Сети, выступив вперёд, упал лицом вниз, коснулся лбом земли и, поднявшись, произнёс, оставаясь согнутым в низком поклоне:
— Он здесь, как приказал ты, великий!
— Хорошо.
Голос человека был глуховат, но звучен. Он посмотрел в лицо Гектору, для чего пришлось немного вскинуть голову: при своём огромном росте он всё же доставал троянцу лишь до подбородка.
— Ты сказал, что будешь говорить только с фараоном, не так ли? Я перед тобою, Гектор, сын Приама. Говори.
Глава 2
Гектор и так уже понял, кого видит перед собой. Он знал, что обруч с головой кобры, урей, как его называли египтяне, — символ царской власти. Да и от описаний, которые он слышал прежде, Рамзес III
[9] не отличался — фараон был таким, каким рисовали его рассказы купцов и послов.
Ещё раз сделав усилие, чтобы ничем не выдать своего смятения, герой поклонился.
— Я приветствую тебя, повелитель Двух царств
[10], великий фараон! Приветствую и благодарю за твоё царственное гостеприимство!
В последних словах не прозвучало насмешки, но они были жёстки и надменны.
Рамзес немного приопустил веки, с интересом вглядевшись в лицо пленника. Он тоже не мог не попять, что Гектор находится у последнего предела телесных, а быть может, и духовных сил. Откуда же такая твёрдость?
— Ты вздумал упрекать меня, троянец? — голос фараона звучал так же ровно, только губы негодующе изогнулись. — Ты считаешь, что я мог иначе поступить с человеком, который на моей земле поднял против меня восстание?
— Не я его поднял! — возразил Гектор.
— Ты возглавил отряды мятежников-нубийцев, ты своим воинским искусством дал им преимущество перед моей армией, дважды разбил её и погубил более семисот моих воинов! Ты, в чьё государство наши войска никогда не вторгались! Или это всё не так?
Теперь уже гнев звучал в словах фараона, он резко сдвинул свои тонкие, но густые брови.
Однако Гектор отвечал, не дрогнув и не смутившись:
— Всё, что ты сказал, правда. И я не отрицаю, что виноват. Я поддался глупейшему и подлейшему обману и совершил ошибку. Но тем не менее так не поступают со взятым в плен врагом, который дрался в честном бою, тем более, сели он царской крови! Ты упрягал меня в каменный мешок, оставив без воды и без пищи, даже не выслушав, даже не узнав, что заставило меня пойти на такой шаг!
Тьма сбежала с лица фараона, и он вдруг усмехнулся.
— Ну, это я, положим, знаю.
— Ты думаешь, что знаешь, — продолжал троянец, с трудом выталкивая слова из пересохшего рта. — Ты думаешь, что это только из-за давней дружбы между родом Приама и царями Эфиопии, или Нубии, как зовёте её вы. Но дело не только в этом. И не столько...
— Я знаю, — отрезал Рамзес. — Неужели ты не понимаешь, что тебя предали от начала и до конца? Я знаю: Колуба, нынешний царь Нубии, заманил тебя в ловушку, сыграв на твоей любви к брату.
Гектор почувствовал, что вот-вот упадёт. И не было даже возможности шире расставить ноги — мешала проклятая цепь.
— Я уже понял, что меня обманули, — проговорил он хрипло. — Но я не знал, что тебя извещали обо всём.
— Ну, не обо всём. Чтобы всё до конца понять, я должен задать тебе ещё несколько вопросов, Гектор, — проговорил Рамзес уже другим, более мягким тоном.
— Чтобы я смог тебе отвечать, — выдохнул пленник, — мне нужно выпить хотя бы чашку воды. Думаю, в этом ты мне не откажешь, как ни велик твой гнев. Только вот поднести её ко рту я не смогу: цепи помешают, а из твоих слуг и воинов мало кто достанет до моего рта.
— Хм! — то ли вспылил, то ли восхитился фараон. — Не хвались своим ростом. Во всяком случае, он не спас тебя от плена. Ответь: поклянёшься ли ты, что не нападёшь ни на кого из моих подданных и не попытаешься убежать, если я прикажу освободить тебя от цепей?
Гектор ещё нашёл в себе силы засмеяться, хотя смех вызвал боль в раскалённом горле.
— Это не я хвалюсь, это ты меня перехваливаешь, фараон, то есть переоцениваешь! Если бы я и попытался убежать, мне бы не дали, я это понимаю. И тем более не побегу, раз могу сейчас поговорить с тобой и во всём разобраться. А что до нападения... Клянусь, я никого не трону, если ты действительно меня выслушаешь и честно оценишь мои поступки.
— Я верю тебе, — сказал Рамзес и махнул кому-то рукой.
С двух сторон к Гектору подошли воины. Троянский царь услышал, как железо скрипнуло, звенья клацнули друг о друга и тяжеленные цепи упали к его ногам. Тотчас их оттащили в сторону, а перед троянцем появилась молоденькая девушка с подносом, на котором стояла алебастровая чашка с водой. Гектор взял чашку, осторожно поднёс к пересохшим губам и мгновенно проглотил воду.
— Так лучше? — спросил фараон.
— Намного, о Великий Дом! Если бы ещё было на что сесть...
Снова движение руки, и рабы вынесли откуда-то и поставили у парапета балкона два кресла с красиво изогнутыми подлокотниками, отделанными слоновой костью. Рамзес сел и жестом указал троянцу на другое кресло. Гектор не опустился, а упал в него, и тут же рабыня подала ему ещё одну чашку воды.
— Я ведь зачем-то нужен тебе, повелитель? — тихо проговорил герой, на этот раз выпив чашку до половины и смакуя каждый следующий глоток. — Ведь это так?
— Это так, — кивнул Рамзес. — Но сначала мы оба должны до конца понять, что произошло. Скажи, как ты попал в Нубию, миновав Египет?
Гектор вздохнул.
— История долгая и невесёлая. О том, что Троя пала, ты знаешь, разумеется. Я чудом остался в живых, вернее, выжил и спасся лишь благодаря моему брату Ахиллу. Кроме него в живых остались ещё двое моих братьев и мать. Царь Приам и многие из нашей родни погибли, а мою жену и маленького сына ахейцы увезли в рабство. И мы с братом решились отправиться в ахейские земли, чтобы их разыскать. На одном корабле, всего лишь с десятью гребцами — в Трое ещё мало жителей, и мы не хотели увозить оттуда людей.
В пути нас застигли шторма, корабль мотало и носило по морю много-много дней. Мы поняли, что нас уносит в сторону от нужного пути, но ничего не могли поделать. Вода кончилась, но потом, в промежутке между штормами, прошёл проливной дождь, и удалось пополнить запасы. По звёздам я видел, что мы плывём, вероятно, к берегам Египта, но изменить направление было не в нашей власти! Во время бурь погибли шестеро из наших десяти гребцов, ураган повредил мачту и изорвал парус. И вот, когда сил уже почти не оставалось, когда сломалось рулевое весло, налетела самая дикая и страшная буря. Волны стали захлёстывать корабль. Одна такая волна высотой с этот балкон смыла меня с судна. Я просто не успел ни за что ухватиться.
