– Ладно, ладно. Но спать я буду снаружи, а не в палатке – я там словно задыхаюсь, – идя за мной, тихо признался он.
– Ну что ж, снаружи много места, – согласилась я, хотя от предстоящей ночевки на земле мои бока уже заранее болели.
Мы взяли два одеяла и, зевая, прошли немного по берегу реки до укромного местечка под шатром из ветвей плакучей ивы, ронявшей в воду свои листья.
Там оказалось на удивление уютно: мы расстелили одеяла на толстом, пружинящем ковре из травы, а близость воды приятно холодила кожу. Со вздохом облегчения я сняла нижние юбки и корсет и слегка поежилась, когда влажная, прохладная рубашка коснулась кожи.
Джейми разделся до рубахи и натер лицо и ноги мазью от комаров – возле воды они буквально кишели. Я села рядом с ним и тоже подцепила пальцем немного пахнущей мятой мази. Комары редко кусали меня, но все равно зудели над ухом и назойливо лезли в рот и нос, невероятно раздражая.
Я лежа наблюдала, как Джейми тщательно наносит мазь. Вот-вот наступит утро, но мне все равно хотелось забыться хотя бы на краткий миг, прежде чем взойдет солнце и воцарится кромешный ад.
Джейми закрыл баночку с мазью и с глухим стоном растянулся рядом со мной. Черные тени листьев мельтешили на его светлой рубахе. Мы повернулись, наши губы встретились в поцелуе и улыбнулись. Мы поерзали, пытаясь удобней устроиться в объятиях друг друга. Было тепло, но мне хотелось касаться Джейми.
А ему хотелось касаться меня.
– Точно? – удивилась я. – Как ты можешь… ты ведь столько времени провел на ногах!
– Нет, только последнюю минуту-две. Прости, саксоночка, я знаю, что ты устала и мне не следует… но очень уж хочется. – Джейми убрал руку с моего зада и задрал свою рубаху, а я покорно подняла сорочку выше.
– Можешь уснуть, пока я тружусь над тобой, – шепнул он мне на ухо, нащупывая рукой вход. – Я недолго. Всего лишь…
– Комары покусают твой зад, – сказала я, раздвигая ноги и ерзая в поисках удобного положения. – Может, лучше… ах!
– Ах? – польщенно переспросил он. – Ну ладно, если ты не хочешь засыпать…
Я сильно ущипнула его за ягодицу, и Джейми вскрикнул, засмеялся и лизнул мое ухо. Ему было тесно внутри меня – я еще недостаточно увлажнилась, – и он потянулся за баночкой с мазью от комаров.
– Ты точно хочешь… о-о-о! – Он уже наносил мазь, не очень сноровисто, но рьяно, и это внезапно оказалось куда более действенным. Энергичное втирание мятной мази в интимные органы дарило весьма интересные ощущения.
– Постони еще, мне нравится. – Он тяжело дышал мне в ухо…
И правда, все закончилось очень быстро. Джейми лежал на мне, часто дыша, а я грудью ощущала медленное и сильное биение его сердца. Я обхватила Джейми ногами, вокруг них принялись виться мелкие насекомые, алчущие обнаженного мужского тела. Но я не собиралась отпускать его. Прижалась сильнее, покачиваясь медлительно и возбуждающе…
У меня это тоже не заняло много времени. Расслабив подрагивающие ноги, я выпустила Джейми, обдавая его тяжелым, мятным дыханием.
– Знаешь, что? Теперь комары не покусают твои яйца.
– Мне сейчас все равно, даже если комары утащат меня в свое логово на поживу своим деткам, – пробормотал Джейми. – Иди сюда.
Я убрала с лица влажные волосы и удобно устроила голову во впадине его плеча. Джейми обнял меня. К этому времени я уже не ощущала границ собственного тела, будто слившись с влажным воздухом, и плавно уплыла в сон.
Я не видела снов и не шевелилась, пока меня не разбудила судорога в левой ноге. Джейми немного передвинул руку, и я улеглась обратно, уверившись, что он так и не смог заснуть.
– Как ты? – пробормотала я, едва шевеля языком от сонливости.
– Все хорошо, – прошептал он и убрал с моей щеки прядь волос. – Спи, саксоночка. Я разбужу тебя, когда придет пора.
– Тебе тоже надо поспать, – вспомнив нужные слова, прошептала я непослушными губами.
– Нет, я не собираюсь спать, – мягко и вместе с тем решительно возразил он. – Скоро битва… и мне снятся сны. Они снятся мне последние три ночи, и с каждым разом становятся все хуже.
Моя рука лежала на его животе, и сейчас она невольно поднялась выше, туда, где билось его сердце. Я знала, что Джейми видит сны, и прекрасно понимала, о чем они – он разговаривал во сне. И просыпался, дрожа. «Они становятся все хуже»…
– Ш-ш-ш. – Он поцеловал меня в макушку. – Не волнуйся, a nighean. Я просто хочу лежать здесь, с тобой, обнимать тебя, охранять твой сон и смотреть, как ты спишь. Я поднимусь с ясной головой… и пойду делать то, что должно.
Глава 66
Боевая раскраска
Nessun dorma – «Пусть никто не спит». Это была песня – Брианна называла такие «ария» – из известной ей оперы. Брианна играла в ней роль в университете, одетая как китаянка. Йен с улыбкой представил, как его рослая кузина расхаживает по сцене, шелестя шелками. Вот бы посмотреть на это!
Он вспомнил о ней, открыв кожаную сумочку, где лежали его краски. Бри – художница, и довольно неплохая. Она смешала красители собственного изготовления и сделала ему красную охру, а еще черную и белую краски из угля и сухой глины, зеленую – из молотого малахита, желтую – из желчи убитого ею и матерью буйвола. Больше ни у кого нет таких ярких красок, и Йену на миг захотелось, чтобы Поедатель Черепах и остальные могавки его клана оказались здесь и восхитились ими.
Просыпающийся в отдалении лагерь гудел, словно цикады в ветвях дерева у реки, – слишком громко, чтобы сосредоточиться на мыслях, и вместе с тем, стоит лишь привыкнуть к этому шуму, как сразу перестаешь его замечать. «Пусть никто не спит». Женщины и дети, скорее всего, спят. Шлюхи наверняка нет. Только не сегодня.
При мысли о них Йен ощутил подергивание в паху, но тут же забыл об этом. Подумал о Рэйчел – и тоже неохотно постарался забыть о ней.
Он открыл сделанную из ивовой коры коробочку, в которой хранился олений жир, и медленно и сосредоточенно намазал им лицо, грудь и плечи. Обычно он при этом мысленно разговаривал с духами земли и с личными святыми, Михаилом и Брайд. Но сейчас не они владели его мыслями: Йен до сих пор краешком сознания думал о Брианне и сильно ощущал присутствие отца, что сбивало с толку.
Было бы неуважительно отбросить в сторону мысли об отце. Йен перестал натираться жиром и закрыл глаза, пытаясь понять – быть может, отец хочет что-то ему сказать?
– Надеюсь, ты не принес мне весть о моей смерти? – вслух произнес Йен. – Потому что я не собираюсь умирать, по крайней мере до тех пор, пока не возлягу с Рэйчел.
– Что ж, достойная цель, – с иронией произнес голос дяди Джейми, и Йен распахнул глаза.
Дядя стоял в одной рубашке среди колышущихся ветвей плакучей ивы.
– Почему ты не в мундире, дядя? – спросил Йен, хотя его сердце билось, словно у испуганного мышонка. – Генералу Вашингтону это не понравится.
