– О… – оторопел тот. – Выходит, ты знаешь…
– Да, черт возьми, знаю! Мог бы и сам рассказать!
– Что знаешь? – Рэйчел растерянно переводила взгляд с одного мужчины на другого.
– Не смей, чтоб тебя, ей говорить! – рыкнул Уильям.
– Не глупи, – рассудительно ответила Рэйчел. – Естественно, он скажет мне, как только ты уйдешь. Так что лучше скажи сам. Вдруг Йен понял что-то неправильно…
– В этом нет ничего постыдного… – заговорил Йен, но тут же попятился, потому что Уильям вскинул кулак.
– Думаешь?.. – Он был в бешенстве и говорил чуть слышно, почти шипел. – Узнать, что я… я… отродье шотландского головореза? Что я чертов ублюдок?
Как ни пытался Йен держать себя руках, понемногу тоже начал закипать.
– Головореза, значит? – огрызнулся он. – Да любой мужчина с гордостью назовет себя сыном Джейми Фрэзера!
– О… – пробормотала Рэйчел, не давая Уильяму ответить очередным оскорблением. – Вы об этом…
– Что? – тот свирепо уставился на нее. – Что, черт возьми, ты хочешь сказать?
– Мы с Дэнни и сами все поняли. Уже давно. – Она пожала одним плечом, опасливо не спуская с Уильяма глаз, потому что, казалось, он вот-вот бабахнет, как двенадцатифунтовая пушка. – Думали, ты знаешь, просто не хочешь говорить… Ты правда не знал? Ведь сходство невероятное…
– На хрен мне сдалось это сходство!
Забыв про Рэйчел, Йен обоими кулаками ударил Уильяма в лицо, опрокинув на колени, а потом замахнулся, чтобы пнуть в живот. Если бы удар попал в цель, на этом бы все и кончилось, но Уильям оказался быстрее. Он увернулся, поймал Йена за ногу и дернул. Тот упал, одним локтем стукнувшись о землю, извернулся и схватил Уильяма за ухо. Кажется, Рэйчел что-то вопила, он смутно слышал ее крики и даже успел пожалеть о своей импульсивности, но горячка боя вытеснила все лишние мысли и голову заволокло туманом ярости.
Во рту было солоно от крови, в ушах звенело, но он одной рукой вцепился Уильяму в горло, а другой нацелился тому в глаза, как вдруг его схватили за плечи и силой оттащили от бессильно бьющегося на земле кузена.
Йен затряс головой, тяжело выдохнул и оглянулся посмотреть, кто же его держит – то оказались двое пехотинцев. Его пнули в живот, выбивая остатки воздуха.
Хотя Уильяму досталось не меньше. Он поднялся на ноги, утирая рукой кровоточащий нос, с гримасой взглянул на испачканную ладонь, поморщился и вытер ее о мундир.
– Взять его, – выпалил он, задыхаясь. Один глаз заплыл, но второй буравил Йена донельзя кровожадным взглядом – и тот, невзирая на обстоятельства, вновь поразился, до чего же он похож на дядюшку Джейми.
Ролло хрипло зарычал. Рэйчел обхватила пса обеими руками, но Йен знал: ей не хватит сил удержать полуволка, если тот вдруг решит броситься на Уильяма.
– Fuirich, a cu!
[24] – грозно приказал он.
Если тот вцепится Уильяму в горло, солдаты убьют пса не колеблясь.
Ролло послушно сел, но по-прежнему вздергивал губы, обнажая острые клыки, и беспрестанно рычал, содрогаясь всем телом.
Уильям взглянул на пса и повернулся к нему спиной. Фыркнул, сплюнул кровь и сказал, все еще задыхаясь:
– Отведите его к полковнику Прескотту. Этот мужчина арестован за нападение на офицера, наказание свое получит вечером.
– Что еще за «наказание»? – взвилась Рэйчел, протискиваясь между солдатами, держащими Йена. – Уильям Рэнсом, да как ты смеешь? Как… как ты смеешь?!
Она побелела от ярости, бессильно сжимая кулаки. Йен усмехнулся ей, слизывая с разбитой губы кровь. Однако Рэйчел на него не смотрела, все ее внимание занимал Уильям, выпрямившийся во весь рост и глядящий ей в переносицу.
– Это, мадам, уже не ваши заботы, – произнес он ледяным тоном: ровно так, как говорят взбешенные офицеры в красных мундирах.
Казалось, Рэйчел вот-вот пнет Уильяма по ноге (Йен многое бы отдал, чтобы полюбоваться на такое зрелище), однако воспитание взяло свое, и она тоже расправила плечи (а девушкой Рэйчел была достаточно высокой, совсем как тетушка Клэр) и вздернула подбородок.
– Ты трус и скотина! – объявила она во весь голос. Повернувшись к мужчинам, которые держали Йена, добавила: – И вы тоже трусы и скоты, раз подчиняетесь столь бесчестному приказу!
Один из солдат фыркнул, но тут же закашлялся, перехватив свирепый взгляд Уильяма.
– Взять его! – повторил Уильям. – Живо.
И, развернувшись на каблуках, зашагал прочь. На спине мундира виднелась широкая полоса светлой дорожной пыли, в волосах торчали листья.
– Идите-ка, мисс, лучше куда подальше, – почти любезно посоветовал один из конвоиров. – Среди солдатни вам делать нечего, особенно одной.
– Никуда я не уйду, – заявила та, щурясь, словно пантера перед прыжком. – Что сделают с этим человеком?
Она указала на Йена, который уже успел отдышаться.
– Рэйчел… – заговорил было он, но его перебил солдат:
– За нападение на офицера? Наверно, дадут пять сотен плетей. Повесят вряд ли, – бесстрастно добавил он. – Его благородие вроде ж не сильно пострадал.
Рэйчел побелела еще больше, а у Йена земля ушла из под ног, и он покрепче ухватился за солдат.
– Все будет нормально, nighean, – заверил он. – Ролло! Sheas!
[25] Они правы – в лагере тебе делать нечего. Лучше иди в город, хорошо? Расскажи тетушке Клэр, что случилось, – она поговорит с лор… Ух!..
Третий солдат, возникший из ниоткуда, ударил его в живот прикладом мушкета.
– Чего разболтался, а? Заткнись! А вы… – Он хмуро повернулся к Рэйчел. – Вон отсюда!
Он кивнул солдатам, и те поволокли Йена за собой.
Тот выворачивался, чтобы попрощаться с Рэйчел и дать ей последние указания, но всякий раз его рывком встряхивали, не давая обернуться.
Споткнувшись в очередной раз, Йен смирился и повис у них на руках. Тетушка Клэр – последняя его надежда. Если она попросит лорда Джона замолвить за него словечко или поговорит с Уилли, а может, и с самим полковником Прескоттом… Йен поднял голову: высоко ли еще солнце? Как он помнил, британцы обычно исполняют наказания после ужина… А еще Йен помнил, как выглядит спина дядюшки Джейми…
В животе похолодело. У него шесть часов. Не более.
Он снова рискнул обернуться. Рэйчел бежала прочь, Ролло скачками несся вслед за ней.
* * *
Уильям осторожно вытирал ушибы обрывками носового платка. Лицо распухло и онемело; он бережно потрогал языком зубы – вроде все на месте, хотя парочка заметно шаталась, а щеку саднило от пореза. Ладно, не страшно. Все равно теперь Мюррею достанется сильнее.
