Тяжелый вздох.
– Хотел бы я тебе верить.
О господи. О господи! Он собирается меня убить. Он запросто может столкнуть меня с каменной лестницы, может задушить подушкой. Я слабая, я одинокая, я в ловушке. Что-то коснулось моей щеки в темноте. Я сдавленно всхлипнула.
– Я всего лишь хотел, чтобы мы были вместе, прожили вместе всю жизнь. Все было идеально, – голос Марка по ту сторону шкафа казался неестественным, будто он произносил выученную речь, написанную кем-то другим. Я судорожно водила ладонями по лицу и шее в поисках пауков или еще каких-нибудь жуков, которые могли сыпаться сверху. На футболку приземлилось что-то мягкое. Я сразу узнала по форме – птичье перышко.
Еще одно коснулось другой щеки, а потом мне на голову что-то опустилось. Я почувствовала, как сжались крошечные коготки. Хотела закричать, позвать на помощь, попытаться отогнать птиц, но пернатые тела летели мне прямо в лицо, и я плотно сжала губы. Перья забивались в нос, крылья били по голове, тела давили со всех сторон. Я никогда не боялась птиц, но сейчас, в удушливой темноте, думала лишь об одном: они меня убьют.
Потом, так же внезапно, как появились, птицы исчезли. Все, кроме одной. Я почувствовала, как она приземлилась мне на голову в полупрыжке, полуполете. Стала зарываться в мою одежду, пытаясь проникнуть между джинсовой курткой и футболкой. Ощущение в темноте было невыносимо, пугающе. Я не могла избавиться от мысли, что птица пытается пробраться мне под кожу. Проклевать ее, разорвать мою плоть. Я хотела схватить птицу, но мне было слишком страшно, и я в панике расстегнула куртку, широко распахнула, стала хлопать полами, чтобы отпугнуть птицу. Сжала зубы, высунула руку из рукава, ожидая острой боли или удара клювом, но ощутила лишь легкое прикосновение воздуха. Птица пропала. Я ощупала себя, ища ее, но нашла кое-что другое. Квадратную выпуклость во внутреннем кармане куртки. Мой мобильный.
Я вынула его из кармана. Марк молчал, и спасение стало возможным. Я испугалась, что он откроет дверь и выхватит мобильник, прежде чем я успею позвонить. Нажала на экран, молясь, чтобы телефон не издавал никаких звуков при включении.
– Марк! – громко позвала я, чтобы перекрыть возможный шум. – Мы можем все обсудить.
Тишина.
Телефон включился, экран вспыхнул так ярко, что больно было смотреть, глаза заслезились. Я хотела сразу же набрать 999, но знала, что Марк подслушивает за дверью и не позволит мне позвонить. Я не знала, можно ли писать сообщения в службу экстренной помощи, поэтому отправила короткую эсэмэску на номер Стивена. Попросила помочь, не зная, насколько серьезно он воспримет мою просьбу, отправила. Потом все же решилась набрать 999; удалось не с первой попытки, пальцы дрожали. Прижав телефон к уху, я едва успела произнести «полиция?», как дверцы шкафа распахнулись и все заполнил свет.
Марк стоял напротив меня, вне себя от бешенства. Я не слышала его слов, не слышала слов оператора. Я просто продолжала говорить. Марк вырвал у меня телефон, но я не умолкала. Мне казалось, я четко называю адрес, стараясь говорить как можно быстрее, но я слышала свой голос – у меня вырывались только сдавленные звуки.
Мне хотелось отнять телефон у Марка и закричать: приезжайте скорее! Мне хотелось закричать: он меня убьет! – потому что мне действительно так казалось. Но ничего сказать не удалось.
Ужас до того охватил меня, что я больше не видела Марка. Он был лишь большой темной тенью. Тень обвила меня руками, прижала к себе. Мое лицо оказалось зажато между его грудью и подмышкой. Когда-то мне это было приятно, теперь я лишь пыталась вырваться.
К моему удивлению, он меня отпустил.
– Прости меня, – он покачал головой, как бы желая прояснить мысли. – Прости. Прости. Не бойся.
Все мышцы свело, больная нога страшно мучила.
– Мне нужно… – начала было я, но голова закружилась. Марк поймал меня прежде, чем я рухнула на пол. Сквозь обморок я неясно чувствовала, как он несет меня по лестнице в кухню. Посадив меня на стул, он пошел к раковине, вынул из шкафчика кристально чистый хрустальный стакан, наполнил водой из-под крана. Не говоря ни слова, подал его мне, глядя грустными, умоляющими глазами.
После нескольких глотков в голове у меня прояснилось.
– Ты не можешь так себя вести, – сказала я. – Ты меня напугал.
– Я знаю, – пробормотал Марк подавленно. – Прости меня, Мин. Такого больше не повторится.
Я выпила еще воды, крепко сжимая стакан в руке и думая, смогу ли использовать его как оружие, если Марк снова потеряет над собой контроль. При этом мне не было страшно. Может быть, когда я пришла в себя после обморока, у меня открылось второе дыхание, или кончился запас адреналина, но только я чувствовала лишь странное спокойствие.
Марк опустился на колени у моего стула, вытянул руку вперед.
– Мина, пожалуйста…
– Боюсь, мы не подходим друг другу, – ответила я сухо. – Я на тебя не сержусь. Для меня не имеет значения, что случилось в машине. Все это осталось в прошлом.
Он склонил голову набок.
– Почему ты так быстро меня простила?
Я пожала плечами.
– Я не собираюсь никому об этом рассказывать. Зачем портить тебе жизнь?
Марк покачал головой.
– Я так хотел бы тебе верить. Честное слово, я хочу тебе верить, но после… – он беспомощно развел руками, как бы обрисовывая все, что он для меня купил, мою перевязанную ногу, шкаф, в котором только что меня запер.
– Я была с тобой нечестной, – призналась я. – Теперь, когда ко мне вернулась память, мне за многое стыдно. Ты так любил меня, а я тебя оттолкнула. Я была жестока. Мне следовало бы порвать с тобой давным-давно, но я этого не сделала. С тобой я чувствовала себя в безопасности.
Марк вздрогнул.
– Мне было с тобой удобно. Ты думал, между нами что-то есть, когда на самом деле ничего не было, и я не планировала долгосрочных отношений, – я вздохнула. – Я никогда тебя не любила и не должна была давать тебе надежду. Прости меня за это.
– Ты меня любила, – пробормотал Марк. – Я чувствовал.
Я чуть было не ответила, что он ошибся, но он готов был расплакаться, поэтому я лишь повторила:
– Прости меня.
– И что же теперь?
– Тебе придется найти новую работу.
– Что, прости? – Марк сразу же стал гораздо больше похож на себя прежнего.
– Лондон большой, у тебя много возможностей.
– Я только что купил этот дом, – сказал он. – Я сделал хорошую карьеру и не собираюсь ничего менять.
– А я не собираюсь делать тебе гадости, но не смогу каждый день видеть тебя в больнице. Не смогу на тебя работать. Я тебя простила и не собираюсь мстить, но не думаю, чтобы менять работу следовало мне. Это едва ли будет справедливо.
Марк открыл рот, но не издал ни звука.
