— Гансало Манупелло, племянник бывшего сицилийского канцлера Вальтера фон Пальяра? — повернувшись к своему господину, спросил усатый.
— Так тот Пальяра, поди, лет двадцать уже червей в могиле кормит, — пожал плечами юноша. — Меня и на свете ещё не было…
— А имя тем не менее помните… — наставительно проскрежетал усатый, делая знаки молодому господину, что, мол, ну их, к лешему: свяжешься с такими, потом вовек не отмоешься.
Рудольфио наблюдал за происходящим, спокойно скрестив руки на груди. Всадников было всего шестеро: среди них — пытающийся выказать себя героем маменькин сынок, который, судя по тому, что за него говорил дядька, возможно, ещё совсем неопытен. Хотя, с другой стороны, чем ещё заниматься молодому сеньору, как не постигать воинское искусство?
— Зачем понадобилось тащить сопляков в Апулию? Хочешь сказать, всю дорогу пойдёте пешком? Меж тем обувка у девочки не подходит для такого путешествия, — юный господин явно высматривал, к чему бы придраться.
— В Апулию я веду их по личному приказу моего графа, а приказы у нас не принято обсуждать, — Рудольфио скорбно вздохнул. — Сказано вести, вот и веду.
— А можешь и не довести! — Юнец озорно и одновременно с тем хищно глянул на Анну. — Вы мне тут всё зверьё распугали. Видишь, лес пустой!
— Лето жаркое выдалось, вот зверьё ближе к воде и ушло.
— Не умничай. Я строг, но справедлив. Вы мне охоту испортили, а я вас поохотиться приглашаю. — Он весело подмигнул слушающему его с открытым ртом Константину.
— Поохотиться — дело хорошее, — Рудольфио тянул время, пытаясь сообразить, что задумал молодой сеньор, в то время, как старый пестун, по всей видимости, уже обо всём догадался и мрачнел с каждым мгновением.
— Вот и хорошо. Какое у вас есть оружие?
— Самое обыкновенное, — Рудольфио с неохотой показал на пояс, где висел короткий меч и заметный кинжал. Метательные ножи были припрятаны у него за голенищами. А в походном мешке кроме собранного в дорогу провианта покоилась удобная верёвка с небольшими, но достаточно удобными крючьями и кое-какие другие весьма странные штуки, о которых в этом горном краю, пожалуй, и не слыхивали.
— Сними меч, да и нож тоже давай сюда. Зверю не полагается оружия, — почти пропел юноша.
— Мы не звери! — без разрешения вступил в разговор Константин.
— Ваша милость, зверям полагается иметь крепкие зубы и острые когти, — наклонившись к своему господину, заступился за незнакомцев усатый. — Будет не интересно, если у них не останется возможности сопротивляться.
— Твоя правда, — юноша опустил голову, позволяя светлым, шёлковым, как не у всякой девушки, кудрям закрыть его лицо. — И не по-христиански, и не интересно. Всё одно, что батюшкиным крестьянкам подол задирать: ты её мнёшь, а она тебе слово сказать боится. Решено, оставь старику и мальчику по ножу. И… — он нежно поглядел на зардевшуюся Анну, — и барышне, что ли, дай, нетяжёлый.
— Мы идём на охоту? — Константин переводил удивлённый, недоверчивый взгляд с Рудольфио на щедрого незнакомца.
— Сеньор, мы люди его сиятельства графа Гансало Манупелло, — напомнил Рудольфио, — и граф будет недоволен, если со мной или с детьми что-нибудь случится.
— А мы ему не скажем, — обворожительно улыбнулся молодой господин. — Правда ведь, дядька Роже? А? Тела съедят звери, и никаких следов.
— Мы слишком близко к городской стене. Какие звери? — Рудольфио внимательно наблюдал за шестью охотниками, просчитывая свои шансы.
— Тогда придётся вас закопать или, лучше, утопить в пруду. Лишнее время, конечно, ну да куда торопиться?
Усач, которого молодой господин назвал Роже, сплюнул, отвернувшись от, казалось, вошедшего во вкус юноши: понял, судя по всему, что не получится разубедить барчонка. Теперь главное, чтобы всё прошло быстро, и по возможности, без сторонних глаз.
— Вы станете стрелять в девочку?! — Рудольфио казался потрясённым этим своим открытием, на самом же деле он уже смекнул, что из шести охотников, в случае ближнего боя, реальная угроза может исходить только от усатого дядьки Роже.
Сеньора сопровождал ещё юноша в монашеском облачении, по всей видимости — на правах молитвенника или Евангелия, которые так любят таскать с собой странствующие рыцари. Ещё два высоких неотёсанных парня — судя по внешнему сходству, братья — могли быть псарями (во всяком случае, именно они держали на привязи собак). Жирный, низколобый подросток — возможно, являлся родственником молодого охотника, и тот таскал его за собой из жалости или по приказу маменьки. В общем, ничего чрезмерного. Господь любил убийцу Рудольфио и обычно не отпускал ему сверхсложных испытаний. Хвала Всевышнему! Все эти мысли пролетели в голове Рудольфио в считанные мгновения.
— Девочка, говоришь? Юная фрейлина или даже фаворитка графа Гансало Манупелло? М-да… — молодой господин намотал на палец длинную шёлковую прядь своих волос. — Слушай, мадонна, — он криво улыбнулся Анне, неуверенно сжимавшей в руках нож. — Ты когда-нибудь трубила в охотничий рог?
— Дома у батюш… — она осеклась, кинув испуганный взгляд на Рудольфио. — У бабушки, да, сеньор.
— А ну? — господин протянул руку.
Толстый парень торопливо снял с шеи и протянул ему рог.
— Да не мне, горе моё! Прекрасной донне.
Анна послушно приняла рог и набрав в лёгкие воздуха, изо всей силы дунула. Как ни странно, звук получился вполне сильный.
— У меня вот какое предложение, — наклоняясь к «жертвам», заговорщически начал молодой охотник. — Мы сейчас сыграем в одну игру. Мы — охотники, а вы… — вы звери. Игра начнётся с первым ударом колокола на соборе Святого Мартина, это уже скоро. После чего вы двое, — он ткнул пальцем в перчатке в сторону Рудольфио и Константина, — побежите так быстро, как ещё не бегали до сего дня. А потом схоронитесь. Мы же выждем четыре раза «Отче наш» и столько же «Верую», которые прочитает мой благочестивый друг Адальберт. После чего начнём охотиться. И вам и нам даётся одно время. Оно закончится, после того как Адальбертушка прочитает «Отче наш» сто раз кряду.
— Мадонна! — Он обернулся к готовой заплакать Анне. — Ты умеешь считать до ста?
— И считать, и писать, — девочка гордо вздёрнула подбородок.
— Вот и считай. А то монахи — люди увлекающиеся. А как выйдет ровная сотня, тут же труби в рог. Это и будет сигнал к окончанию игры.
— А если она раньше затрубит? — Адальберт спешился и теперь стоял подле девочки.
— Тогда мы вернёмся на оставленные позиции, но наших новых друзей уже ни о чём предупреждать не станем.
— А когда вы нас поймаете? — стараясь выглядеть смельчаком, задал вопрос Константин.
— Эх, запретил мне батюшка в это лето пополнять зверинец, так что… — он задумался. — Живьём вы мне не нужны, а вот в качестве шкур…
— Понятно. — Рудольфио присел на корточки перед Анной. — Следи за монахом и не труби раньше времени. Как только, так сразу. Упаси тебя Боже сделать это не ко времени.
