Распарывать и перешивать, иначе никак. Это просто подшить не получится, разве что длину сейчас убрать?
Малена лениво копалась в сундуке, когда заметила…
Крышка была… не цельной.
Тонкая, словно волос, щель проходила по всей ее кромке. Видимо, когда-то в ней сделали тайник, и он был незаметен, но за десять лет… кто знает, как хранились сундуки?
Сырость, сухость… Дерево рассохлось, и стало видно, что там пустота.
Тайник?
Малена понимала, что поступает глупо, что вряд ли там что-то будет, что…
Какая разница?
Пальцы не справились, а вот ножницы подошли, и через пару минут дощечка отошла, открывая пространство, заполненное корпией. И в ней лежал небольшой полотняный мешочек. Совсем небольшой…
Малена медленно взяла его в руки.
Что там?
Что-то мамино?
Пальцы дрожали так сильно, что завязки пришлось распускать зубами, но наконец они поддались, и в руках у Малены осталось… зеркало.
Очень старое, в тяжелой металлической оправе черного цвета, кое-где позолота, кое-где царапины… но только на оправе. На самом зеркале нет ни царапины, ни скола…
Странное стекло, золотистого цвета, и лицо Малены в нем кажется совсем не знакомым, взрослее, серьезнее… громадные глаза, серые, как у матери, высокие отцовские скулы…
Когда-то мама держала это зеркало в руках.
Малена медленно провела пальцем по оправе. Ойкнула, отдернула руку, видимо, металл плохо отполировали, осталась заусеница, а на подушечке пальца выступила капелька крови. Девушка слизнула ее…
Внезапно накатила усталость, захотелось спать.
Мама…
Ни за что она с этим зеркалом не расстанется и не покажет его никому.
Зеркало решительно отправилось в тот же мешок и для начала – под подушку. Так Малена и уснула, вцепившись в свою драгоценность даже во сне.
Лорена Домбрийская
Полетело в стену зеркало, вслед за ним отправилась книга, подушка, со злости женщина перевернула чайный столик, выдохлась и замерла среди комнаты демоном разрушения.
– Тварь!
Титул, красота, молодость (что такое тридцать пять лет? Ерунда!), богатство, власть…
Панацеей не является ничего из вышеперечисленного.
Муж умирает. А с ним умирают и надежды Лорены на счастливую, обеспеченную жизнь.
Впрочем, метаться по комнате Лорене надоело достаточно быстро, и она помчалась в покои, отведенные для проживания графу Рисойскому. Брат-близнец, вторая половинка, родной и любимый человек. Да, такие бывают даже у гадюк.
Хотя лично Лорена себя ни гадюкой, ни гадиной не считала, дело-то вполне житейское…
Когда тридцать пять лет назад в семье Рисойских родились близнецы, отец закатил по этому поводу пирушку на неделю. С угощением всех проезжающих, с подарками, с хмельными возгласами…
Для него жизнь была счастьем и праздником, так он и вел себя, а чтобы деньги зарабатывать, приумножать фамильное достояние… Какие интересные у вас шутки!
Аристократам таким заниматься неуместно, это для выскочек, выползков из низов общества, всякого отребья! Но уж точно не для Рисойского, который, бывало, и с королевским домом роднился!
Скончался отец от белой горячки, когда близнецам было по пятнадцать лет. Мать умерла в эпидемию холеры, тогда же умер и младший брат, впрочем, близнецы ни о ком не тосковали. Не умели. Друг друга им вполне хватало для счастья.
Быть красивой девушкой всегда приятно.
Но если ты бедна, как соборная крыса?
Если из всех платьев у тебя лишь два – без дырок, а остальные перешиты из старых, еще материнских? Если имение заложено за долги папочки, чтоб его шервули
[4] сожрали?
У красивых бесприданниц есть два выхода. Даже три.
Монастырь Лорена отмела сразу, она слишком хотела жить и радоваться жизни. Ей нравились красивые платья, драгоценности, да, и мужчины ей тоже нравились! И она им, поэтому рассматривала два других варианта.
Содержанка – или жена?
Оба имели свои достоинства и свои недостатки. На варианте жены настоял Лоран, и близнецы ни разу не пожалели о принятом решении.
А тогда, ночью, после похорон…
Лоран и Лорена сидели в кабинете отца, пили отцовское же вино и разговаривали.
– Рисой разорен. Доходов нам ни на что не хватит…
– Они все же есть? – Лорена искренне сомневалась в этом.
– Долгов у нас всяко больше. А потому… сестренка, у нас безвыходное положение.
– Какое же?
– Тебе надо выйти замуж. За богатого старика.
Лорена подняла брови. Не то чтобы ее пугала эта перспектива, в пятнадцать она уже отлично разбиралась в некоторых сторонах жизни. Братец и просветил, когда она его со служанкой застала. А девушкой Лорена оставалась из тех соображений, что девушки продаются дороже.
– Почему бы тебе не жениться?
– Потому что дочь с хорошим приданым за меня никто не отдаст, сама понимаешь. Сначала всё проверят, да и на ухаживания потратиться придется, на костюмы, на… на многое. Мы этого себе позволить не можем.
– А в моем случае?
– Ухаживать будут за тобой, подарки делать тебе, а благородная бедность девушке даже к лицу. Как и благородная бледность. К тому же ты красива и невинна. Вполне можешь привлечь внимание нужных нам людей, очаровать мужа, помочь деньгами братику…
– Ты так уверен, что я тебя не брошу? – усмехнулась Лорена.
– В этой жизни я уверен лишь в себе и в тебе. Больше не в ком… да и тебе может понадобиться моя помощь, сестренка, ты же не станешь терпеть старика до конца дней своих?
Лорена медленно кивнула.
Не станет. Но как же не хочется…
Лоран, заметив колебания, удвоил усилия, и вскоре Лорена согласилась с его доводами.
Никор Колойский был стар. Он был чуть ли не вдвое старше отца Лорены, но интереса к жизни не утратил. Обожал вино, вкусную еду, красивых женщин… последних – не только платонически, хватало ж сил у старика! Но Лорена выбивалась из этого ряда.
Невинная, красивая, благородная и гордая – восхитительное сочетание, не правда ли? Так и слышится вдали охотничий рог. Так и зовет, так и манит…
Стоит ли удивляться, что Никор повел себя, как охотничья борзая? Сделал стойку, а потом помчался за добычей…
