Я твердо решила это сделать. Я прошла по коридору и нажала кнопку вызова лифта. Я знала – если он придет недостаточно быстро, я потрачу все бесценные силы на то, чтобы стоять и ждать. Я рассматривала вариант прислониться к стене, но боялась, что мне станет слишком удобно и я не смогу достаточно быстро войти в лифт, когда двери откроются, поэтому подошла к ним настолько близко, насколько хватило решимости. Мне совсем не хотелось, чтобы меня сбила с ног выходившая из лифта толпа. Я никак не смогла бы от нее уклониться. Этот сценарий заставил меня почувствовать свою уязвимость и несколько занервничать. Я выпрямила спину. Ничего страшного тут нет, сказала я себе. Я справлюсь.
Когда на табло загорелась цифра «4» и двери открылись, лифт был пуст. Я выдохнула с облегчением и просунула руку между дверьми, чтобы помешать им закрыться, пока я вхожу. Беспокоиться было не о чем, ведь больничные лифты были рассчитаны на тех, кто не очень хорошо ходит, но сердце колотилось так, словно мне в любую минуту грозила опасность.
Я чувствовала, как пот сбегает по спине под футболкой. Надела толстовку на случай, если снаружи будет холодно. Снаружи! В самой больнице было жарко, как в аду, даже если не учитывать, как пришлось напрягаться при ходьбе.
Выйдя из лифта, я увидела знак. В конце широкого коридора была зеленая стрелочка, указывавшая вправо. Я решила идти по ней. Зеленый – значит, трава. Зеленый – значит, открытое пространство и свежий воздух. Должно быть, там будут скамейки. В конце концов, пациентам нужно сидеть. Но больше я ничего не могла представить. Что я увижу? Аккуратную лужайку и пару клумб? Огромный дуб и белочек, бегающих по его раскинутым ветвям?
Боль в колене, все это время еще терпимая, на полпути по коридору начала сильно досаждать. Люди, идущие в том же направлении, что и я, расступившись и окружив меня, с легкостью обгоняли. Старик лет девяноста сидел у окна на пластмассовом стуле и смотрел в окно; может быть, он тоже хотел выйти в сад. Это зрелище укрепило мой дух, и я смогла немного прибавить скорость. Я не пенсионерка. У меня все получится.
Я шла, куда указывал знак, всей душой надеясь, что до сада недалеко. Следующий знак уже был виден, и здоровый человек добрался бы до него в двадцать шагов. Что касается меня, я могла бы с тем же успехом попытаться пройти двадцать миль. Представив себе долгий путь назад до кровати, я почувствовала, как к глазам подступают слезы.
– Мисс Морган! Глазам своим не верю, – Стивен, держа в руке бумажный стаканчик, пахнущий кофе, просиял улыбкой, которая тут же исчезла, стоило ему приблизиться. – Все хорошо?
– Сад… – сказала я и, сделав пару вдохов, смогла наконец поддержать разговор. – Я хотела посмотреть сад, но он оказался дальше, чем я думала.
– Принести вам кресло?
Он имел в виду кресло-каталку. Я покачала головой.
Он помолчал, обдумывая ситуацию, потом взял стаканчик в другую руку, протянул мне ладонь.
– Хочу выпить кофе на солнышке. Составите мне компанию?
Я с благодарностью повисла на нем. Спина горела огнем. Вспышки боли рвались из пылающей линии раскаленного позвоночника, агонией пронзая ноги, сверля череп. Колено тоже болело, но боль в спине мучила так, что не было сил разделить ее на составляющие. Все, на что я была способна, – бессмысленная жалоба, крик о том, как мне плохо.
Стивен брел очень медленно и говорил со мной спокойно, но жизнерадостно. Я навалилась на него так, что удивительно, как он не падал. Видимо, был гораздо сильнее, чем казался. Чтобы отвлечься, я стала представлять себе его тело так, как оно ощущалось. Длинноногий. Скорее худой. Но очень сильный. Нужна была в самом деле потрясающая сила, чтобы протащить меня через весь коридор. Я давно не ощущала такой близости к незнакомцу – понятия не имею, насколько давно, – и это позволяло забыть о своих мучениях. Я вдыхала легкий аромат его то ли дезодоранта, то ли лосьона после бритья, ощущала грубость мужской кожи и низкого голоса, так непохожих на мои, и пыталась этими ощущениями отогнать боль. Я сжимала ее в нечто маленькое, в то, что смогу вынести.
Когда мы дошли до входа в сад, я увидела тяжелую дверь и сразу же поняла, что сама никогда в жизни не смогла бы ее открыть. Даже стоять без поддержки несколько секунд, пока ее открывает Стивен, оказалось изнурительной проверкой моей способности держаться прямо. Я знала, что если упаду, могу потерять сознание, и тогда меня отправят обратно в кровать. А может быть, даже в реанимацию. Я была так близко к свободе. Я должна была это сделать. Должна была добраться до сада, вдохнуть свежий воздух. Может быть, услышать пение птиц.
Я изо всех сил старалась не отключиться, поэтому до меня дошло, что я уже в саду, лишь когда я опустилась на скамейку. Стивен сидел рядом, откинувшись на спинку скамейки, вытянув руку и прихлебывая кофе с видом, демонстрирующим, что он здесь совершенно не ради того, чтобы по долгу службы проверить состояние моего здоровья.
Когда я немного отдохнула, перестав давить на больное колено, и боль начала отступать, я смогла рассмотреть все вокруг. Сказать, что я была разочарована, было бы преуменьшением. Сад оказался маленьким четырехугольником, со всех сторон окруженным высокими стенами больницы. В мечтах я представляла себе вид. Не то чтобы бесконечный зеленый парк с лужайками, деревьями и тропинками, но уж точно куст или два. Несколько клумб, может быть, плакучую иву. Но здесь были лишь жалкая полоска голой земли и урны, забитые окурками. Стивен заметил мой взгляд.
– Вообще здесь не положено курить. Сад не относится к числу отведенных мест… но, – он пожал плечами, – сами понимаете.
– Не помню, курила я раньше или нет, – призналась я.
– А сейчас хотите?
– Покурить? – Я глубоко вдохнула, уловив тончайший аромат прогорклого сигаретного дыма из урны. Он показался мне затхлым и неприятным. Я покачала головой.
– Тогда, скорее всего, не курили, – предположил он. – Хотя вы столько времени провели в отключке, что могли избавиться.
– Избавиться?
– От этой пагубной привычки, – сказал он. – Хотя большинство курильщиков говорят – это невозможно. Поэтому я даже не начинал.
– Разумно.
Трудно было понять, что означает выражение его лица.
– Разумно, да, но дело не в этом. Представляете, сделать что-нибудь пару раз, и это возьмет над вами верх, останется с вами до конца ваших дней, – он внезапно смутился, будто сказал больше, чем хотел бы. – Я не люблю, когда мной управляют, понимаете?
Я понимала. В этот момент я ощутила связь между нами, повисшую в воздухе, как серебряная нить. Я боялась разорвать эту нить, но мне хотелось сказать – я вижу больше, чем нужно. Я не хотела разрушить нашу хрупкую дружбу, уважение, неважно, что между нами было, – но в то же время хотела. Мне нравился Стивен. Это делало меня ранимой, и я уже позволила себе больше, чем нужно.
Я заерзала на скамейке, пытаясь устроиться поудобнее. Стивен принялся стягивать пальто.
