И вот теперь нелепое и страшное чудище было от неё в двадцати локтях. И рогов у него всё-таки оказалось два — только они, будто издеваясь над обычаями живого мира, росли не поперёк морды, а вдоль, нелепые и ужасные!
Носорог издал звук, более всего напоминающий визг свиньи, и кинулся на жеребца зебры. Пентесилея могла поклясться, что они не задели животное, и всё же оно напало, да так стремительно, что успеть что-либо сделать уже нельзя было... Амазонка соскочила, вернее, слетела со спины полосатого и метнулась в сторону в тот миг, когда тупая морда нагнулась к самой земле, и чудовищный рог до основания вошёл в бок зебры.
С жеребцом было покончено в одно мгновение, и тотчас носорогий, в которого, казалось, вселился кровожадный демон, вновь пригнул голову с окровавленным рогом и помчался на Пентесилею. Она резко отпрянула в сторону, и гигант пронёсся вплотную к ней, но отбежав на пятьдесят-шестьдесят локтей, развернулся с быстротой и лёгкостью, совершенно невероятными для такого массивного и тяжёлого зверя. Снова бросок, и снова молодая женщина ушла в сторону, на этот раз почти под самым носом чудовища. Это подарило ей несколько лишних мгновений: мощь удара, который носорог нанёс в пустоту, заставила его пробежать вдвое дальше, чем в первый раз. И пока он вновь разворачивался, амазонка припустилась бежать изо всех сил.
Охотничий лук был за её спиной, и у пояса, как обычно, висела боевая секира, однако она великолепно понимала, что стрела просто отскочит от твёрдой, как железо, шкуры зверя, а удар секиры может только разозлить его ещё больше, если возможно было допустить в живом существе ещё большую злость.
Пентесилея не знала, как быстро может бежать носорог, но уже через несколько мгновений поняла, что, пожалуй, немногим медленнее лошади — он догонял царицу амазонок, догонял неотвратимо.
«Как скверно я бегаю! — эта мысль её насмешила, хотя смеяться не стоило. — Как же скверно я бегаю! Ахилл убежал бы от него без труда. Только он, возможно, не стал бы убегать! Чушь... С этой грудой злобы и мощи никому не справиться!»
Подумав так, она вновь резко свернула, и серая махина с сопением и топотом пролетела мимо. Амазонка поняла, что носорогий скорее всего видит только то, что находится прямо перед его носом, а его уродливая башка не способна поворачиваться в стороны, потому он и тратит столько времени на эти развороты, не умея сразу, сходу сворачивать следом за убегающей жертвой.
При каждом новом развороте Пентесилея пыталась определить, куда именно ей нужно постараться добежать, где можно найти убежище от зверя. Однако кругом была только саванна и редкие рощицы, в которых невозможно было укрыться. Крупные деревья росли вдоль берега реки, и на одном из них, возможно, она могла бы спастись — мощные буки и баньяны были не по силам даже исполинской мощи носорогого. Но туда не добежать — вот так, шарахаясь в стороны, петляя, точно заяц, она вряд ли сможет одолеть этот путь...
Ещё рывок, ещё... Носорог и не думал прекращать гонку, и хотя его сопение и фырканье становились всё громче и всё яростнее, усталости он не проявлял ни малейшей, его силы были, казалось, неистощимы. Между тем Пентесилея, при всей своей выносливости, начала уставать, у неё срывалось дыхание. Ещё немного — и она сбавит быстроту движений, и тогда всё будет кончено...
Принять бой? Как? Удар секиры, даже точно направленный, не только не убьёт гиганта, но не сможет и нанести ему серьёзной раны, а ударить ещё раз носорогий не даст. О стрелах и говорить нечего! Оставалось одно, самое отчаянное решение, и решаться надо было немедленно, или она потеряет силы и уже ничего не сможет сделать.
