– Что, горчица еще печет, Друг Джейми? – вежливо спросила Пейшенс. – Ты все время шмыгаешь носом. Может, тебе дать платок?
В лесу под Филадельфией
Грея ослепило ярким солнечным светом, и в живот ему больно ткнулся мушкет.
– Вылезайте и руки держите на виду, – холодно велели ему.
Грей приоткрыл здоровый глаз и увидел мужчину в потрепанном мундире Континентальной армии поверх домотканых бриджей и рубахи с расстегнутым воротником. Со шляпы незнакомца свисало индюшиное перо. Снова повстанцы. Нервно сглотнув, Грей выбрался из норы и встал, поднимая руки.
Повстанец окинул удивленным взглядом его изувеченное лицо и ржавые кандалы, с которых свисали обрывки тряпок. Мушкет он опустил, но убирать оружие не торопился. Теперь, стоя на ногах, Грей увидел за спиной незнакомца еще нескольких человек, которые пялились на него с нескрываемым интересом.
– Хм… И откуда вы бежите? – настороженно спросил мужчина с мушкетом.
Из двух возможных ответов Грей выбрал более рискованный. Если назовется белым заключенным, его или отпустят на все четыре стороны, или в худшем случае возьмут с собой, но кандалы снимать не станут. Значит, от изрядно надоевших цепей избавиться не выйдет.
– Меня схватили британские солдаты. Обвинили в шпионаже, – решительно заявил он.
Ведь практически так оно и было.
Среди мужчин поднялся одобрительный гул, они шагнули ближе, чтобы рассмотреть смельчака. Ствол мушкета наконец отвернулся в другую сторону.
– Ясно, – ответил обнаруживший Грея мужчина, говоривший с заметным английским акцентом, – должно быть, он родом из Дорсета. – И как же вас зовут, сэр?
– Бертрам Армстронг. – Грей торопливо назвался своим вторым именем. – Сэр, не могли бы вы оказать мне честь и тоже представиться?
Тот скривился было, но ответил:
– Преподобный Пелег Вудсворт, капитан шестнадцатой Пенсильванской армии. А вы из какой дивизии будете?
Он покосился на шапку Грея со смелой надписью.
– Я еще не успел вступить в ряды армии, – ответил Грей, чуть смягчая собственный акцент. – Только собрался, как угодил в лапы британского патруля и мигом заполучил эти браслеты.
Он поднял руки, демонстрируя кандалы. Мужчины вновь одобрительно заворчали.
– Ладно, – бросил Вудсворт и вскинул мушкет на плечо. – Идемте с нами, мистер Армстронг; думаю, мы сумеем решить вашу беду.
Глава 21
Чертовы мужчины
Вскоре Йен и Рэйчел добрались до тракта, где вереницей ползли лошади, мулы, фургоны и отряды ополченцев. Там Рэйчел посчастливилось сесть в повозку с ячменем, а Йен с Ролло трусили рядом до брода у Мэтсон-Форта, где была назначена встреча с Дензилом и Дотти. Увы, их прождали до самого полудня, но фургон Дензила так и не появился, и никто из ополченцев по пути его тоже не встречал.
– Что-то случилось, наверное, – безропотно пожала плечами Рэйчел. – Нам лучше идти дальше, может, он нагонит нас по дороге.
Она не тревожилась: родственники любого врача быстро привыкают к подобного рода неожиданностям. К тому же ей нравилось быть вдвоем с Йеном.
Йен счел это решением разумным, и они перешли ручей, неся обувь в руке. Холодная вода приятно освежила ноги. Даже в лесу воздух был горячим и густым, трескучим от грозы, которая уже давно сгущалась, но никак не могла пролиться дождем.
– Постой. – Йен протянул Рэйчел свои мокасины, винтовку и пояс, где висели пороховой рожок, патронташ и кинжал. – Погоди минутку, хорошо?
