Она отстранилась от камеры, покачала головой и щелкнула фисташку.
– Я была о вас лучшего мнения, Джонсон. Честное слово. Вся моя жизнь – цепь разочарований, а мне все не хватает цинизма.
К этому времени стало уже ясно, что она утешается звуком собственного голоса. Джонсон посмотрел на табло записи. Еще десять минут. За это время Авасарала могла добраться до чего-нибудь существенного, но он решил дослушать ее в спальне. Резкие согласные и шершавые гласные ее речи складывались в подобие фоновой музыки, пока Фред привычно возился у ночного столика. Пять таблеток, запить стаканом воды. Таблетки оставляли на языке меловую горечь, и вода не смыла их вкуса.
Круглосуточная работа – это для молодых. Он и теперь выдерживал, когда надо, но в прежние времена решительный бой с мирозданием представлялся ему честной дракой. Он мог продержаться на одной злости, а усталость вроде как очищала от грехов. Теперь он держался на кофе и таблетках от давления и надеялся, что организм не развалится на ходу. Это выглядело не так романтично.
– Робертс, похоже, загнала остатки марсианского парламента в рамки, – говорила Авасарала, – так что есть надежда от нее кое-чего дождаться. Хотя бы уверенности, что она не засрет всю нашу стратегию, лишь бы оставить на ней свою метку. Соутер пробивает Рею или Палладу, в зависимости от того, решим ли мы собрать наличных союзников, какими бы полудохликами те ни были, или лишить Инароса производственной базы. Адмирал Стейси против, боится слишком растянуть наш флот.
Обе стратегии были ошибочными. Это надо будет до нее донести. Авасарала прижала пальцы ко лбу. Коротко, прерывисто вздохнула. На миг показалась маленькой. Беззащитной. Непривычно было видеть ее такой.
– Мы перехватили еще два камня. Один снабдили маскирующим покрытием, но мы его все равно выловили. На этот раз. Я затребовала полные данные глубокого сканирования – будем искать остальные. Но толкнуть что- нибудь на пересекающуюся орбиту обходится так дешево, что Инарос мог набросать их сотнями. Так, чтобы падали месяцами. Или годами. Мы и век спустя рискуем отхватить что-нибудь, свалившееся из эклиптики с запиской: «Охрененный привет от Свободного флота». Это дерьмо будут разгребать мои праправнуки.
– Надеюсь. Если мы победим, – обратился к экрану Фред. Хоть запись и не могла его услышать. Он перебрался в ванную, и там тоже включился для него дисплей.
Больше всего в губернаторской квартире его радовал душ. Широкий, как проливной дождь, а вместо слива решетка на весь пол, так что вода уходила даже на трети g. Фред разделся и стал смывать дневную грязь и пот под рассказ Авасаралы о последних сведениях с колонизированных планет (надежных данных недоставало, но, по-видимому, дела там шли плохо), о работе по пропавшим за кольцами кораблям (есть несколько теорий и надежда, что загадку прояснят маршрутные отчеты с Медины, если их удастся заполучить) и о ситуации на Земле (ожидается вторая волна смертности – начинает сказываться недостаток продовольствия, санитарии и медицинской помощи).
Обсохнув, Фред натянул свежую рубашку и чистые брюки. Толстые мягкие носки. Маленькие радости жизни. Авасарала продолжала отчет, углубляясь в ненужные подробности и отвлекаясь на комментарии, как будто оттягивала встречу с одиночеством в своей пустой тихой комнатке на Луне. Даже ее не хватит навечно.
– Ожидаю от вас известий, – заключила она. – И я ни хрена не шучу: Не. Позволяй. Больше. Холдену. Устанавливать. Свои. Законы.
Фред присел на край кровати, закрыл глаза, уронил голову в ладони. Он не спал уже тридцать часов и сейчас заглядывал в ствол следующей вахте. Переговоры с союзами, переписывание старых контрактов под изменившееся положение дел… Эвакуация астеров из их квартир, закрытие целых районов станции ради экономии резервов. Частью сознания он воспринимал это как необходимость: остановить кровотечение, чтобы дождаться помощи. Раза три-четыре за смену вспоминал, что помощи не будет. Что решения, принятые сегодня, останутся на годы. Если не навсегда.
Искушение прилечь, закрыть полные песка глаза было сильнее, чем три десятка лет назад соблазн голода и секса. Сама мысль об этом клонила голову к подушке не меньше изнеможения. Никому, а тем более человеку его возраста, непозволительно себя так загонять, а губернаторская постель мягкая, заманчивая, простыни чистые, хрустящие. Но стоит прилечь, глаза открываются, едва голова коснется подушки. Он станет беспокойно метаться, путаться в простынях и в конце концов встанет, потеряв впустую два или три часа. Еще одна смена доведет его до состояния, когда подействуют таблетки. Он провалится в темноту под веками, сознание блаженно погаснет. Но пока еще рано.
Его первая любовница – ее звали Датиной Редстоун – в таких случаях говаривала: «Лес манит, но…», после чего вставала и отправлялась на работу. Он узнал, откуда цитата, спустя много лет после того, как они расстались, и с тех пор затаил неприязнь к Роберту Фросту.
Подтянув к себе ручной терминал, Фред оценил себя его глазком и включил запись.
«Сообщение получил. Я сделаю все возможное, чтобы держать в руках нашего общего знакомого. Однако замечу, что таким ценным ресурсом разбрасываться глупо. Ни мне, ни вам положение не позволит сделать то, что может сделать Холден со своими людьми. Кстати говоря, прилагаю список спасенного имущества с „Мински“. Корабль большой и хорошо обеспечен. Основываясь на своих полномочиях губернатора Цереры, учитывая чрезвычайные обстоятельства, я принимаю это имущество в общественных интересах. Это не закон Холдена, это просто закон. Корабль и третью часть груза я возвращаю на Землю в сопровождении „Августа Мерчанта“ и „Бетани Томас“. Этого хватит, чтоб поддержать жизнь в городе средних размеров. Понимаю, что это лишь капля в ведре, но капля по капле ведро наполнится».
Он подумал, не надо ли чего добавить. Все, что приходило в голову, было лишнее или недостаточное. В любом случае, все это могло подождать. Он пересмотрел запись, зашифровал и поставил в очередь на отправку, после чего вытащил себя из спальни. Выспится потом.
Охрана встретила его у дверей и проводила до карта в главном коридоре. Его карт был накрыт пуленепробиваемым стеклянным колпаком. Фред в нем чувствовал себя как в аквариуме. Но пока не было уверенности, что среди миллионов законопослушных граждан не затесались люди Инароса, приходилось терпеть. А поскольку такой уверенности не предвиделось, следовало привыкать. Они вывернули в коридор: карт охраны впереди и еще один позади, на дистанции, чтобы взрыв в случае чего не достал всех сразу. Логика поля боя. Теперь всюду поле боя.
Граждане Цереры уступали ему дорогу, отходили к стенам и провожали взглядами. Фреду все казалось, что ему бы следовало преклонить перед ним колени. Или хоть помахать рукой. Андерсон Доуз – его старый друг и враг – много лет вел станцию. Доузу бы такое в голову не пришло. Но и Церера тогда была другой.
Губернаторский дворец располагался недалеко от порта, ближе к обшивке станции, где сильнее всего сказывалась гравитация вращения и меньше всего – сила Кориолиса. «Росинант» получил отдельный причал в том же доке, что и «Мински», и, остановив карт у погрузочной площадки, Фред застал Джеймса Холдена уже на месте.
