Теперь Фридрих знал, что следует делать: вместо того, чтобы осаждать очередной город, он предлагал его правителю мир и дружбу, дарил привилегии, раздавал деньги и имперские владения. Благодаря чему сторонников у него становилось с каждым днём всё больше и больше.
Без приключений достиг он Эльзаса и двинулся на Брейзах, где ему уже готовили невероятный сюрприз. Оказалось, что вторгшись до него в Брейзах, солдаты Оттона, как это они делали обыкновенно, принялись насиловать женщин и девушек, считая последних своей законной добычей. С чем не согласились мужчины Брейзаха. Дождавшись ночи, они перерезали гарнизон бедолаги Оттона, оставив в живых лишь тех, кто согласился на добровольную кастрацию, так что проклятый король был вынужден бежать из города, радуясь уже тому, что сохранил в общей сумятице собственное мужское хозяйство. А что? На войне как на войне! — Перехватил оруженосец осуждающий взгляд трубадура. — Собственно, удержи Оттон Брейзах, у него был бы реальный шанс «запереть» рейнскую долину, и одному Богу известно, как бы Фридрих выкрутился. А так...
— Все, пальцы совсем онемели, — внезапно прервал рассказ Константин. — Может, прервёмся, а я бы сбегал, посмотрел, как там сестра?
Глава 13
ПЕРСТЕНЁК
— Очнулась? Хорошо, а то я уже решил, что придётся звать на помощь. — Перед Анной прямо на траве сидел рыжеволосый юноша в охотничьей одежде. — Как тебя только родители отпустили на это гиблое дело? — спросил он.
Анна ойкнула, обнаружив на своём пальце перстенёк с красным камушком.
— Что это? — она села, тут же забыв о вопросе.
— Скромный дар моей богине, — мальчик поправил пояс с кинжалом, невольно приосанившись.
— Красивый дар, — она замялась, осматривая свою неказистую давно не стиранную одежду с вышитым гладью крестом в поисках подходящего платка, ну или хотя бы ленты. Бабушка говорила, что рыцаря принято одаривать.
Не найдя ничего подходящего, Анна сорвала растущую рядом фиалку, грациозно протянув подарок Фридриху.
— Прости, — он замялся, краснея до корней волос. — Но мне предсказано умереть от цветка. Смерть «sub flore». — Я ведь заговорён, и ни за что не умру от меча или от стрелы, а вот цветок... Мой учитель очень серьёзно отнёсся к этому предсказанию и посоветовал мне никогда не приезжать во Флоренцию. Флоренция — «цветущая»...
— Извини. — Анна поспешно отбросила цветок. — Что же я тогда могу?
— Ты уже расцвела? — опустив красивые глаза, поинтересовался юноша.
Анна порывисто закрыла лицо ладонями, отрицательно помотав головой.
— Я найду тебя, когда ты расцветёшь, — пообещал король. — И тогда сорву твой цветок...
Анна вскочила, готовая бежать — и тут же рухнула с кровати в собственной комнате. На счастье, ковёр на полу оказался пушистым и толстым, и девочка не пострадала. После того как служанка при помощи подошедшего брата уложила Анну в постель, а лекарь дал ей успокоительный сбор, уже засыпая, она рассказала свой сон стоящим подле её кровати летописцам. Те прибежали на крики служанки, обнаружившей Анну на полу.
— Было такое предсказание. — Вольфганг Франц опасливо перекрестился. — И во Флоренции Фридрих никогда не бывал, зато помер в крепости Флорентино — тоже от «флор»... Исполнилось, стало быть, предсказание. Так-то.
Уже было заснув, Анна вдруг запоздало схватилась проверить, на месте ли перстенёк. Ан нет! Затерялся, должно быть, в сновидении. Придётся вернуться и поискать.
Успокоившись этой мыслью, она действительно заснула, а летописцы вернулись к оставленной работе.
— ...Перед тем как пуститься в это путешествие, мой дядя и любимый королевский учитель Вильгельм Францизиус разослал герольдов, которые кричали странную фразу: «Смотрите, это Фридрих — дитя Апулии!» или «Расступитесь, идёт Его милость Фридрих — дитя Апулии!» — начал оруженосец, едва летописцы вернулись в Гобеленовый зал. — Нам, юным воинам из окружения короля-ровесника, казалось позорным подобное прозвище, но Вильгельм Францизиус знал, что делал. Поэтому он сначала терпеливо объяснил Фридриху, а затем и нам, как это обычно бывало на занятиях.
Он говорил, что мы едем в страну, где в настоящий момент самым обсуждаемым событием является чудо безродного пастушка Стефана из французской деревни под Вандомом, который в мае встретил на дороге одетого в белое монаха. Путник представился мальчику Иисусом Христом, Сыном Божиим, и повелел, чтобы отрок собрал крестовый поход в земли неверных. Поход невиданный и до сего дня небывалый. Стефану предстояло возглавить вооружённых одними лишь молитвами да чистыми сердцами детей, которые, по Писанию, должны унаследовать Царствие Небесное. Ибо взрослые погрязли в грехах, а разве грешник может освободить святой Иерусалим?
Стефан должен был собрать детский крестовый поход и силой своей веры покорить древний город. В подтверждение возложенной на него миссии, мальчик получил на руки письмо, адресованное королю Франции и написанное благородной латынью, где говорилось, что Его Величество должен верить подателю сего и выдать ему столько-то денег на дорогу — для него и примкнувших к походу крестоносцев.
Вы спрашиваете, где Франция, а где мы? Но в том же мае того же 1212 года (не берусь сказать, что день в день) неподалёку от Кёльна в какой-то там деревеньке, запамятовал название, двенадцатилетний пастушок Николаус узрел крест на небе и тут же услышал обращённый к нему голос Бога, который приказал: «Собирай детей и двигайся в Иерусалим!»
Николаус тут же обрёл дар целительства, вылечил несколько бесноватых, после чего объявил о начале нового крестового похода, призывая присоединиться к нему исключительно детей! В Германии дети теперь массово уходили из семей и от господ. Кое-как сколотив огромные кресты, украсив их полевыми цветами в знак своих мирных целей, присоединялись они к Божьему воинству.
В стране только и говорили, что о походе невинных, называя сам факт, толкнувший детей на столь смелое дело, не иначе как чудом. А как же ещё!? Ведь ни Стефан Вандомский, ни Николаус Кёльнский не обходили окрестные деревни одну за другой, но тем не менее дети откуда-то узнавали о готовящимся крестовом походе и, ничего не боясь, шли беспрерывно, читая молитвы и мечтая о том, как море расступится перед их воинством и они, пройдя его насквозь посуху, вступят в Иерусалим.
На этом фоне появление золотоволосого короля-юноши, чудом вырвавшегося из лап злодея Оттона, тоже выглядело чудом! Вот почему люди подхватывали прозвище «дитя Апулии», славя вместе с юным королём всех юных воинов Христовых. При этом никто словно и не замечал, что у этого «дитяти» уже был собственный годовалый наследник.
Но и это ещё не всё! Вильгельм Францизиус потребовал от нас, чтобы на вопрос о детстве императора мы говорили, что-де, бедный сирота, он был всё время предоставлен самому себе, что голодный и оборванный слонялся он по Фолиньяно, и хозяйки подкармливали его, спасая от голодной смерти... Зато потом, когда начнут восторгаться умом и образованностью Фридриха, можно было бы заявить, что, мол, всё это от Бога.
