— Задумайтесь об одежде, вооружении, о лошадях, лекарствах... — терял терпение Вильгельм Францизиус.
— Иисус Христос сказал: «И об одежде что заботитесь? Посмотрите на полевые лилии, как они растут: не трудятся, не прядут; но говорю вам, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них».
— Вы и крестоносцев облачите в цветочные одежды?! — Францизиус выдержал испепеляющий взгляд монаха. — Полагаю, вы совершенно правы, когда говорите о детях, которые приходят к Николаусу по велению Господа. Действительно, эти дети и не должны заботиться о своём пропитании и одежде, потому что свято верят в Николауса, которого ведёт Отец Небесный. И это нормально для рядового крестоносца. Но если колонну берётся возглавлять король, он просто обязан учитывать все эти мелочи. Тем более, что вы же сами сказали, он поведёт собственную колонну, а стало быть, сам должен будет позаботиться о вверенных ему детях.
— Господь позаботиться и о Фридрихе и о детях, которые пойдут с ним, — наконец подал голос Николаус. — У меня было видение.
— У него бывают видения! Мой сын святой, у него часто бывают видения! — «отец» Николауса тут же наполнил кружки по второму разу. — Выпьем за моего сына Николауса!
— Видения — это, конечно, достойно уважения, — с каменным лицом произнёс Францизиус. — Но король не должен полагаться на видения, так как Господь, без сомнения, пошлёт ему достойные его испытания, которые вместе с королём будут вынуждены претерпевать и идущие с ним дети-крестоносцы. Кроме того, ваш враг Оттон, без сомнения, быстро выяснит, кто ведёт вторую колонну из Германии, и не откажет себе в удовольствии прихлопнуть опасного конкурента, когда тот будет возглавлять воинство безоружных детей. А покончив с королём, он сметёт и паломников, вооружённых лишь крестами да молитвами.
На последних словах Вильгельма Францизиуса Фридрих побледнел. Николаус затрясся, точно ему вдруг сделалось холодно, и выдавил из себя, затравленно глядя на монаха:
— Что же делать?
— Я могу предложить Вашему Величеству следующее, — не обращая больше внимания на монаха и мальчика, учитель, тяжело вздохнув, положил руку на плечо своего лучшего ученика. — Как вам известно, Ваше Величество, у меня есть племянник, сын моего брата, и мой единственный наследник — ваш друг и преданный слуга Вольфганг Франц.
Король подавленно кивнул.
— Вы пошлёте его в качестве своего тайного представителя возглавить вторую колонну детей-крестоносцев, кроме того, будете по мере сил и возможностей помогать походу провиантом и вещами. Разумеется, пока король находится в Германии, он будет помогать походу здесь, — он покосился на внимательно слушавшего его монаха. — Когда королевский двор достигнет Италии и Рима, появятся новые возможности, но не раньше. Сразу же говорю, помощь эта будет тайная, и до поры вы, Ваше Величество, станете смиренно заявлять всем и каждому будто запрещаете детям идти в Иерусалим, так как их просто некому охранять, а вы, как добрый правитель, не желаете им зла. Дети всё равно уже идут, и никакие запреты им не помешают. Но король, император — отец народа, и как отец обязан заботиться о своих детях.
— Но Вольфганг Франц не королевской крови! Безусловно, он может находиться при особе Николауса, помогая ему во всём, но он не может возглавить колонну, не будучи избранником Господа. Николаус получил знамение и стал пророком. Что же до вашего племянника, то он... В свите Вашего Величества нет ни одного человека, который бы был избранником Господа. Если хотите, чтобы мы вам доверились, пришлите человека, в жилах которого течёт королевская кровь, король или особа королевской крови есть избранник Божий. Или исполните своё слово и возглавьте колонну сами!
— Вторую колонну поведёт мой младший сын... Ганс, — неожиданно заговорил господин с широкими бровями. — Моё имя Вальтер фон Пальяра, я канцлер Сицилии и действительный член семейного совета, учреждённого императрицей Констанцией. Родственник короля Фридриха по материнской линии. А стало быть, в моих жилах течёт королевская кровь!
— Что же, это меняет дело, — монах кивнул в знак согласия. — Аминь. Мы испытаем их обоих.
— Но, если вторую колонну поведёт Ганс фон Пальяра, не будет ли разумнее оставить Вольфганга при вас оруженосцем, мой король? — попытался переиграть ситуацию Францизиус.
Анне показалось, что когда Вальтер фон Пальяра предложил своего сына, королевский учитель вздохнул с облегчением, должно быть, решив, что крестоносцы удовлетворятся канцлерским сынком и оставят в покое его любимого племянника. Они же не моргнув глазом заграбастали обоих. Девочка отметила про себя, что учитель Фридриха ей определённо нравится. Вот бы ей такого дядю!
— Я уже один раз из-за вас отказался от своего слова! — Фридрих был взбешён.
— Испытывайте! — Вильгельм Францизиус рывком поднялся со своего места. — Пойдёмте, Ваше Величество. Скоро рассветёт, будет неправильно, если нас застанут здесь всех вместе.
— Прощайте, господа! Прощай, Николаус, — Фридрих улыбнулся. — Я пришлю тебе моего оруженосца, как только получу корону Германии, ну и продовольствие, как обещал.
Они вышли.
— Проклятые итальяшки!
Анна увидела, как «отец» Николауса бросил в её сторону пустую кружку, и, взвизгнув, проснулась...
* * *
— Что это было? — Вольфганг Франц стоял перед Анной в мокром сюрко с растрёпанными волосами.
Фогельвейде покачнулся и сел прямо на пол, роняя со стола тарелку с куриными костями. Рудольфио пятился к стенке, пока не наткнулся на неё спиной. Константин уронил искусанное перо и на нетвёрдых ногах подошёл к сестрёнке.
— Хотел бы я знать, что было в моём кубке? — с трудом выговорил трубадур.
— Ага, и в моём тоже. — Оруженосец оправил стоящие дыбом волосы. — Может, пить бросить? Хотите знать, что мне только что померещилось?
— Король Фридрих, сицилийский канцлер, дрянной монах и сопливый провидец? — устало поинтересовался трубадур.
— Точно. А ещё мой родной дядя и отец Николауса. Стало быть, всё это видели?
— Какой у вас замечательный дядя! — нашлась Анна. — И как он вас любил!
— Да уж. Да уж, — Вольфганг Франц с сомнением поглядел на остатки вина и наконец выпил из кружки Константина молоко.
— Получается, Его Величество заранее договорился о том, что вы вместо него примите крест и пойдёте с Николаусом? Я пытался записывать, но всё это так неожиданно — и этот дом, и тот самый Николаус, и канцлер фон Пальяра... Я чуть в штаны со страха не наложил.
— Этой ночью сеньор вызвал меня гадать для него, и я видела всё это. Или, возможно, мне так показалось? — Анна покосилась на Рудольфио. — Подтвердите, вы же ночью тоже были в покоях сеньора, вы видели то же самое?
— Да, благородная донна, то есть принцесса, царевна... Анна... — Рудольфио закашлялся, и Константин налил ему вина. — Понятия не имею, что происходит в этом замке. Вчера я спрашивал у Спрута, почему мы топчемся вокруг этого чёртовою крестового похода, когда давно уже должны были продвинуться вперёд. Каждый день я отношу ему отчёты, вы уже пишите о второй жене императора Фридриха, а мыслями мы все почему-то ещё носим плащи с крестами...