Амазонка ещё раз резко сверила, дождалась, пока чудище, прогрохотав мимо, развернулось и, пригнув башку к земле, понеслось на неё и, в то мгновение, когда страшный рог был от неё в десятке локтей, взлетела в воздух. Она перевернулась, как сделала, прыгая на жеребца зебры, и в следующий миг села верхом прямо на гнусную носорожью морду, как раз между меньшим рогом и большим, в который вцепилась обеими руками, ногами что есть силы сжав складчатые щёки гиганта и издала при этом пронзительный боевой клич амазонок.
Носорогий завизжал и завертелся на месте. Он сразу потерял из вида жертву, однако её присутствие на своей башке ощущал отлично. Его шея двигалась плохо, но он закрутил и затряс всей передней частью массивного туловища, подскакивая и резко вздёргиваясь вверх, и делал это с такой силой, что, при всей своей цепкости, амазонка поняла: долго ей таким образом не усидеть. Надо было освободить одну руку, снять с пояса секиру и попытаться ослепить чудовище, причём сделать это двумя точными ударами. Стиснув зубы, Пентесилея всем телом прижалась к гигантскому рогу, отняла правую руку, перехватила рукоять секиры... В этот самый миг носорогий вскинул башку и мотнул ею что есть силы. Толчок был слишком силён — скользкий рог вырвался из объятий амазонки, и она вновь взлетела над головой чудовища, на сей раз не по своей воле.
Носорогий поддел бы её рогом, однако она успела опять перевернуться в воздухе и упала шагах в пятнадцати от разъярённого зверя. Удар о землю оглушил её на долю мгновения, однако она успела, уже почти без единой мысли, уклониться от атаки врага. На сей раз тот проскочил всего локтей на двадцать и повернулся мгновенно. Амазонка стояла, выпрямившись, с поднятой секирой. Она знала, что носорог убьёт её, но хотя бы один удар он получит, и пускай это будет хороший удар!
В это мгновение она вдруг увидела расширенные золотистые глаза Ахилла и пухлые ножки сына, увязшие в песке.
Носорог ринулся вперёд. До удара оставалось два или три мгновения. Но в эти мгновения... Резкий, короткий крик, похожий на рык взбешённого льва, что-то ос трое и стремительное, как пустынная змея, обрушилось на серого гиганта. Громадное железное жало пробило броню его шкуры и вошло в бок.
Зверь дико завизжал, но не остановился. Его жертва опять успела шарахнуться в сторону, носорог повернулся и тут увидел нового врага, именно того, который сумел так страшно его ужалить. Этот враг, метнув копьё с расстояния чуть не в сотню локтей, что есть силы бежал навстречу чудовищу.
— Ахилл, берегись! — крикнула Пентесилея, бросаясь вслед за носорогом. — Берегись!
— Прочь! — зарычал герой. — Не лезь...
Он был безоружен — «пелионский ясень» торчал из серой туши, и от него змеились, расползаясь по боку чудовища, затекая на брюхо, струи густой тёмной крови. Чтобы вновь завладеть копьём, нужно было оказаться вплотную к носорогу, который, возможно, был ранен смертельно, но пока не думал издыхать, а исступлённо мчался на троянца.
Ахилл уклонился от удара довольно легко: скорость бега носорога заметно уменьшилась, он терял силы. Но убегать от него герой не стал. Покуда серое чудовище разворачивалось, он подскочил к нему вплотную и одним движением вырвал копьё из раны. Пока он вновь замахивался, носорог успел повернуться, пригнуть голову и нацелить рог. Тут же пущенная с двадцати шагов секира Пентесилеи вонзилась ему в самое рыло, между ноздрей. Он лишь на миг вскинул свою башку, издав короткий визг, но этого мига оказалось достаточно — Ахилл обеими руками, вложив в удар всю свою силу, вонзил копьё в левый глаз чудовища. Послышался треск — череп гиганта не выдержал и проломился под натиском железа. Ещё одно мгновение — и огромная туша рухнула на бок. Дёрнувшись пару раз, носорог замер.
