашем здании.
– Правда?
– Если она разговорится, вы многое узнаете.
Так значит, она и в самом деле из разведки.
* * *
Женщин на Луне было мало. Среди американцев они составляли тридцать пять процентов. Как и повсюду, на Луне старались соблюдать гендерный баланс, но все же, когда требуется строить что-то вручную снаружи, обычно нужны мужчины. Как только работа перемещается внутрь, процент женщин растет, и здесь это было столь же верно, как и везде. Однако пока еще не пятьдесят на пятьдесят. А значит, между женщинами возникала своего рода солидарность, по крайней мере, так показалось Валери. Все здоровались и болтали. При знакомстве обычно люди сразу объясняли, чем занимаются на Луне.
Валери отправилась в оранжерею на поиски Джинджер Эллис. Это было большое остекленное помещение с панорамным видом, откуда открывался вид на такой же близкий горизонт и монотонные цвета, как и в китайской оранжерее на южном полюсе. Валери представилась помощницей президента, и Джинджер кивнула, как будто и так это знала.
– Здесь растения выше? – спросила Валери, оглядевшись.
– Выше и тоньше. Наименее приспособленные растения мы сажаем в центрифуге, но в основном просто собираем урожай раньше или сажаем низкие растения. Это не самое подходящее место для зерновых.
– Прекрасно понимаю.
Джинджер Эллис посмотрела на нее.
– А чего вы не понимаете?
– Не понимаю, почему люди на других станциях считают вас тут главной.
– Я их кормлю, – засмеялась Джинджер.
– Но ведь основные продукты привозят, даже свежие?
– Мои помидоры – это вещь, – сказала Джинджер. – Это вам каждый скажет. Настоящая драгоценность, не из холодильника. У меня их вымаливают. Я их даже не мою.
– А это хорошо?
– Конечно. Органические овощи, созревающие прямо на грядках. А вы что, не гурман?
– Да, но я мою овощи.
– Не стоит. Особенно здесь. Они и без того здесь слишком стерильны, а люди заболевают от излишней чистоты.
– Значит, время от времени нужно есть что-то грязное?
– Я так и делаю. Немного, но обязательно.
Валери поморщилась.
– Может, лучше таблетку?
– Просто поешьте чего-нибудь грязного, – покачала головой Джинджер.
– Ладно, – сказала Валери. – С фермы прямо на тарелку, вместе с грязью. Но может, расскажете, что здесь творится?
Джинджер окинула ее все тем же безучастным взглядом.
– В каком смысле? Мы работаем на Луне.
– Но зачем?
– Потому что так надо.
– Хотите сказать, потому что здесь китайцы.
– В общем, да. Они заняли южный полюс, а мы северный.
– На северном полюсе куча стран.
