Гости начали собираться к шести часам вечера, и к семи часам приехали уже двадцать шесть человек, одетых в самую разнообразную повседневную одежду. Они потягивали вино и вели оживленные беседы в гостиной и около бассейна. Еду доставили к восьми часам, и все садились там, где могли отыскать себе местечко, – в доме, снаружи, на полу, на стульях и в креслах. Держа тарелки на коленях, они продолжали увлеченно обсуждать различные аспекты шоу-бизнеса. Это был идеальный голливудский прием в честь Дня благодарения, привычный для ее родителей и самой Эбби кажущийся совершенно нормальным.
Эбби сидела на полу в джинсах, сандалиях и в крестьянской кофточке, которую мать привезла ей из Гватемалы, когда Эбби исполнилось пятнадцать лет. Незнакомый мужчина с бородой, в джинсах и в камуфляжной куртке уселся рядом с Эбби и представился как Джош Катц. Он сказал, что вместе с ее матерью работал над телевизионным шоу, а теперь снимает документальный фильм о Южной Африке, посвященный начальному периоду апартеида. Эбби знала, что к такому проекту ее родители должны были чувствовать уважение. У Джоша были теплые темно-карие глаза и легкий акцент, а чуть позже он сказал, что он гражданин Израиля. Он очень интересовался проблемой угнетенных народов, особенно дискриминацией женщин. На секунду у Эбби промелькнула мысль, не был ли он улучшенной версией Айвана. Но то, что он сидел в гостиной ее родителей, было лучшей рекомендацией. У родителей Эбби была аллергия на шарлатанов, именно потому они так и невзлюбили Айвана.
– Как вы здесь очутились? – спросила Эбби, потом поняла, как бестактно это прозвучало, и поспешно извинилась: – Я имела в виду, как вы остались один на праздник? Вы живете в Лос-Анджелесе?
– Время от времени. Я живу в Тель-Авиве, Лос-Анджелесе, Нью-Йорке и еще во всех остальных местах, где снимаю фильмы. В настоящее время это Йоханнесбург. Но я вернусь сюда на монтаж моего фильма. У меня здесь два сына. Я проведу с ними уик-энд, но сегодня вечером я свободен, и ваши родители любезно пригласили меня в гости, когда узнали, что я сейчас в Лос-Анджелесе. Через шесть месяцев я начну здесь съемки нового фильма, так что мне нужно найти себе жилье, чтобы я мог закончить оба фильма. Я планирую прожить здесь полтора года.
– Сколько лет вашим сыновьям? – спросила Эбби.
Ей понравился Джош. Казалось, он интересный человек, славный и неординарный, как и ее родители.
– Шесть и одиннадцать, – с гордостью сказал Джош и показал ей их фото на своем телефоне. Они были очень милыми. А самому Джошу было лет сорок. – Моя жена живет здесь. Мы развелись два года назад, но я стараюсь видеться с детьми при каждом удобном случае. И мне нравится идея пожить здесь какое-то время. Я слышал, вы писательница? – Эбби кивнула с рассеянным видом. – Что вы пишете?
– Последние три года я писала пьесы для экспериментального театра. А сейчас я работаю над романом и несколькими рассказами. Я решила вернуться к более традиционному стилю. – Эбби улыбнулась. – Пытаюсь, во всяком случае. У меня сейчас переходный период, – сказала Эбби и рассмеялась.
– Иногда это хорошо. Это дает нам возможность измениться. Часто необходимо разрушить все старое, чтобы построить новое. Я находил в этом подтверждение и в жизни, и в кино.
– Значит, я на правильном пути.
Она невесело рассмеялась, а мужчина улыбнулся. Эбби ему нравилась, и ему нравились ее родители. Они были хорошими, порядочными людьми, талантливыми и цельными, что было редкостью в Голливуде.
– Могу я почитать что-нибудь из того, что вы написали?
Он всегда был в поисках нового материала и частенько находил его в самых неожиданных местах.
– То, что я писала раньше, было не в моем стиле. И не является примером того, что я делаю сейчас. А мой роман еще не закончен.
