– О господи, что она съела?
Дензил тихо рассмеялся.
– Не она. Пришла женщина по фамилии Пибоди, пожаловалась на колики. Доротея обещала сделать лекарство, но для этого нужно пиво. Однако ей небезопасно идти в таверну одной.
Кажется, в его голосе прозвучало осуждение, но я отделалась неопределенным хмыканьем, и Дензил ничего не сказал по поводу моей прогулки в дезабилье. Наверное, он просто не замечал этого до того, как мы вошли в медицинскую палатку Хантеров и я сняла плащ.
Бросив на меня обескураженный взгляд, Дензил кашлянул и ухитрился не глядя накинуть мне на плечи холщовый фартук.
– Как ты, тетушка? Не спится? – улыбнулась Дотти, растиравшая широкий бок развалившейся на стуле полной женщины.
– Сна ни в одном глазу, – призналась я, надевая фартук. – Это миссис Пибоди?
– Да. – Уткнувшись лицом в плечо, Дотти зевнула и сказала, обращаясь к Денни: – Несварение почти прошло. Я дала ей настой от колик и отвар мяты. Но ее еще беспокоит боль в спине.
Хмыкнув, я подошла к женщине и наклонилась. Казалось, она дремлет, пока я не уловила исходящий от нее запах крепкого алкоголя. Я положила руку на ее живот, пытаясь на ощупь определить причину боли, а женщина вдруг знакомо закашлялась, поперхнулась – и я едва успела отскочить в сторону, чтобы меня не окатило рвотой.
– Спасибо за фартук, Денни, – сказала я, стряхивая долетевшие до меня брызги. – Ты, наверное, не захватил родовой стул?
– Родовой стул? В битву? – промямлил он, расширившимися глазами глядя на женщину. Та медленно покачивалась туда-сюда, словно огромный колокол, решающий, звонить ему или нет.
– Нам бы он сейчас не помешал, – осматриваясь, заметила я. – На случай, если она вот-вот родит. Дотти, можешь найти одеяло? Лучше положить миссис Пибоди на пол, койку она сломает.
Стоило нам коснуться женщины, как она снова впала в беспамятство, и мы втроем едва смогли переложить ее на расстеленное на полу под фонарем одеяло. На свет и витающие в воздухе запахи тут же налетели мотыльки.
Миссис Пибоди не просто потеряла сознание, а впала в алкогольную кому. Посовещавшись, мы повернули женщину на бок – на случай, если ее снова вырвет. Живот свесился набок и лежал на полу, округлый и похожий на мешок. Миссис Пибоди выглядела словно матка насекомого, готовая исторгнуть из себя тысячи новых жизней. Вслух я этого не стала говорить, потому что Дотти и без того была бледна.
Оправившись от потрясения, Денни взялся приглядывать за женщиной – точнее, взялся за ее запястье, чтобы проверить пульс.
– Удивительно сильный пульс, – сказал он и посмотрел на меня. – Думаешь, она вот-вот родит?
– Надеюсь, нет. Но сказать точнее без более… м-м-м… подробного обследования не могу. – Я глубоко вздохнула и великодушно предложила: – Хочешь, я ее обследую?
– Я принесу чистой воды! – Денни вскочил и схватил ведро.
Благодаря тому, что он помолвлен с Дотти, я не назвала его при ней трусом, лишь сдержанно выпроводила.
Миссис Пибоди беспокоила меня по нескольким причинам. Я не знала, начались у нее роды или нет, и если да, то не станет ли помехой ее коматозное состояние. Количество выпитого ею алкоголя точно повлияет на ребенка. Сможет ли дышать опьяненный новорожденный? Его не вырвет – нечем, желудок пуст, но если он опорожнит кишечник в утробе и задохнется калом при родах? Это представляет опасность даже в современных больницах со всем необходимым оборудованием и опытными акушерами – многие из таких малышей умирают от удушья, повреждения легких или инфекции.
К своему стыду, больше всего я боялась, как бы во время родов не случилось что-нибудь такое, из-за чего мне придется надолго остаться с матерью и – или – ребенком. Из-за клятвы Гиппократа и чувства долга я не смогу бросить нуждающегося во мне пациента.
Однако я не могу бросить и Джейми. Я точно знаю, что он пойдет в битву, и скоро. Одного его я не отпущу.
Слабый шум отвлек меня от моральной дилеммы. Дотти начала раскладывать вещи и уронила ампутационную пилу. Она наклонилась, чтобы поднять ее, и сказала что-то себе под нос на немецком. Должно быть, выругалась – Джон всегда ругается на немецком, наверное, это у них семейное.
При мысли о Джоне я ощутила себя виноватой, что усугубило мои и без того сложные чувства. Рассудок твердил, что моей вины там нет, однако я все равно беспокоилась за Джона, пусть и старалась не вспоминать об этом хотя бы сейчас.
– Иди, Дотти, я сама обо всем позабочусь. Прямо сейчас все равно ничего не произойдет, а хирургические инструменты я соберу.
– Нет, все в порядке, я останусь, – сказала она и невольно широко зевнула. Удивившись этому, она запоздало прикрыла ладонью рот. – О боже. Извините, миссис Фрэзер.
Я улыбнулась. У Дотти были изысканные манеры, как и у Джона. Может, у Хэла они тоже есть, когда он не ведет себя откровенно по-хамски.
– Вообще-то я рада, что мне представилась возможность поговорить с тобой наедине, – сказала Дотти, глядя на меня своими выразительными глазами.
– Вот как? – Я нагнулась и положила руку на живот миссис Пибоди.
Ребенок не шевелился, но перед рождением они обычно затихают. Можно было бы послушать сердцебиение плода при помощи стетоскопа, однако он лежал в одной из коробок или мешков, которые Йен и солдат куда-то унесли. Впрочем, то, что я услышу или не услышу, никак не повлияет на происходящее.
– Да. – Дотти опустилась на ящик так, словно это был трон, – подобно всем Греям, она обладала исключительной осанкой. – Я хочу знать, как правильно провести половое сношение.
– Ох. М-м-м…
Она посмотрела на миссис Пибоди.
– И можно ли предотвратить… э-э…
– Беременность. Разумеется.
Я кашлянула, прочищая горло. Удивительно, что вид миссис Пибоди и вовсе не отвратил девушку от мыслей о беременности и сексе. У Доротеи Грей стальные нервы.
– Не пойми меня неправильно, тетушка, – искренне сказала она. – Или лучше называть тебя Друг Клэр? Я хочу детей, отчаянно хочу. Однако, если есть возможность не рожать на поле боя или плывущем корабле…
Я ухватилась за последнее слово, чтобы собраться с мыслями и придумать подходящий совет. Рэйчел, наверное, он тоже пригодится, учитывая, что у нее нет матери…
– Корабль? Вы собираетесь вернуться в Англию?
Дотти состроила гримаску, которая живо напомнила мне ее отца, и я чуть не рассмеялась.
– Не знаю. Я, конечно же, очень хочу повидаться с мамой и Адамом… и… хотя вряд ли я снова встречусь со своими друзьями, – она взмахнула рукой, словно отметая мысли об их существовании. – В высшем свете, разумеется, есть квакеры, но они богаты, а мы не очень. – Она прикусила губу, но не от досады, а в раздумьях. – Если мне удастся сделать так, чтобы Денни женился на мне здесь и мы прибыли в Англию уже супругами, тогда в Лондоне нам будет проще найти подходящее общество, которое нас примет. Тогда как здесь… – Она обвела рукой вокруг себя, подразумевая весь лагерь. – Его участие в войне будет всегда мешать ему, понимаешь?
