Они сгрызли немного орехов и сухофруктов, тщательно разжёвывая, чтобы не проглотить всё сразу, и выпили по глотку воды.
Брайан по-прежнему шёл впереди, Олли замыкала строй. Они специально поддерживали этот порядок, боясь, что иначе Коко отстанет и потеряется.
– Народ! – крикнул вдруг Брайан. – Кажется, я что-то вижу!
Девочки поспешили к нему. Олли заметила, что теперь Коко спотыкается примерно через каждые десять шагов. Уже лучше.
Деревья расступились, и ребята оказались на поляне. В самом центре стоял аккуратный белый домик. Олли уставилась на него, будто на мираж. В этом жутком лесу она ожидала увидеть что угодно, но только не уютную хижину. Пахло дымом, стираным бельём и какими-то специями.
Коко просияла.
– Всё хорошо! Мы не заблудились! Отсюда мы сможем позвонить моему папе! Эй, есть здесь кто-нибудь? – закричала она.
В ответ им помахали. Какая-то женщина во дворе развешивала бельё. На ней было мешковатое старое платье; каштановые волосы были заплетены в косу. Коко и Брайан побежали вперёд. Олли, нахмурившись, последовала за ними. Здесь было что-то не так, но она никак не могла понять что.
Женщина окинула их взглядом.
– Поглядите-ка! – воскликнула она с улыбкой. – Целых трое, ей-Богу! И прямо к обеду! Проголодались?
– Да! Спасибо! – ответила Коко.
Олли всё ещё медлила. Ей вспомнилась сказка о Гензеле и Гретель, которые попали в пряничный домик ведьмы. Но эта женщина казалась… доброй. И совсем обычной. Она была человеком, а не пугалом, и глаза у неё были не белые, а голубые. Это успокаивало.
– Ну, пойдём, утятки мои, – сказала женщина. – Вы, похоже, продрогли.
Коко уже подошла к калитке садика, окружавшего дом. Олли мучили сомнения. Брайан оглянулся.
– Олли? – позвал он. – В чём дело?
Она и сама не знала. Просто всё это было странно. Олли бросила взгляд на часы. Отсчёт продолжался: 03:10:49. Но буквы опять поменялись. «ЕДА». На экране светилось зачёркнутое слово «еда». Что это значит? «Нет еды»? Олли пожалела о том, что не рассказала остальным про часы. Теперь посоветоваться с ребятами не выйдет. Что ж, еды у них действительно было мало. Раз уж эта добрая незнакомка предложила…
Женщина уже открыла перед Коко дверь дома.
– Что думаешь, Олли? – спросил Брайан.
По-прежнему хмурясь, она попыталась объяснить свои сомнения.
– Она развешивает бельё, – помедлив, произнесла Олли. – В такую-то погоду? – Она обвела рукой мокрые деревья. – Ничего же не высохнет. – Олли подумала ещё немного. – Неужели она здесь живёт? Дороги-то нет.
– И генератора, – сообразил Брайан. – И линии электропередач. Ты права, это странно. У тебя телефон не заработал? – Он достал свой из рюкзака. – Вай-фая тоже нет. – Брайан переглянулся с Олли. – Такое ощущение, что дом не настоящий, – продолжил он. – Как можно существовать без электричества и дороги? Мы всё ещё в плохой Нарнии? Как это определить?
– Не знаю, – вздохнула Олли.
– Ну… Или, может, ничего страшного, если зайдём? – предположил Брайан. – В любом случае, нас трое, а эта женщина одна. Что она нам сделает? Зато, может, узнаем что-нибудь.
Олли снова посмотрела на часы. «ЕДА».
– Может, и правда ничего страшного, – сказала она. – Но нужно быть осторожными.
Они, озираясь, пересекли сад и вошли в домик. Внутри было светло, чисто, уютно и тепло. В углу рядом с поленницей стояла печка. Олли невольно вздохнула с облегчением, когда жар коснулся её замёрзших щёк.
Дом был обставлен старомодно. Тикали большие часы с кукушкой, на столе горела масляная лампа. У Олли дома была такая, оловянная, которую отец зажигал по особым случаям. Хозяйка захлопнула дверцу печи и потёрла поясницу.
– И что же вы здесь делаете, ребятки? – спросила она.
Поставив на плиту полный чайник, женщина подошла к шкафу, достала странный кубик – похоже, это были спрессованные чайные листья, – и начала крошить его в шесть чашек.
«Почему шесть? – удивилась Олли. – Для кого ещё две?»
– Вас берут работать на ферму на лето? – спросила хозяйка, а потом, нахмурившись, бросила взгляд на рюкзаки и куртки ребят и на сапоги Олли. – Одежда у вас какая-то неподходящая.
– Нет, – ответила Коко голосом, которым дети обычно разговаривают со взрослыми, желая произвести хорошее впечатление. – Мы ездили туда всего на один день. А вообще мы не работаем, мы ходим в школу. Но, скажите, не могли бы вы нам помочь? Мы ищем…
Женщина резко повернулась, уперев руки в бока, и потрясла чайной ложкой, укоризненно глядя на Коко.
– Вы только посмотрите, как зазнались! – возмутилась она. – Не работают, потому что ходят в школу! А я вам вот что скажу: мои мальчики оба и работают, и в школу ходят! И учатся не хуже других, чтоб вы знали! – Женщина вся раскраснелась.
– Простите, – пролепетала Коко с ангельским выражением лица, при виде которого любому взрослому захотелось бы погладить её по голове. – Не обижайтесь! У вас случайно нет телефона? Мне нужно позвонить маме.
Взгляд хозяйки тут же смягчился.
– Ну что ты, милое дитя, я знаю, ты вовсе не желала меня оскорбить. А я порой теряюсь во временах года: то ли зима, то ли лето, то одно, то другое. Так странно они сменяют друг друга. Без моих мальчиков я бы и не знала, какой нынче день. Они скоро вернутся. А мы пока сядем, съедим по кусочку пряника. Не успеете заметить, а они уже тут как тут.
Коко, Олли и Брайан переглянулись. Потом Коко и Брайан осторожно присели, но Олли осталась стоять.
– Да, – продолжала женщина, – скоро они вернутся домой. Совсем скоро. – Она завозилась с чашками и угощением, бормоча себе под нос: – Мамочка ждёт. Всё ждёт и ждёт… – Она открыла печь и достала пряник. – В последнее время мне кажется, будто я только и делаю, что жду.
Она выложила пряник на середину стола, щедро отрезала шесть больших кусков и разложила по тарелкам, а потом улыбнулась гостям.
– Ну вот, милые мои, – сказала она. – Вот и славно, правда?
– Да, – ответила Коко. – Очень здорово. Спасибо, что угостили. Кстати, я Коко Цинтнер, а это Брайан Баттерсби и Оливия Адлер. А вас как зовут?
– Я миссис Вебстер, – улыбнулась женщина. – Хотя все называют меня просто Кэти.
Брайан и Олли тут же переглянулись. Коко была слишком занята попытками быть милой и не обратила внимания на имя.
– Вы знаете что-нибудь о пугалах? – спросил Брайан.
Кэти подбросила дров в огонь.
– О пугалах? – переспросила она. – О тех, что стоят в кукурузе?
«Кэти Вебстер умерла, – подумала Олли. – Её кости покоятся на кладбище».
– Осенью они такие славные, праздничные, с тыквами, – продолжала хозяйка дома.
