Слова – это действия, всегда действия, вот почему он так стесняется говорить. Он вспомнил фразу, которой кто-то пытался ему помочь: «Если ты не действуешь, то ничего и не чувствуешь». И каждый раз, вспоминая эти слова, он страшился действовать, но слова постоянно всплывали, именно в те моменты, когда он понимал, что ничего не сделает, даже если у него достаточно сил. Ци собиралась действовать. У нее много настоящих чувств. Она пощелкала по браслету. Лазер вспыхивал зашифрованным сообщением для очень узкого круга людей в Китае, которые готовы его принять. Если кто-нибудь еще заметит зеленую вспышку и запишет сигнал, то все равно не сможет расшифровать. На это и была надежда. Хотя без шифрования квантовым ключом можно взломать любой код.
Закончив передачу, Ци выключила лазер и снова уселась в кресло. Внутренние очки Фреда прочли на ее лице облегчение, возможно, и радость. А еще любопытство. Была ли она напугана? Даже она точно не знала.
Сюаньцзан и А-Кью настаивали, что нужно немедленно ехать к станции в кратере Петров для пополнения припасов.
– У нас почти все кончилось.
– Ладно, давайте, – согласилась Ци. – Поехали.
И они снова поползли через замерзшие волны искореженной Луны. Здесь, в зоне либрации, куда продвинулись китайцы, все дальше углубляясь на север, они видели все больше следов от вездеходов, включая перекрестки дорог. На одном таком перекрестке Сюаньцзан кивнул на экран приборной панели.
– Мы снова в обитаемой зоне.
– Кто-то тебя засек? – спросила Ци.
– Возможно, просто датчик движения. А кем он нас посчитает – уже другой вопрос. Почти наверняка попытается идентифицировать, но это неважно. Мы постоянно то появляемся в зоне видимости, то исчезаем, как и многие другие вездеходы. А потому, возможно, они и не будут проверять пассажиров. Приедем – увидим.
Продвигались они, как всегда, медленно. Ци заснула, а проснулась, когда А-Кью начал готовить, без сомнения, разбуженная запахом кунжута и риса. Они все вместе поели за столом в отсеке, и лишь Фред зажмурился, когда вездеход сильно накренился. Ему казалось, что они в любой момент могут свалиться в какой-нибудь мелкий кратер и застрянут там навечно, но остальные доверяли автопилоту и к тому же проголодались. После еды Ци снова заснула. Дорога стала ровнее. Земля все так же висела над горизонтом, величественная драгоценность, похожая на сказочный минерал. Сияние синевы по-прежнему било Фреду в глаза.
Наконец, они забрались на гряду небольшого кратера, и впереди раскинулась круглая станция с черными окнами и грудой камней на крыше, словно юрта под толстой коркой серого снега. Станция кратера Петров. Самая северная постройка в зоне либрации. Сюаньцзан подвел вездеход к заправке и выключил двигатель.
– Добрались! – сказал он с явным облегчением.
– Сколько километров у нас еще было в запасе? – спросил Фред.
Сюаньцзан что-то проверил.
– Бензина в баках не хватит и для заправки зажигалки.
– И что это значит?
– Километров десять.
Кто-то за окнами станции показал им, куда встать. Как только вездеход оказался на месте, из стены заправки к нему протянулись многочисленные шланги, как будто сами по себе. Возможно, так оно и было.
Когда в двигатель потек живительный сок, по радио пришел запрос разрешения войти в вездеход, и Сюаньцзан открыл дверь шлюза. Появились четыре китайца.
– Идемте с нами, – сказал один из них Ци.
– Нет, – отозвалась она.
– Вы арестованы, – заявил тот.
– Нет!
– Идемте с нами. – Мужчина посмотрел на Фреда и двух старателей. – И вы тоже.
Глава шестнадцатая
Tiānxià
Тянься
Поднебесная
Та Шу еще дважды ездил на взятом напрокат велосипеде из материнской квартиры на свалку. Во время последней поездки в сторону центра он обнаружил, что на улицах образовалась толчея, причем такая, что не протиснуться. Впереди что-то случилось. Машины остановились и выключили двигатели, водители и пассажиры вышли и стали обсуждать происходящее, даже устраивались на обочине, чтобы сварить чай на походных примусах. Только велосипеды и скутеры еще двигались, медленно петляя по лабиринту машин и огибая людей. Медленно, но почти с тем же риском для жизни, как и во время движения транспорта, потому что толпа была раздражена и пыталась выместить злобу на тех, кто еще пробирался вперед.
У Третьей кольцевой затор стал таким плотным, что Та Шу пришлось слезть с велосипеда и идти пешком. Но и это было сложно. Просто некуда ступить. Он озадаченно замер, держась на руль велосипеда. Все кругом были столь же удивлены. Большинству надо было куда-то добраться. Но по какой-то причине пробка встала намертво. Но выглядела она как-то необычно. Люди говорили друг с другом или по браслетам, либо возбужденно, либо смирившись. Стало так тесно, что появлялось все больше встревоженных лиц. Что могло привести к такой давке? В городе всегда были пробки, но не такие же.
Та Шу остановился рядом со стоящим на дороге водителем фургона – широкое плоское лицо, красные щеки и дружелюбный вид, вероятно с Тибета. Та Шу спросил, что случилось, и тот указал на север. Говорят, там что-то происходит. Какая-то демонстрация. Конечно, в Китае каждый день устраивают демонстрации, но всегда где-то еще, на западе или на юге. Но в Пекине, и такого масштаба? Это было странно, даже пугающе. Слишком большая толчея для демонстрации.
Та Шу стоял рядом с велосипедом, опираясь на руль. Как и многие другие, он навел справки с помощью браслета. Карты пробок грузились очень медленно и зависали. И в конце концов он увидел, что все дороги города отмечены красным, и на юге и на севере. Потом на карте выскочило предупреждение: площадь Тяньаньмэнь и прилегающие районы перекрыты.
Та Шу ощутил укол страха. Пустой центр столицы, сердца Китая в терминах фэншуй, где произошло столько важных для страны событий, от объявления независимости до кошмарного расстрела демонстрации 339-го июля
[24], это ясный признак, что городские чиновники, а скорее даже руководство страны, считают, что возникли серьезные проблемы. Толпа вокруг явно не была похожа на террористов, даже на протестующих – слишком много народа. Хотя теперь Та Шу огляделся и заметил, что многие направляются на север. Причем по обеим сторонам улицы. Если можно сказать, что они хоть куда-то двигаются, то они двигаются на север, к центру города.
Та Шу обнаружил в толпе проем и сунул туда велосипед. Другие велосипедисты тоже поступили так же, и застрявших в своих машинах людей это все больше раздражало. Пустые коробки в тележке делали велосипед слишком широким, Та Шу отвязал их и оставил на мостовой. Он протискивался дальше, вслед за пешеходами – на север или на восток. И потихоньку затор превратился в толкотню во всех направлениях – одни люди разворачивались, а другие напирали или двигались в сторону.
