– Это чертовски длинная история. Рассказывать некогда. Но… Я кое-что знаю о том, что будет. Из исторических хроник. Где-то через год Рэндолл вернется. И устроит здесь настоящий ад. А я, черт возьми, кажется, не могу этому помешать.
– Ад, значит… – медленно повторил Бак. Он неотрывно глядел Роджеру в глаза. – Он обидит эту маленькую красотку, да? И ты не можешь ему помешать? Да как ты вообще смеешь…
– Просто заткнись, а? – устало выдал Роджер. – Потом поговорим, ладно?
Бак набрал в грудь воздуха, все еще глядя на него, но потом выдохнул и, взяв свою сумку, без возражений пошел в дом.
Сыр – огромная головка, завернутая в увядшие листья, – был принят благосклонно и тут же отправлен на кухню, а Роджер и Бак остались наедине с Брайаном Фрэзером. Тот, обретя самообладание, вытащил из стола какой-то небольшой предмет, обмотанный платком, и протянул Роджеру.
Вряд ли это палец, крови-то нет…
– Капитан Рэндолл сказал, что капитан Банкомб передал весть о поисках всем патрулям, и один из них принес этот предмет в Форт-Уильям. Никто не знает, что это за штука, но на ней имя вашего сына, возможно, он ее потерял.
– Имя?
Роджер развязал шнурок. В первое мгновение он вообще не понял, что именно лежит в платке. Предмет, легкий как перышко, свесился с его пальцев.
Две пластины из чего-то вроде прессованного картона, нанизанные на тонкий тканый шнурок. Одна – круглая и красная. Вторая – в форме восьмиугольника зеленого цвета.
– О господи… – пробормотал Роджер. – Чтоб меня…
На обоих пластинках было отпечатано «Дж. У. Маккензи», а еще номер и две буквы. Роджер трясущимися пальцами перевернул красный кружок: там была надпись, которую он ожидал увидеть.
ВВС.
Он держал жетоны британского военного летчика времен Второй мировой войны.
Глава 44
Амфисбена
– Откуда тебе знать, что это впрямь вещь твоего отца. – Бак кивнул на жетоны, которые Роджер до сих пор сжимал в кулаке, сминая пластины. – Черт возьми, сколько в этих местах живет Маккензи?!
– Много…
Роджер сидел на мшистом валуне. Они поднялись на вершину холма за Лаллиброхом, прямо перед ними стоял брох, увенчанный черной витой крышей.
– …Но среди них вряд ли найдутся другие летчики военно-воздушных сил, служившие во Вторую мировую. Особенно пропавшие без вести. И умевшие перемещаться во времени.
Роджер не помнил, что сказал после того, как увидел жетоны. Очнулся он уже в старом скрипучем кресле с дымящейся кружкой чая в руках, а все обитатели дома толпились в дверях, бросая на него сочувственные взгляды, полные любопытства. Бак сидел перед ним на корточках и тоже недоуменно хмурился.
– Простите. – Роджер откашлялся и поставил нетронутый чай на столик. Ладони покалывало от горячей кружки. – Должно быть, это от неожиданности. Я… спасибо.
– То есть все-таки это вещица вашего сына?
Дженни Фрэзер потемнела от тревоги.
– Да, наверное. – Он наконец немного пришел себя, встал и кивнул Брайану. – Спасибо вам, сэр. Не могу словами выразить благодарность за все, что вы для меня сделали. Я… мне надо подумать, как быть дальше. Мисс Фрэзер, прошу меня извинить.
Дженни кивнула, не отрывая от него глаз, и разогнала горничных и повара, чтобы Роджер мог выйти. Бак последовал за ним, тоже пробормотав извинения. Они молчали до самой вершины холма. И только там Роджер объяснил, что это за жетоны и кому они принадлежат.
– Зачем два? – спросил Бак, на пробу трогая их пальцем. – И почему разного цвета?
– Два на тот случай, если один будет уничтожен. – Роджер глубоко выдохнул. – А цвета… Они сделаны из прессованного картона и обработаны специальными химикатами… то есть веществами. Один водонепроницаемый, второй не горит в огне, только я не знаю, какой из них какой.
Впрочем, кому сейчас интересны технические детали?
Бак с непривычной для него деликатностью ждал, когда Роджер заговорит о самом сложном.
Как сюда попали жетоны? Когда и при каких обстоятельствах они были отделены от Дж(еремайи) У(олтера) Маккензи, католика, серийный номер 448397651, ВВС?
– Клэр… Это моя теща, я ведь о ней уже рассказывал?
– Немного. Она провидица, да?
Роджер хохотнул:
– Да, вроде того. Как и ты. Легко быть провидцем, когда предсказываешь то, что для тебя случилось в далеком прошлом.
В далеком прошлом…
– О господи… – выдавил Роджер вслух и съежился, прижимая кулак с жетонами ко лбу.
– Эй, все хорошо? – спросил Бак.
Роджер глубоко вздохнул, выпрямился.
– Знаешь такое выражение: один бес, что так, что эдак?
– Нет, и я не думал услыхать его от священника. – Бак дернул губами в легкой улыбке. – Разве ты не должен проповедовать, что с бесами можно и нужно бороться?
– От священника… Угу. – Роджер снова глубоко вздохнул. На шотландском высокогорье кислорода было вдоволь, но сегодня воздуха ему не хватало. – Сомневаюсь, что те, кто создавал религию, учитывали путешественников во времени.
У Бака взметнулись брови.
– Создавал? – удивленно переспросил он. – То есть Бога кто-то создал?
Роджер невольно рассмеялся; ему, пусть даже на миг, стало легче.
– Все мы, – иронично отозвался он. – Господь создал нас по своему образу и подобию, а мы ответили ему тем же.
– Хм-м-м… – Бак задумался ненадолго, но потом медленно кивнул. – Не буду утверждать, что ты не прав. Но Господь существует, верим мы в него или нет. Так ведь?
– Да. – Роджер костяшками вытер нос, который на холодном ветру уже начинал течь. – Ты слышал про святую Терезу Авильскую?
– Нет. А еще я не слышал про протестантских священников, которые чтут католических святых.
– Я не чураюсь знаний, они могут быть полезны. Так вот, святая Тереза однажды заявила Господу: «Если Ты так обращаешься со Своими друзьями, неудивительно, что их так мало». Пути Господни неисповедимы.
Бак ухмыльнулся – на редкость искренне, и Роджер немного взял себя в руки.
– Итак, Клэр… моя теща, кое-что рассказывала нам с Брианной. О том, что случилось, когда она попала сквозь камни в тысяча семьсот сорок третий год, и о том, что было до этого. В основном о капитане Рэндолле.
Коротко и по возможности безразлично Роджер поведал давнюю историю: о налете Рэндолла на Лаллиброх, о попытке изнасиловать Дженни Мюррей, о том, как Джейми Фрэзер, только что вернувшийся из Парижа и не знавший еще, чем заняться в жизни, вступился за честь сестры и дома, был арестован и увезен в Форт-Уильям, где его выпороли кнутом
– Дважды. – Роджер затих, чтобы глотнуть воздуха. – Во второй раз… Там был Брайан. Он решил, что сына забили насмерть, и у него от переживаний случился инсульт… то есть апоплексия. И он… – Роджер сглотнул. – Умер.
