При положительных результатах тестирования врачи проводят экстренную серопрофилактику: пациенту делают внутримышечные инъекции специфического человеческого иммуноглобулина против вируса КЭ – препарата, полученного на основе плазмы крови человека. Однако успех этой терапии во многом зависит от прошедшего с момента укуса времени. Попадая в организм через клетки кожи и подкожной клетчатки (трансмиссионным путем) или через клетки эпителия пищеварительного тракта (алиментарным), вирус клещевого энцефалита быстро распространяется по кровеносным, лимфатическим или невральным путям, инфицирует клетки крови, органы иммунной системы, другие внутренние органы и достигает мозга. Мозг становится центром локализации очага нейроинфекции: вирус поражает оболочку, серое и белое вещество, другие отделы головного и спинного мозга, корешки спинномозгового нерва и периферические нервы.
КЭ может трансформироваться в хроническую инфекцию с поражениями мозга, которая протекает годами или пожизненно, сопровождаясь галлюцинациями, парезами, параличом и в самых тяжелых случаях заканчивается смертью.
Пытаясь предупредить такие последствия, жителей России иммунизируют в эндемичных районах или перед поездками в очаги распространения клещевого энцефалита. Например, к 31 августа 2018 года прививку от вируса КЭ сделали 2,7 млн жителей России.
ЛОЖНЫЙ ДОНОС
В середине 1930-х годов в Москву стали поступать сводки об участившихся случаях неизвестного тяжелого заболевания, сопровождающегося лихорадкой, вялыми шейно-плечевыми парезами и судорогами и часто приводящего к смерти. Предполагалось, что это новый токсический грипп, но в официальных документах об этом не говорилось: руководство страны и помыслить не могло об эпидемии. Данные о случаях заболевания засекречивались. В этот период угроза войны с Японией заставила перекинуть на Дальний Восток большие воинские контингенты Красной армии. Каждый пятый военнослужащий подхватывал неизвестную инфекцию. Поток больных рос, врачи не справлялись. Местные доктора связывали возникновение заболевания с тайгой и сделали предположение о его вирусной природе.
В 1935 году Александр Панов, врач-невролог из Приморского края, заручившись поддержкой командующего Особой Дальневосточной армией Василия Блюхера, в докладе об эпидемиологической ситуации в Наркомздраве СССР просит организовать экспедицию на Дальний Восток для выявления причины и поиска путей профилактики тяжелой нейроинфекции. Экспедицию возглавляет профессор Лев Зильбер, основатель советской школы вирусологии, на счету которого к тому времени было создание вакцин от тифа, чумы и оспы. В 1937 году 43- летний ученый собирает два отряда: один направляется в очаг заболевания – поселок Обор Хабаровского края, другой – во Владивосток, в Приморскую краевую больницу и в медицинские учреждения Тихоокеанского флота. Вместе вирусологами работали местные клиницисты-неврологи, знакомые с характерной нейропатологией в регионе.
Исследование предстояло провести в полевых условиях, с ограниченным набором лабораторного оборудования. Вирус, на поиски которого приехали ученые, начал стремительно косить членов экспедиции. Клещевым энцефалитом заболели вирусолог Валентин Соколов и лаборант Евгения Гнедышева. Во время вскрытия умершего лесоруба заражается ученик Льва Зильбера Михаил Чумаков. Через 20 лет силами Чумакова начнется история освобождения мира от вируса полиомиелита, а пока 28-летний вирусолог тяжело переносит клещевой энцефалит и выздоравливает благодаря приготовленной товарищами сыворотке, но болезнь унесла с собой слух и активность правой части тела исследователя. Со временем острая инфекция перешла в хроническую болезнь, которая протекала пожизненно. Зная это, Чумаков завещает после смерти вскрыть свое тело и исследовать персистировавший в течение 56 лет вирус.
Несмотря на трагические происшествия, участники экспедиции продолжали искать причину эпидемии. Лев Зильбер, тщательно изучивший больничные записи, приходит к мысли, что единственный связывающий больных факт – укус клеща, в каждом случае примерно за две недели до проявления симптомов. Совместив данные о времени появления первых заболевших – в начале мая, и последних – в конце августа с графиком активности клещей, он окончательно убеждается в этой мысли. Не откладывая и не дожидаясь дальнейших подтверждений, Зильбер разрабатывает рекомендации по поведению в тайге.
Эти рекомендации спасут множество людей от заражения. Но в разгар экспедиции сам Зильбер вместе со своими ближайшими помощниками – руководителем южного отряда Александрой Шеболдаевой и эпидемиологом Тамарой Сафоновой – будет арестован. Причиной станет анонимный донос по ложному обвинению в распространении японского энцефалита на Дальнем Востоке и планах заразить им жителей Москвы через водопровод. Лев Зильбер проведет в лагерях много лет, продолжая работать и спасать жизни, и будет освобожден только в 1944 году.
ИСПЫТАНИЕ НА СЕБЕ
Тем временем участники экспедиции из мозга и ликвора (жидкость, омывающая головной и спинной мозг человека) погибших от энцефалита больных впервые выделили и описали вирус клещевого энцефалита. В 1938 году Елизавета Левкович и Анатолий Смородинцев создают вакцину от нового заболевания. Она представляет собой инактивированную формалином суспензию ткани мозга мышей, зараженных штаммом Софьин дальневосточного субтипа вируса КЭ.
После опытов на белых мышах авторы препарата проверяют безопасность вакцины на себе, а в дальнейшем – еще на десяти волонтерах. В 1939 году вакцину опробуют в качестве профилактических прививок для участников дальневосточной экспедиции и населения оборского очага клещевого энцефалита в леспромхозе недалеко от Хабаровска. В последующие три месяца вакцина покажет высокую эффективность: среди 925 привитых было два легких случая энцефалита; в группе сравнения (у непривитых) на 1185 человек диагностировано 27 случаев заболевания, в большинстве тяжелых, в том числе семь с летальными исходами. Эта вакцина будет применяться в СССР вплоть до 1958 года.
После открытия на Дальнем Востоке клещевого энцефалита продолжились широкомасштабные исследования заболевания в СССР и начались за границей. Осенью 1938 года на юге Приморского края была расшифрована вспышка осеннего комариного энцефалита, получившего название «японский».
Несмотря на очевидную эпидемиологическую эффективность, созданная в 1938 году вакцина имела побочные действия: в ней содержалось некоторое количество балластной мозговой ткани мышей, и как следствие случались единичные гиперергические (от лат. hyper – сверх, выше) реакции на инородную ткань. Количество поствакцинальных энцефалитов в отдельные годы достигало 1 на 20 тыс. вакцинированных. А после массовой иммунизации 1956–1961 годов было зарегистрировано два случая демиелинизирующего аутоиммунного энцефалита, и начались поиски более безопасных подходов.
33 МЛН ДОЗ
В 1960-х годах ученые разработали технологию изготовления вакцины на основе убитого дальневосточного штамма Софьин с использованием культуры клеток куриных эмбрионов. В то же время в НИИ вакцин и сывороток города Томска (в 1988 году преобразован в НПО «Вирион») стали готовить культурную вакцину на основе штамма Пан западного субтипа вируса КЭ. Позднее, в 80-е годы, «Вирион» переходит на выпуск культуральной вакцины КЭ на основе штамма 205 дальневосточного субтипа.