– Вы когда-нибудь писали сценарии? – В ответ Эбби покачала головой. – От пьес до сценариев один шаг. Возможно, вам это будет нетрудно. Могу я увидеть хотя бы часть того, над чем вы сейчас работаете? Несколько глав из вашего романа? – Не дав времени ответить, он вручил ей свою визитную карточку. – Пришлите мне что-нибудь. Никогда не знаешь, может, среди моих знакомых окажется кто-то, кто поможет вам. Так обычно все и делается. Сарафанное радио. Так я познакомился с вашей матерью. И сделал для нее несколько телевизионных шоу, что положило начало моей карьере. Она дала мне шанс.
Джоан всегда смело экспериментировала и откопала нескольких настоящих талантов, которые стали знаменитостями. Хотя ей попадались и неудачники. Она всегда была готова ошибиться, что делало ее более терпимой к ошибкам других.
– О’кей, – застенчиво сказала Эбби.
Джош был очень убедителен, но при этом мил и позитивен. В этот момент ее мать подошла к ним и увела Эбби, чтобы она могла поговорить с их старой подругой, которую Эбби не видела со школьных времен. Подруга выглядела теперь на сто лет и была почти неузнаваема в результате подтяжек лица. Эбби была рада, что ее мать не прибегала к услугам пластического хирурга и все еще была похожа на себя в молодости, пусть даже и немного постарела.
Раздеваясь перед сном, Эбби обнаружила в кармане карточку Джоша и задумалась над тем, что ему послать – рассказы или несколько глав из романа, и вообще стоит ли это делать. Следующим утром она упомянула об этом в разговоре с матерью, когда они завтракали около бассейна, греясь на солнышке. Отец Эбби отправился играть в гольф, что он еще мог делать при своем больном колене.
– Почему бы и нет? – с готовностью откликнулась ее мать. – Он очень талантлив и открыт для новых идей. Я знала, что мы не сможем надолго удержать его. Это слишком нестандартная и творческая натура, и он не любит играть по нашим правилам.
Сама Джоан умела хорошо играть по правилам, не идя при этом на профанацию своего таланта и идей, что удавалось далеко не всем. У нее был особый дар не переступать ту границу, которая отделяет гения от коммерческого поденщика. И рейтинги ее передач зашкаливали, несмотря на все, что говорил о ней Айван.
– Пошли ему что-нибудь, – подбодрила она дочь. – Может быть, у него найдутся для тебя интересные предложения, или он представит тебя кому-нибудь из тех, кто делает некоммерческие фильмы, если тебе это интересно.
– Может быть, и интересно, – задумчиво проговорила Эбби. – Я не знаю, куда меня все это заведет. Может быть, я стану писать романы, а может быть, сценарий к фильму.
Эбби понимала, что еще не достигла своей цели. Она была только в самом начале пути.
Днем Эбби открыла свой компьютер и отослала Джошу по электронной почте две первых главы романа и коротенький рассказ и написала, что была рада познакомиться с ним. Отослав письмо, она тут же забыла о нем. И они с матерью отправились за покупками в Максфилд и в винтажные магазины, которые обе очень любили. Их гардеробы были откровенно эклектичными, и они обожали одалживать друг у друга странно выглядевшие предметы туалета.
Уик-энд пролетел незаметно, и Эбби было грустно возвращаться в Нью-Йорк в воскресенье вечером. Ее родители сказали, что на Рождество планируют поехать в Мексику. Они пригласили ее поехать вместе с ними, но девушка решила остаться в Нью-Йорке и поработать над романом. Она не так сильно любила Мексику, как ее родители, и всегда умудрялась заболеть там. В некоторых вопросах ее родители вели себя так, словно у них не было детей. Они обращались с ней почти как с другом. Поощряли ее независимость и всегда предоставляли свободу действий. Даже когда Эбби была ребенком, родители вели себя с ней как со взрослой. И теперь они были счастливы, если она могла разделить с ними их досуг, но при этом никогда не подстраивались под нее. Они были рады, если дочь решала присоединиться к ним, но на их планы ее решения не влияли. Как в случае с Мексикой.
