Сколько ещё до полной темноты?
Свет в автобусе замигал. Внезапное воспоминание обдало Олли холодом. Кажется, Бет писала что-то о дрожащем пламени свечи…
Но это совсем другое, попыталась убедить себя она. Просто автобус сломался, поэтому свет и мигает. Который час? Экран телефона вместо цифр показывал четыре прочерка.
В наручных часах Олли были встроенный компас и высотомер. Раньше эти часы принадлежали маме. Олли бросила взгляд на дисплей – скорее машинально: часы были на руке у мамы в тот самый день и с тех пор не работали. Обычно высотомер выдавал самые невероятные значения, время не соответствовало действительности, а компас не указывал на север. Но теперь в том месте экрана, где должно было отображаться время, шёл отсчёт (45:02), а в окошке пониже серые угловатые буквы, мигавшие одновременно с лампочками над головой, складывались в одно слово: «БЕГИ».
Олли вздрогнула и посмотрела вперёд. Мистер Истон всё ещё копался под капотом. Водитель оставался на месте. Может, они всё-таки скоро поедут?
Или нет. Олли схватила рюкзак, опасаясь, что Фил подсунет в него какую-нибудь гадость, и направилась вперёд по проходу. Одноклассники болтали, смеялись и кричали. Олли не обращала на них внимания. Она решительно перешагнула жёлтую линию, за которую пассажирам заходить запрещалось. Водитель даже не повернул головы́.
– Что случится ночью? – спросила Олли. Её голос выдавал страх.
Губы водителя странно изогнулись, будто ребёнок пририсовал ему улыбку. Олли снова заметила неестественно красные дёсны и язык. Водитель не ответил.
– Кто заберёт нас? – продолжила Олли, справившись с голосом.
Молчание.
Она велела себе не поддаваться страху. В конце концов, мистер Истон совсем рядом, да и в автобусе полно народу. С улицы донёсся громкий стук и ругань, недостойная учителя. Внезапно водитель произнёс:
– Я не могу тебе ответить. И так уже многовато сказал.
«Не можешь? – подумала Олли. – Нет, ты просто не хочешь».
Она вдруг вспомнила, как на обеде перед ним стояла огромная тарелка и как жадно он глотал кусок за куском. Что, если…
– Хотите есть?
Водитель всё же повернулся к ней. Олли содрогнулась от испуга: его глаза побелели и напоминали теперь яичные белки; зрачков не было. Она бы подумала, что он слепой, вот только эти глаза явно смотрели на неё. Зубы у водителя были острые, тоже ярко-белые, а губы красные-красные.
Олли отыскала контейнер с едой и достала из него четвертинку сэндвича с индейкой. Водитель облизнулся и осторожно протянул руку. Олли тут же отступила на шаг.
– Нет. Это моё. – Героини книг всегда вели себя храбро. Увы, голос Олли по-прежнему выдавал страх. – Но я готова меняться.
Водитель прищурил белые глаза.
– Вы ответите на мои вопросы, – сказала она. – Тогда я отдам сэндвич.
Повисло долгое молчание.
– Мне нельзя, – проворчал наконец водитель.
– Ну ладно. – Олли пожала плечами. – Не хотите – не надо. – Она поднесла сэндвич ко рту, делая вид, что собирается откусить большой кусок, хотя есть ей совсем не хотелось.
Её зубы почти успели вонзиться в хлеб, когда водитель вдруг произнёс:
– Какие вопросы, девочка?
В автобусе стоял такой шум, что их разговора, скорее всего, никто не слышал. Олли ещё раз как следует подумала, не сводя глаз с ручищ водителя, а потом повторила то, с чего начала:
– Что случится ночью? Кто заберёт нас?
В белых глазах промелькнула нерешительность. Наконец водитель всё же ответил:
– Его помощники. Его слуги.
Олли сглотнула.
– Его – это чьи?
– У него много имён. Сколько слов на свете – столько у него имён.
Пока от разговора не было никакого толку. Олли снова задумалась.
– И что сделают его слуги?
– Отведут вас к нему. Сделка состоится.
Узел страха всё туже затягивался внутри. Стараясь говорить спокойно, Олли продолжила:
– Вы сказали, что сидеть на месте не стоит. Куда идти?
Водитель улыбнулся.
– В лес. Иди в лес. Чем дальше успеешь уйти, тем дольше останешься на свободе. Может, у тебя даже появится шанс выбраться. Маленький шанс.
– «На свободе»? – пролепетала Олли. – Но кто его слуги? Как они выглядят?
Водитель облизал губы.
– Ты задала слишком много вопросов. Хватит, больше нельзя. – Он покосился в окно, потом обвёл взглядом школьников в автобусе и снова посмотрел на Олли. – Беги как можно быстрее и дальше, это шанс выбраться. Некоторым удаётся. – Водитель снова бросил взгляд на её одноклассников. – Эти уже пропали, – сказал он, дёрнув подбородком в их сторону. – Только пока не понимают.
– Пропали? Никуда они не пропали. Вот же они, – не выдержала Олли. Всё страньше и страньше, а главное – страшнее.
Водитель пожал плечами.
– Теперь давай еду, девочка. Я ответил на вопросы. – Он протянул к ней подрагивающие, словно паучьи лапки, пальцы.
Олли почувствовала, как кожу покалывают тонкие иголочки страха. Словно зачарованная, она отдала сэндвич. Может, водитель её обманул? Но зачем бы ему врать? И потом… Подстроить поломку автобуса ради шутки? Звучит глупо. И эти белые, будто вываренные, глаза… и книга, и плачущая мисс Вебстер… «Думай, Олли, думай…»
Водитель мгновенно проглотил четвертинку сэндвича – так же быстро, как расправился с обедом на ферме.
– Куда нужно идти в лесу? – тихо спросила Олли. – Пожалуйста, скажите! Где будет безопасно?
В белых глазах водителя сверкнули блики. Влажные губы сложились в довольную улыбку.
– Хорошая еда, – сказал он. – Мёртвое мясо, холодное, но вкусное. Я уже и так много сказал. И потом, безопасных мест нет. Здесь везде опасно. По эту сторону тумана.
Но, произнося это, водитель скосил глаза налево, в ту сторону, где чернели корявые силуэты деревьев, похожие на скелеты. Олли проследила за его взглядом и увидела просвет в тумане. Там начиналась тропа.
– Они могут передвигаться и днём, – едва слышно добавил он. – Только когда никто не смотрит. Им нужно стоять на посту в солнечном мире и охранять дверь, поэтому днём они слабее. В солнечном мире, видишь ли, больше правил, чем в этом. Но по ночам, по эту сторону тумана, все играют только по его правилам. Они тебя схватят, если достанут. Теперь уходи.
Мистер Истон ввалился в автобус.
– Олли, – воскликнул он, – ты что здесь делаешь? А ну-ка возвращайся на место. Беспокоиться не о чем.
– Но он говорит… – начала было Олли, но тут же умолкла. Водитель сидел за рулём, смотрел прямо перед собой и выглядел совсем обычно.