Он заметил в ручье промоину, где бурный поток воды высек в скале глубокую яму. Перепрыгивая с камня на камень, Йен добрался до темного пятна под водяной рябью и с громким «плюх!» булыжником ушел на дно. Ролло, после брода мокрый по грудь, заметался взад-вперед, шумно гавкая и осыпая Рэйчел брызгами с хвоста.
Наконец Йен показался из воды и протянул Рэйчел руку, приглашая к нему присоединиться. Та лишь многозначительно подняла винтовку. Йен, смиряясь с отказом, на четвереньках выбрался из ямы, встал на мелководье и, как Ролло, встряхнулся всем телом, рассыпая брызги.
– Не хочешь искупаться? – забирая ружье, спросил он с усмешкой и ладонью утер воду со лба и подбородка. – Вода холодная, бодрит.
– Я бы искупалась, – ответила Рэйчел, смахивая с потного лица капельки, – если бы мой наряд годился для купания.
На Йене были заношенные лепты из оленьей кожи и хлопковая рубаха, выгоревшая настолько, что на бежевой ткани уже не различалась красная вышивка. Такой одежде не страшны ни вода, ни солнце, она даже мокрой выглядит вполне пристойно, а вот Рэйчел, вымокнув, походила бы на крысу-утопленницу. Причем крысу весьма неприличного вида – от воды ткань платья стала бы прозрачной и облепила все тело.
Рэйчел невольно покосилась на набедренную повязку Йена – точнее, туда, где она только что находилась, пока Йен не приподнял ее, чтобы приладить пояс.
Девушка со свистом втянула воздух, и Йен удивленно поднял глаза.
– А?..
– Не важно, – ответила та, хотя щеки, невзирая на умывание, вспыхнули огнем. Йен проследил за ее взглядом. Когда он вновь посмотрел Рэйчел в лицо, она была готова сигануть прямиком в воду, наплевав на платье.
– Тебя это смущает?
Выгнув бровь, он двумя пальцами приподнял мокрую набедренную повязку.
– Нет, – с достоинством произнесла Рэйчел. – Я уже видела мужской орган прежде, ты же знаешь. И не раз. Только не… – Не тот, с которым вскоре предстоит свести более близкое знакомство. – Не… твой.
– Не думаю, что мой чем-нибудь отличается, – заверил Йен. – Но можешь смотреть, если хочешь. Я не против. Не хотелось бы тебя вдруг чем-нибудь напугать.
– Если думаешь, что я питаю хоть какие-то иллюзии об этой штуке после стольких месяцев в военном лагере… Уж поверь, я не испугаюсь, даже когда он…
Рэйчел осеклась, но слишком поздно.
– Встанет, – с усмешкой договорил Йен. – Знаешь, хотелось бы верить. Иначе я был бы очень разочарован.
* * *
Невзирая на жаркий румянец, заливавший ее с головы до ног, Рэйчел ни о чем не жалела. Йен ведь улыбнулся – и его радость бальзамом пролилась ей на сердце.
С тех пор как дошли известия о затонувшем корабле, Йен ходил весьма мрачный, и пусть держался он стойко (что свойственно и горцам, и индейцам), глубины своего горя от Рэйчел не скрывал. И это грело ей душу, хотя и сама Рэйчел была опечалена трагичной кончиной мистера Фрэзера, к которому она питала глубочайшее уважение и привязанность.
Рэйчел часто думала и о матери Йена: о том, сумела бы она ужиться с этой дамой? Вдруг та стала бы матерью и ей… Впрочем, на подобную милость Господа Рэйчел и не рассчитывала; она сомневалась, что Дженни Мюррей благосклонно отнеслась бы к невестке-квакерше; равно как и единоверцы не оценят ее стремление выйти замуж за человека с кровью на руках и католика в придачу. Рэйчел не знала даже, какой факт потрясет квакеров сильнее… Хотя индейские татуировки Йена наверняка поблекнут в свете его религиозных воззрений.
