– У тебя будет Кларенс. – Джейми вложил поводья мула мне в руку. – И это, если ты вдруг окажешься одна и тебе придется отбивать мула от желающих забрать его.
«Этим» оказался толстый кожаный пояс с двумя тяжелыми кавалерийскими пистолетами, патронташем и пороховницей.
– Спасибо. – Я тяжело сглотнула и привязала мула к дереву, чтобы надеть пояс с пистолетами. Они были довольно увесистыми, однако я внезапно успокоилась, когда их тяжесть легла мне на бедра. Я посмотрела на палатку, в которой лежал Джон.
– Ладно, а что насчет…
– Я присмотрю за ним. Собери остальные свои вещи, саксоночка. У меня не больше четверти часа, и я хочу, чтобы мы вышли вместе.
Я смотрела, как он идет к толпе, высокий и решительный, и думала уже не в первый раз: может, сегодня? Может, я вижу его в последний раз? И я молча стояла и смотрела, не отводя глаз.
Когда я потеряла его впервые, у Каллодена, я вспоминала каждый миг нашей последней ночи. Мелкие подробности помнились даже спустя годы: солоноватый вкус кожи на виске Джейми, изгибы его головы в моих ладонях, мягкие, влажные волоски у основания шеи… и неожиданно – магический ручеек крови, когда я на рассвете порезала руку Джейми, тем самым пометив, что он навеки мой. Благодаря этому я ощущала его рядом.
Когда я потеряла Джейми последний раз, в море, я вспоминала ощущение его присутствия рядом со мной, его тепло и тяжесть в моей кровати, ритм его дыхания. Лунный свет на его скулах, розовый отблеск рассвета на его коже… Даже зная, что дыхание Джейми стихло навсегда, я слышала его – медленное, ровное, непрерывное, – когда лежала одна в кровати моей комнаты на Каштановой улице. Этот звук успокаивал меня, а потом сводил с ума осознанием утраты, и я вжимала голову в подушку в тщетных попытках больше не слышать его… и позже бродила ночью по комнате, где пахло дымом, свечным воском и угасшим днем, и успокаивалась, лишь снова услышав дыхание Джейми…
Если на этот раз… Джейми вдруг обернулся, будто я позвала его. Он быстро подошел ко мне, взял за руки и сказал тихо и решительно:
– Сегодня это тоже не случится.
Потом он обнял меня, потянул вверх и глубоко, нежно поцеловал. Стоящие невдалеке мужчины разразились восторженными возгласами, но мне было все равно. Даже если это случится сегодня, я буду помнить.
* * *
Джейми шел к своим отрядам, вольно устроившимся у воды. Дыхание реки и поднимающийся от нее туман умиротворяли его, позволяя продлить ощущение ночного покоя и родственника за плечом. Джейми просил Йена-старшего остаться с Йеном-младшим, так было бы правильно, однако ему по-прежнему казалось, что рядом трое.
Сила мертвых родичей нужна ему. Ведь под его началом триста человек, знакомых лишь несколько дней. Раньше те, кого он вел в бой, всегда были ему родней по крови, по клану. Они знали его, доверяли ему – и Джейми доверял им. А эти люди чужие, но их жизни в его руках.
У них нет боевого опыта, они грубы и недисциплинированны – сущее отребье по сравнению с солдатами регулярной армии: тех всю зиму натаскивал фон Штойбен, низенький пруссак с фигурой как у бочонка, при взгляде на которого так и тянет улыбнуться… Однако это не важно – отряды Джейми всегда состояли из подобных людей: фермеров и охотников, которых вырывали из привычной среды и вооружали косами и мотыгами наряду с мушкетами и мечами. Если эти люди доверяли ему, то сражались бок о бок с ним – и за него – будто дьяволы.
– Ну, как обстановка, преподобный? – тихо спросил он священника, который только что благословил свой отряд добровольцев и стоял среди них в черном мундире, все еще протягивая руки, будто чучело на затянутом рассветной дымкой поле.
Лицо священника, обычно строгое, просветлело, и Джейми осознал, что уже занялся рассвет.
– Все хорошо, сэр, мы готовы, – хрипло ответил Вудсворт.
Слава богу, он не спросил про Бертрама Армстронга.
– Хорошо, – ответил Джейми, улыбаясь мужчинам, чьи лица высвечивал рассвет. – Мистер Уэлан, мистер Мэддокс, мистер Хебден – надеюсь, этим утром у вас все хорошо?
– Да, – пробормотали они с застенчивой благодарностью за то, что он помнит их имена.
Джейми хотел бы знать имена всех, кто находится под его командованием, а пока постарался запомнить имена и лица хотя бы нескольких человек из каждого отряда. Возможно, благодаря этому они решат, будто он помнит всех. Им нужно знать, что Джейми заботится о них.
– Все готово, сэр, – сказал капитан Крэддок, один из трех подчиненных ему капитанов, чопорный и неловкий от важности момента.
За ним стояли Джуда Биксби и Льюис Орден, лейтенанты Джейми. Биксби двадцать, Ордену, наверное, на год больше. Они неприкрыто волновались, и Джейми улыбнулся им, заражаясь их юной радостью.
Среди ополченцев было несколько довольно молодых парней. Двое подростков, высоких и тощих, словно кукурузные стебли, – кто они? Ах да, сыновья Крэддока. Их мать умерла всего месяц назад, и они вступили в ополчение вместе с отцом.
«Господи, помоги мне уберечь их от смерти!» – взмолился Джейми.
Он ощутил – по-настоящему ощутил, – как на его плечо опустилась ладонь, а потом исчезла, и понял, кто тот третий, идущий с ним родич.
«Taing, Da»
[90], – подумал Джейми и заморгал, подняв лицо, чтобы все думали, будто слезы на его глазах выступили из-за яркого солнечного света.
* * *
Я привязала Кларенса к забору и пошла к палатке. Беспокойство мое почти улеглось, хотя я все еще нервничала. То, что должно случиться, обязательно случится – быстро и, скорее всего, без предупреждения. Фергус и Жермен ушли на поиски завтрака. Надеюсь, они вернутся до моего ухода – ведь когда придет пора, я уйду, невзирая на убеждения о том, что пациента нельзя оставлять, кем бы он ни был.
Этот самый пациент сейчас лежал на спине под фонарем, прикрыв здоровый глаз и тихо что-то напевая на немецком. Когда я вошла, он умолк, посмотрел на меня и удивленно заморгал при виде оружия.
– Нас прямо сейчас собираются атаковать и взять в плен? – садясь, спросил Джон.
– Ложись. Нет, это Джейми подстраховывается. – Я осторожно коснулась одного из пистолетов. – Не знаю, заряжены они или нет.
– Скорее всего, да. Этот мужчина ничего не делает наполовину. – Джон с тихим стоном лег.
– Думаешь, ты хорошо его знаешь? – спросила я с раздражением, удивившим саму меня.
– Да, – тут же ответил он и улыбнулся при виде выражения моего лица. – В некоторых отношениях я знаю его не так хорошо, как ты, зато в других знаю лучше. Мы оба солдаты. – Он скосил глаза, следя за жизнью лагеря, виднеющейся в проеме палатки.
– Если ты так хорошо знаешь Джейми, то не должен был говорить ему то, что сказал, – уязвленно возразила я.
– А! – перестав улыбаться, Джон задумчиво посмотрел вверх. – Да, следовало быть осмотрительней. Однако что сделано, то сделано.
